— Нет, — смутился гипнотизёр. — Поменял пару лет назад, в установленном законом порядке, между прочим. А что?
— Да ничего. Просто я как представил, что наш милейший Джумшут нанял самого Кашпировского, у меня наступил когнитивный диссонанс. А теперь всё прошло.
— Что наступило? — не понял Жора.
— Ты всё равно не поймёшь, — буркнул Елубай.
— Действительно, Георгий Борисович, понимание этого термина может у вас вызвать некоторые затруднения, — согласился с ним Сатана. — Ну, что ж, это недоразумение разъяснилось. Но по выражению ваших лиц я вижу, что между вами, уважаемые, возникло ещё одно. Поделитесь со мной, пожалуйста, в чём же оно заключается.
— У меня к нему нет никаких претензий, — добродушно улыбнулся Анатолий Михайлович.
— А у меня к нему — есть! Этот скот спёр у меня все деньги, — пожаловался Елубай.
— Господин Сатана, этот бесчестный человек на меня подло клевещет, — возразил Кашпировский. — Ничего я у него не крал. Он сам подарил мне те наличные, которые имел при себе. Ещё хотел подарить две кредитные карточки, но зачем они мне без пин-кода? А код он мне так и не сказал. К тому же они именные. Так что от этого подарка я категорически отказался.
— Не может быть! — удивился Сатана. — Я не первый день знаю уважаемого Джумшута, и моё воображение отказывается представить этого неимоверно жадного человечка раздающим свои деньги в виде подарков. Тем более, посторонним.
— Тем не менее, всё было именно так, — вздохнул гипнотизёр.
— Я был не в себе, когда это делал! — возмутился Елубай.
— Что это меняет? Те лохи, которые ходят на мои сеансы, тоже поголовно не в себе, как ты изволил выразиться, так что мне теперь, бесплатно работать?
— Ничего не понимаю! — рявкнул Сатана. — Джумшут, объясни всё толком, или засунь свои претензии глубоко сам знаешь куда.
— Он меня загипнотизировал и парализовал мою волю.
— Ах, вот оно что! Тогда понятно, как это такой скупердяй, как ты, кому-то отдал деньги. Анатолий Михайлович, вы можете к этому рассказу что-либо добавить? Если нет, я буду вынужден принудить вас вернуть украденное уважаемому Джумшуту.
— Конечно, я могу добавить. Я всегда могу что-нибудь добавить. Этот азиат, когда узнал, что я хоть и Кашпировский, но не тот Кашпировский…
— Не смей называть меня азиатом, ты, негодяй!
— Почему? Ты же самый настоящий азиат.
— Нет, я живу в европейской части!
— Ну и что? Если негр живёт в Европе, он всё равно остаётся негром, то есть африканцем. Даже в Америке его назовут афроамериканцем. Афро, понимаешь?
— Я не негр и не африканец.
— Вот и я это говорю. Конечно, ты не африканец. Ты — азиат.
— Нет такой национальности — азиат.
— Так тебя что, чучмеком называть?
— Я не чучмек! Я казах!
— А ну, заткнулись оба! — распорядился Сатана. — Ишь чего удумали, межнациональную рознь разжигать!
— Кстати, а вы кто по национальности? — поинтересовалась Ромуальдовна. — Всё хотела спросить, но не решалась, а тут такой удобный случай…
— Я же сказал, всем заткнуться!
— Нет, — возразила Ромуальдовна. — Не всем, только им обоим. Так всё-таки, вы тоже еврей, как Хесус?
— Считайте меня кем хотите. А теперь все заткнулись! Отвечать только на мои вопросы. Нам нужно быстро решить эту проблему и заняться делами, по-настоящему важными.
— Мои деньги, значит, проблема неважная, — расстроился Елубай.
— Они уже мои, так что не переживай, — успокоил его Анатолий Михайлович.
— Так вот, Джумшут, выяснив, что наш Кашпировский — не тот, что-то сказал или сделал? — Сатана усиленно изображал, что не заметил прямого нарушения его приказа.
— Он сказал, господин Сатана, что я мошенник и вообще не владею гипнозом. Я попытался его переубедить тем способом, которым владею.
— Значит, уважаемый Джумшут ошибся, чего и не отрицает. Или отрицает?
— Не отрицаю, — печально кивнул Елубай.
— Ну вот. А за ошибки нужно платить, так что всё справедливо. Только сумма завышена. Любезный Анатолий Михайлович, будьте добры вернуть милейшему господину Джумшуту половину подаренной вам суммы.
— Это ещё почему?
— Потому что когда он дарил, он был не совсем он, а он и ваше внушение. То есть только наполовину он.
— Категорически не согласен с этим аргументом! Дело в том, что…
— Тогда другой аргумент. Отдайте ему половину потому, что я так решил.
— Это гораздо более убедительно, — признал гипнотизёр.
— Спасибо, Шайтан, — Елубай не надеялся и на половину, и потому был рад.
— А теперь переходим к основному вопросу повестки дня…
— Погодите, мы ещё этот не решили, — прервал его Елубай.
— Что не так?
— Он же не отдал. И не собирается отдавать.
— Я вот чего понять не могу, — Сатана сокрушённо покачал головой. — Вы, Джумшут, великолепный боец-рукопашник. Почему же вы сами не отобрали деньги у несколько обнаглевшего господина Кашпировского?
— Шайтан, я не могу. Он произвёл постгипнотическое внушение, и теперь у меня рука не поднимается его ударить.
— Отличная работа! Браво, Анатолий Михайлович! Рука, значит, не поднимается. А вы не пробовали ударить его ногой?
— Я отдам все деньги, — пообещал побледневший гипнотизёр. — Я вообще просто пошутил. Мне чужого не надо.
— Отдам, — повторил Сатана. — Снова будущее время.
— Уже отдаю! Вот! — он протянул кошелёк Елубаю.
— А теперь, решив, наконец, эту не такую простую, как нам казалось, проблему, приступим к тому, ради чего, собственно, мы все здесь и собрались…
* * *
Евгений Викторович вышел из подъезда по каким-то своим делам и внезапно увидел знакомое лицо, обладателю которого на улицах этого городка, с точки зрения Жени, делать было абсолютно нечего. Однако, как говорится, против фактов не попрёшь. Прямо перед ним стоял хорошо ему знакомый (разумеется, по телепередачам) Анатолий Михайлович Кашпировский. Но всё равно до конца поверить своим глазам Женя был не в силах.
— Анатолий Михайлович? — уточнил он на всякий случай. — Что вы тут делаете? Странно как-то…
— Гастролирую, — пояснил гипнотизёр. — У меня тут гастроли. Точнее, гастроль. Единственное число, потому что одна.
— А вы действительно Кашпировский? Голос у вас немного не такой. Очень похож, но не такой.
— С чем вы сравниваете? С телевизором? Так он, увы, искажает звуки. В мире нет ничего совершенного, и бытовая техника — не исключение. Но, чтобы окончательно развеять ваши сомнения, я предъявлю паспорт. Вот, смотрите, написано русским по белому: Кашпировский Анатолий Михайлович. Вам этого достаточно?
