Ознакомительная версия.
Она встала со стула, отшвырнув прочь расческу — не дать, ни взять Зевс-громовержец. Из глаз её струились не слезы — молнии, которые растекались по стенам, мебели и даже по стеклу окна. Воздух напрягся до такой степени, что чёрта, прислонившегося ухом к ставням, ударило электрическим разрядом, напоминающим шаровую молнию. Впрочем, для представителя его рода-племени это было вполне привычно.
— Оксанка! — восхищённо промолвила Алёна, поражённая её видом. — Ты царица. Точно — царица.
— Прынцесса! — подтвердила подруга. — А Никола сойдёт за прынца.
— Он не сойдет! — с расстановкой промолвила хозяйка. — Он и есть принц, только вида не подает.
— А Лариска-то давно о таком мечтала! — немного сочувственно отозвалась та же подружка. — С детства. Всё искала его, персидского, только они нынче на дорогах-то не валяются. Чаще тюфяки, пьяницы или бабники попадаются.
— Лариска? — Оксана снова брызнула незримыми, но ощутимыми молниями, и между железными прутьями спинки кровати проскочили голубоватые разряды. Девчонки даже взвизгнули. — С Лариской у нас будет разговор особый…
— Ой, мамоньки! — охнула Алёнкина подруга. — Оксанка, не надо так!
— Не ваше, девки, дело! — ответила та, как отрезала.
— Кровушка опять прольётся! — сокрушённо покачала головой сама Алёнка и засобиралась: — Ну, пора нам. Приходи сегодня на танцы, говорят, кузнец тоже обещался быть.
Они торопливо попрощались и, боком выбравшись из комнаты, плотно захлопнули за собой дверь. На дворе послышался скрип закрывающейся калитки, и через секунду за спиной Оксаны раздался осторожный кашель.
— Убирайся с глаз моих долой! — грозно произнесла хозяйка. Она ещё стояла, ощущая, как бурлит внутри возмущение и раздражение. — Видеть тебя не хочу.
— Чем я тебя прогневал, солнце мое? — изобразил удивление возникший из воздуха чёрт. Его фигура скользнула ближе к девушке, и хвост жеманно махнул в воздухе своей кисточкой. В этот раз оделся чёрт поприличнее, что называется, для праздника. На нем были атласные штаны, подпоясанные ремнем, и белая футболка навыпуск. Ни дать ни взять турист, не хватало только подвешенного на шее фотоаппарата.
— Сам знаешь.
— Ну, признаюсь, виноват… — Он развёл руками. — Но не так сильно, чтобы гнать меня прочь. Это же просто игра, не больше.
Чёрт слащаво улыбался, изображая из себя городского щёголя, глаза его сузились и беспокойно шныряли, только сейчас девушке это было вдвойне неприятно.
— Не сдобровать тому, кто встанет на моём пути.
— Ой, ты драматизируешь ситуацию!
— Плевать. Если ты не остановишь Ларису, это сделаю я. Но тогда берегитесь оба.
— Ну, золотце, не надо так сердиться! Я постараюсь, очень постараюсь всё исправить. Хотя уверяю тебя, совершенно здесь не при чем. — В какой-то степени чёрт не лукавил. Признаться, он и сам был порядком озадачен поведением Ларисы, не ожидая от неё такой прыти.
— Иди, не теряй времени. Я должна быть первой, кто принесёт Николе валенки.
— Ты задумала… — начал было чёрт, но осёкся, потому что Оксана взглянула на него так грозно, словно хотела испепелить на месте. Более того, чёрту показалось, что при данных обстоятельствах у неё это вышло бы.
— Конечно! Он будет мой всем чертям назло!
В помещении отчаянно пахло озоном. После поспешного исчезновения чёрта к нему добавился ещё едва уловимый запах серы.
Оксана опустилась на край застланной кровати и задумалась. Её волосы просохли в пять минут без всяких ухищрений. Вероятно, со всполохами молний из тела ушло лишнее тепло, набранное в бане, и сейчас дышалось легко и свободно. Бодрость, разлитая в руках и ногах, искала выхода.
Поднявшись и быстро проветрив комнату, девушка стала одеваться. Решение сходить к деду Васюку созрело у неё само собой. Чтобы не идти с пустыми руками, сложила она в платок десяток пирогов, пяток варёных яиц да пару больших луковиц. Сговорчивее будет старик.
На селе поминали Васюка с некоторой опаской: уж очень неординарной слыл он личностью. Жил в доме, расположенном на самом северном конце деревни в изрядном отдалении от других людей. Его изба стояла, спрятавшись за небольшой рощицей в два десятка берёз, так что летом её было почти не заметить. А зимой, засыпанная снегом по самую крышу, вообще исчезала из вида.
Как гласит пословица, в каждом стаде имеется паршивая овца. Когда это правило применяется к людям, возникает великое множество вариантов. Если взять деда Васюка, являлся он местным шутом. Ни одна свадьба не обходилась без его выступления, которым люди аплодировали, и за которые порой доставалось деду на орехи. Потому что, кроме всего прочего, был Васюк первый на деревне хохмач. Шутки его, нескромные, а зачастую и пошлые, многих смешили. Но случалось, кое-кого и задевали. Тогда делились люди на два лагеря и бились стенка на стенку, пока не уставали и не валились прямо на землю с разбитыми лицами и синяками во всю грудину. Зачинщик подзадоривал их, воспевая героические подвиги храбрецов, потом радостно сообщал, что это присутствующих не касается, и называл всех стадом бестолковых баранов, которым надобен хороший пастух. За это деда и поколачивали, но — щадя, поскольку сложения он был щуплого и падал после первого же удара.
За Васюком закрепилась слава человека не от мира сего: обладал он кое-каким даром прорицателя. Во всяком случае, его слова о грядущем развале государства и революции полностью оправдались. Некоторые даже приписывали деду умение колдовать и превращаться в разных животных. На чем держались эти домыслы, было непонятно, потому как сам он неоднократно опровергал их.
Однажды на чьей-то свадьбе, придя без приглашения, как обычно и делал, услышал Васюк такие речи, усмехнулся и громко сказал:
— А что, люди добрые, не хотите ли увидеть, как я обернусь свиньей?
— А сможешь? — спросили пьяные мужики, мигом загоревшись. Известное дело, не каждый раз фокусами в глаза тыкают.
— Сейчас убедитесь, — пообещал старик и велел принести пол-литра самого крепкого самогона. — Только предупреждаю: резать и коптить меня не надо, жир вытапливать тоже. В этом обличье я сам не свой.
Люди в ожидании чуда собрались вокруг, подзадоривая Васюка, а тот, как цирковой артист, сделал паузу, собрал на себе внимание народа и на одном дыхании опорожнил бутылку, занюхав её лишь рукавом рубахи. Ничего не понимая, зрители стояли и ждали, что произойдёт дальше. А случилось вот что. Через пять минут щуплого деда развезло до такой степени, что он вначале замычал что-то нечленораздельное, потом заблеял, а в конце и захрюкал, точно напомнив всем свинью. Этим дело не кончилось. Разбрасываясь направо и налево обидными словами, Васюк двинулся, куда глаза глядят. В той стороне оказалась лужа, и она приняла деда в свои объятия, смачно хлюпнув грязью.
Ознакомительная версия.
