Браяр поднял брови:
‑ Кошки, да? И почему это я не удивлён? Во-первых, ты не платишь своему наставнику по магии ничем, кроме работой по хозяйству. Это — чтобы помочь тебе научиться обращаться с инструментами и для дисциплины. Во-вторых, я твоим наставником не буду. Тебе нужен каменный маг. Я — растительный маг.
Добраться до дворца амира затемно они ни за что не успеют. А если и успели бы, подобную Эвви оборванку стража внутрь не пустит.
‑ Если я тебя отпущу, ты должна поклясться своей честью и своей душой, что придёшь к моему дому к тому времени, как часы пробьют третий час после зари, ‑ строго сказал он ей.
‑ У фу́кдак нет чести, это все знают, ‑ возразила она.
‑ Что такое «фукдак»?
‑ Я. Я — фукдак. Вон те попрошайки — фукдак. Ты что, вообще ничего не знаешь? ‑ Эвви покачала головой, дивясь невежеству Браяра.
‑ А, ‑ сообразил он. ‑ На моей родине нас зовут «уличные крысы», ‑ он произнёс термин сначала на имперском, потом неуклюже перевёл на чаммурский.
‑ Белбун — хорошая еда. ‑ сообщила Эвви, воспользовавшись чаммурским словом «крыса». ‑ Никто не даст фукдак съедобного белбуна.
Браяр открыл рот, чтобы спросить, все ли её слова и мысли вращались вокруг еды, а потом закрыл его. Как он мог забыть, каково это — всегда ходить голодным? О чём ещё он думал, помимо выживания, пока не попал в Спиральный Круг?
‑ Сама ты тоже считаешь, что у тебя нет чести? ‑ спросил он Эвви. ‑ Лучше найди что-нибудь, на чём можешь поклясться, потому что иначе я тебя не отпущу.
Эвви закатила глаза:
‑ Клянусь моими кошками и Кэнзэн Милосердной, Леди Исцеления, богиней Янджинга, ‑ нарочито терпеливым голосом и с чересчур терпеливым выражением лица произнесла она. ‑ Я бы и плюнула тоже, но в таком положении только лицо испачкаю.
Браяр поглядел на неё, пытаясь определить, хотела ли она его обмануть. Ему вдруг пришло в голову, насколько трудно было сказать, говорит ли кто-то правду, глядя человеку в глаза. Ему всё-таки придётся довериться своим инстинктам.
Он отпустил тростник и марену. Тростник отцепился от стеблей марены, затем вплёлся обратно в каркасы корзин, осыпая на землю успевшие отрасти листья и стебли. Большинство из них были рады вернуться к прошлому, неживому состоянию. Они успели забыть, как много сил отнимали рост и пускание корней. Марена же, крепко укоренившаяся и не собиравшаяся это менять, потянулась прочь от Эвви.
Та села, потирая руки и ноги, чтобы восстановить ток крови.
‑ Третий час после зари, ‑ устало сказала она Браяру и плюнула на землю рядом с собой, чтобы скрепить обещание.
Марена мгновенно высосала влажное пятно плевка своими корнями, купив себе ещё немного зелёного времени на поверхности, пусть и в тени рынка.
‑ Вот, ‑ порывшись в кармане, Браяр нашёл серебряный дав, стоивший три медных. ‑ Найди хамам и помойся, ‑ приказал он, протягивая монету.
Эвви схватила её, но Браяр не отпускал.
‑ Волосы, уши, шею, всё остальное — чтобы было вымыто к завтрашнему утру. Понятно? ‑ Эвви кивнула, и Браяр отдал ей монету. ‑ У тебя есть другая одежда?
На её лице снова появилось это слишком терпеливое «ты-что-вообще-ничего-не-знаешь?» выражение:
‑ Это — моя лучшая одежда, ‑ ответила она и посмотрела на переднюю часть своей куртки.
Та была покрыта жиром от еды, которую она несла.
‑ Может, я смогу отстирать её в хамаме.
‑ И пробовать не стоит, ‑ сказал Браяр.
Он прожил с Сэндри четыре года и научился разбираться в жирных пятнах.
‑ Я что-нибудь найду.
Все храмы Живого Круга держали одежду для бедняков. Если в храме Земли ему ничего не дадут, Браяр найдёт торговца поношенными вещами. Пока он не сможет отдать девочку на попечение Джебилу Стоунслайсера, он был ей вместо наставника, а значит отвечал за её нужды. По крайней мере так себя всегда вели Розторн и другие учителя девочек.
‑ Было бы здорово носить что-то хорошее, ‑ тоскливо заметила Эвви.
‑ Ладно. Мой дом, завтра, третий час утра. И Эвви, ‑ сказал он, когда она собралась прочь.
Она обернулась.
‑ Я нашёл тебя сегодня. Я могу найти тебя когда захочу. Не думай, будто можешь исчезнуть вместе с монетой. Если мне придётся выслеживать тебя, то последствия тебе не понравятся.
Эвви плюнула на землю, напоминая ему о данном ею обещании, и потрусила к Высотам Принцев. Через сотню ярдов она обернулась. Приложив руку ко рту, она крикнула:
‑ И вообще, кто ты такой?
Браяр улыбнулся:
‑ Браяр Мосс, ‑ крикнул он в ответ.
‑ До завтра, Браяр Мосс, ‑ крикнула девочка.
Затем побежала дальше.
Браяр был в двух кварталах от дома, храм Земли уже было хорошо видно, когда кто-то издал пронзительный свист, прозвеневший по узкой улицу. Он огляделся в поисках источника звука и увидел трусившую к нему приземистую девушку с зелёным кушаком Верблюжьих Потрохов.
‑ Па́хан, нам нужна помощь, ‑ сказала она, подбежав к нему. ‑ Это Хаммит, которому ты дал лекарство.
Браяр вспомнил парня, которому он обработал ожог на лице, и кивнул.
‑ Мы не можем его добудиться, ‑ взволнованно глядя на него продолжила девушка. ‑ Похоже, что на него набросились и врезали по голове, но никто не видел, кто именно это сделал. Сюда, ‑ она повела его вниз по Улице Крапивников.
Когда она завернула в тёмный переулок между домами, Браяр остановился:
‑ Мой конь там не пройдёт, и ты меня должно быть держишь за полного дурака, если думаешь, что я его тут оставлю.
Девушка сняла свой кушак и привязала им коня к ближайшему сухому фонтану. Она открыла кран над трубой в камне, наполнив чашу фонтана, чтобы животное могло напиться, затем закрыла его.
‑ Никто его не посмеет тронуть, пока он привязан моим кушаком, ‑ заверила она Браяра.
Он спешился, скрыв этим движением тот факт, что он проверил расположение своих ножей. Затем достал из перемётной сумы свой набор мага.
‑ После вас, Герцогиня, ‑ произнёс он, галантно поклонившись.
Девушки обычно хихикали и покрывались румянцем, когда он так их так дразнил, но не эта. Она одарила его полуулыбкой, явно думая о чём-то другом, и повела по узкому проходу, в маленькую аллею и вниз по лестнице в подвал.
По оружию на стенах и по расположенным в помещении постелям Браяр догадался, что это было главным логовом банды. Либо они ему верили, либо были в отчаянии. Когда скопление Потрохов около одной из стен расступилось, открыв его пациента, Браяр понял, что его позвали от безысходности. Лицо Хаммита опухло и было покрыто чёрными синяками.
