Она поплелась вслед за гномом, едва передвигая ноги. Хотелось просто упасть и заснуть. Ну, хотя бы просто свалиться и отдохнуть после всего, что обрушилось на них за этот сумасшедший день, начавшийся с самого раннего утра. И за что ей это геройство? Пусть бы кто-то другой бушевал тут с этими колдунами, сражаясь за правду! Правдолюбка…
Гном осторожно открыл тяжелую дощатую дверь, осторожно заглянул внутрь — никого. Зашел, сделал приглашающий жест. Она вошла и огляделась. Изба походила на только что оставленную ими, как сестра-близнец. Разве что лавки оказались незастеленными — обе постели грязной грудой валялись в центре комнаты, под топорно выделанным, не оструганным деревянным столом. Она машинально принялась выносить вещи на улицу и вытряхивать, вывешивая на временную просушку на расставленных кольях, размышляя обо всем увиденном. И этот яркий красочный мир с каждой минутой удивлял ее все больше. Кукольность и сказочность его стушевались перед заброшенностью и нарочитой неразвитостью, будто кто-то нарочно затормозил процессы развития мира, чтобы самому оказаться впереди, успеть, ухватить что-то важное, без чего жизнь тускла и невзрачна. Впрочем, может быть, просто сменился правитель?
Бороман оглянулся, разжигая камин из необработанного камня напротив окна::
— Давно сменился. Правду сказать, правитель был вытеснен другими, а те стали творить беззаконие. И некому противостоять, ибо ушли правители, а мы — мелочь, народ, не знающий тех великих мудростей, что прежде владетели знали, не понимаем, как и чем противостоять.
— А тролли, — продолжал Бороман, — троллей выжили с гор: маги начали разрабатывать породу для своих нужд и на продажу. У нас здесь в больших количествах залегает руда огромной энергетической силы — мэдерг. Никто еще не пытался мэдерг добывать — очень сложно, много народу гибнет, словно высосанные изнутри мрут — камень выбирает всю внутреннюю сущность, чтоб потом отдавать хозяину. Маги отправили туда порождения волшбы — големов, а те заполонили все, заставив троллей уйти в более спокойные местности. Они селятся у железной дороги, потому что здесь не останавливается больше никто из народов. Им спокойно здесь. Но без энергетической подпитки мэдерга огры и впрямь дичают, теряют силу.
Он снова буквально из ничего, из воздуха приготовил ужин — тушеные шампиньоны с ароматным хлебом, Светлана застелила лавки серыми, но теперь хотя бы просохшими на воздухе простынями, уложила сбоку комья подвялившихся подушек, и они легли,
Спать не хотелось совершенно. И виной тому была не новая "спальня" и даже не усталость, обычно укладывающая всех в постель, а новое чувство. Нечто похожее на предчувствие будущего необыкновенного события, счастливого и для нее, и для других. Наверное подобное испытывает невеста перед свадьбой, подумала Светлана Стало немного грустно и романтически отстраненно. Вспомнился плеер, оставленный в уютной однушке, не выключавшийся тюнер на работе, и Светка тихо-тихо запела:
Мне приснилось небо Лондона,
В нём приснился до-олгий поцелуй.
Мы летели вовсе не держась,
Кто же из нас первый упадет…
Она вспомнила Сашку с его вечными капризами…
Без таких вот звоночков
Я же зверь-одиночка
Промахнусь, вернусь ночью —
Не заметит никто.
…и поняла, что, наверное, никогда не любила его. А то, что было между ними, скорее всего временное помрачение рассудка, некая химическая реакция…
Мне приснилось небо Лондона,
В нём приснился долгий поцелуй.
Мы гуляли там по облакам,
Притворились лондонским дождем,
Моросили вместе на асфальт
…долженствовавшая быть в жизни двоих молодых разнополых и примерно одинаковых по уровню развития и интересам людей. Впрочем, кто сказал, что они одинаковые?
Утром.
Я узнаю утром,
Ты узнаешь позже-э,
Этих слов дороже
Ничего и нет, — допела она. На соседней лавке заворочался Бороман
— Это очень красивая и печальная песня, — почему-то шепотом проговорил он. — Я никогда не слышал ничего подобного. Здесь — боль, горечь и ожидание счастья.
Он сказал так созвучно ее ощущениям, что она почувствовала себя, словно лежит растянувшись плашмя на облаке, и ей стало спокойно и уютно, как тихим теплым вечером в своей родной однушке. Все же Бороман — не такой как Сашка, он — совершенно другой, тонкий, чувствующий ее настроения, умный мужчина и… смелый воин!
Он лежал так близко — каких-то полтора метра отделяло их друг от друга. Светка слышала его спокойное ровное дыхание, уверенная, что он и не собирается спать — он просто отдыхает, готовый в любой момент прийти ей на выручку. Он защитит и накормит, такой надежный, сильный, и… теплый… Она вспомнила его запах — запах разогретого солнцем камня и еще чуть-чуть примеси солоноватого морского песка — наверное, от пота. Такой приятный и какой-то здешний, свой… То есть… ее, Светкин? Внезапно накатило желание прижаться к нему, втянуться под бок, укрыться его широченной рукой и ощутить всю теплоту и нежность его движений, его ласку, почувствовать вкус его губ, спрятанных под усами и бородой…
Наверное, ее эмоции передались ему, потому что Бороман, кажется даже дышать перестал. И она подумала, что вот сейчас…
Она напряженно выпрямилась на своей лавке в ожидании чудесного прикосновения… Но тут же одернула себя — невозможно! Ужасно глупо! Гном и человеческая девушка!? У этого союза нет и не может быть будущего. К тому же у него в стане могут быть семья, дети… А она не сторонница глупости типа: "жена — не стена".
Дверь, потерявшая обличье в темноте нахлынувшей ночи, глухо бухнула. Гном беззвучно спрыгнул с постели с мечом наготове.
— Я, — раздался знакомый голос огра-охранника. — Шмотки принес. Тебе, — он прямо с порога ткнул свертком в руки Боромана. — Сын маленький был — прям как ты. Вырос уж. Большой. А этот, — он неопределенно мотнул головой, обрисованной ярким светом луны как темная всклокоченная масса, — пацаненок тот… Ясновидящий вроде был. Он не к бабке шел — кого-то встречать. Должен, грит, придти один… То ли помощник, то ли спасатель… Эххх.. — Дверь натужно крякнула, закрываясь, пару раз шаркнули тяжелые шаги, не услышанные прежде. Тишь надавила на барабанные перепонки. Где-то далеко вскрикнула незнакомая птица, раздался дальний визг — и снова ничего.
Романтическое настроение ушло.
— А почему они домашнюю птицу не держат, а? — спросила Светка в тишину. — Это же удобно. Не надо охотиться, в лесу бегать за зверушками.
— Они охотники, — ответил гном, наощупь пытаясь понять, что за одежду принес огр. — Кха… Дерюга… А охотникам без охоты никак нельзя. Ладно, не паленая… — Видно было, как он подсунул свернутые вещи под голову и снова растянулся на лавке. Постель оказалась удобной и просторной даже для широкоплечего Боромана. Светка же вполне могла лежать, раскинув руки — только кисти свешивались. Она перевернулась на бок, вздохнула, выбрасывая из головы ненужные мысли и глупые настроения, повторила шепотом: "Побежали летать", — и уснула.
