— Спасибо, — сказал я, прихлебывая вино, — теперь мне уже гораздо легче говорить, и я тоже намерен поведать тебе все — во всяком случае, обо всем случившемся за то время, что прошло после завтрака до сего момента...
Так я и поступил.
Виала порой улыбалась во время моего рассказа, но ни разу не прервала меня. Когда же я закончил, она спросила:
— Так ты боялся, что упоминание о присутствии в нашей жизни Мартина огорчит меня?
— Мне казалось, что это возможно, — признался я.
— Нет. Как раз напротив... Видишь ли, я знала Мартина в Ребме еще совсем маленьким. И позже, когда он начинал подрастать... И всегда очень его любила. Так что, даже если бы он не был сыном Рэндома, он все равно оставался бы мне дорог. А теперешняя забота и беспокойство Рэндома о нем мне даже приятны, ибо я знаю, что они своевременны и пойдут на пользу им обоим.
Я покачал головой.
— Мне за мою долгую жизнь нечасто приходилось встречать таких женщин, как ты, — искренне сказал я. — Я рад, что наконец мне повезло и мы с тобой встретились.
Она рассмеялась:
— Ты ведь тоже долгое время был незрячим?
— Да, а что?
— Слепота может наполнить человека горечью, но она же способна дать ему великую радость среди людей и вещей, которые ему близки.
Мне не нужно было вспоминать ощущения тех дней, когда я оставался слепым, чтобы догадаться: я-то определенно принадлежу к первому типу людей, даже если сбросить со счетов те обстоятельства, при которых меня постигло это страшное несчастье. Очень жаль, но таков уж я. Действительно, очень жаль!
— Ты права, — сказал я. — И тебе повезло.
— На самом деле это всего лишь состояние сознания — то, чего способен легко достичь Властитель Теней.
Виала встала.
— Мне всегда хотелось знать, какой ты, — сказала она. — Рэндом, конечно, описывал тебя, но это не совсем то... Можно мне?..
— Ну конечно!
Она подошла ко мне совсем близко и коснулась кончиками пальцев моего лица, нежными прикосновениями долго исследовала мои черты.
— Да, — подвела она итог, — в основном ты именно такой, каким мне и представлялся. Но я чувствую в тебе какое-то напряжение. И оно не уходит из твоей души уже очень и очень давно, верно?
— По-моему, с тех пор, как я вернулся в Амбер.
— Интересно, мог бы ты стать счастливее, если бы не восстановил свою память?
— Это один из тех риторических вопросов, — сказал я. — Если бы я не восстановил память, я вполне мог бы уже давно быть мертвым. Но если, чисто абстрактно, на минутку забыть об этом, то в той моей жизни все же было что-то очень для меня привлекательное, волнующее. Я каждый день искал возможность выяснить, кто же я на самом деле такой или что я такое...
— Но был ли ты тогда счастливее, чем теперь? Или нет?
— Ни то ни другое, — ответил я. — Все всегда как-то само собой уравновешивается. Все это, по твоим же собственным словам, всего лишь состояние души. И даже если бы это было не так, я все равно никогда не смог бы вернуться к прежней жизни теперь, когда знаю, кто я такой, когда я уже отыскал Амбер.
— Почему же нет?
— А почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Я хочу тебя понять, — медленно проговорила Вайол. — С тех самых пор как я впервые услышала о твоем возвращении там, в Ребме, даже еще до того, как Рэндом начал рассказывать мне всякие истории, я хотела знать, что же именно заставило тебя с таким трудом пробиваться сюда. И вот теперь у меня есть возможность — хотя, конечно, нет никакого права, всего лишь возможность — расспросить тебя самого. И я чувствую, что мне можно и даже нужно использовать эту возможность, невзирая на мое положение в этой семье и всякую субординацию.
Я криво усмехнулся:
— Умно ты это преподнесла!.. Что ж, постараюсь быть честным. Сперва меня гнала сюда ненависть — ненависть к моему брату Эрику. И еще — желание заполучить трон. Если бы ты спросила меня, когда я только что вернулся, которое из этих чувств было сильнее, я бы сказал: жажда власти. Теперь, однако... пожалуй, нужно признать, что это не совсем так: и то и другое отчасти было просто уловкой. До сих пор я, пожалуй, даже не сознавал этого. Однако Эрик мертв, и у меня не осталось в помине той ненависти, которую я испытывал тогда. Место правителя вакантно, но мне кажется, что теперь я испытываю к этому весьма смешанные чувства. Возможно, ни один из нас при теперешних обстоятельствах не имеет права на трон Амбера, и даже если бы были устранены все противоречия в нашем семействе, в данный момент я бы его не принял. Я бы непременно позаботился сперва о том, чтобы в королевстве восстановилась некая стабильность, а также попытался бы ответить еще на некоторое количество нерешенных вопросов.
— Даже если бы ответы на них указали, что ты, возможно, и не сядешь на этот трон?
— Даже в этом случае.
— Тогда я начинаю понимать.
— Что? Что тут понимать?
— Лорд Корвин, мои знания философских основ этих явлений весьма ограниченны, но, по-моему, ты способен отыскать все что угодно в Тени. Это тревожная для меня тема, и я никогда до конца не понимала объяснений Рэндома. Но ведь вы действительно, если захотите, можете не только странствовать по Тени, но и отыскать для себя другой Амбер — в точности такой же, как этот, во всех отношениях, за исключением того, что там-то вы получили бы возможность сесть на трон и наслаждаться тем, что дает истинно королевский статус?
— Да, мы можем отыскивать подобные места, — сказал я.
— Тогда почему же вы этого не делаете, чтобы положить конец раздорам?
— Потому, что то место способно лишь казаться нам таким, как Амбер, и не больше. Мы все являемся частью нашего Амбера точно так же, как и он является частью нас самих. А потому любая тень Амбера должна быть населена нашими тенями, чтобы хоть на что-нибудь быть годной. Мы можем даже подменить собой эту собственную тень, если вдруг согласимся переместиться в такое вот готовенькое королевство. Однако же существа-тени никогда не бывают в точности такими же, как настоящие, здесь. Тень никогда не бывает точным повторением предмета, который ее отбрасывает. Их очень много, этих маленьких отличий, и на самом деле они куда хуже, чем большие. Все равно как оказаться среди совершенно чужого народа. Представь — ничего лучше мне в голову не приходит, — что ты встречаешься с человеком, ужасно похожим на кого-то из твоих хороших знакомых, и, разумеется, все время ждешь, что он начнет вести себя, как этот твой хороший знакомый. Но гораздо хуже, что ты сам постоянно ведешь себя так, словно рядом с тобой тот, другой. Ты словно смотришь на актера, который исполняет известную роль совершенно не так, как ты привыкла. Ощущение малоприятное. Никогда не любил пересекаться с людьми, которые кого-то мне напоминают. Личность – вот то единственное, что нам не подвластно при наших манипуляциях с Тенью. В общем именно благодаря ей мы и можем отличить себя от наших теней. Именно поэтому Флора так долго колебалась на мой счет там, в Тени Земля: моя новая личность была в достаточной степени иной.
