Мария Ермакова - Зеркала

Инвари пожал плечами.

— Человек суть не только тело, но ум и душа. Из этого следует, что тело лишь одна треть от того, что зовется человеком.

— Душа! — фыркнул Адамант. — Но что такое душа, странник? Вам, дэльфам, ведомо прошлое и настоящее. А это значит, что вам подвластно и будущее. Но даже вы, знаете ли, что такое душа? Есть ли ответ в ваших записях?

— Второй круг, книги… — начал был Инвари, но герцог прервал его:

— Знаю, знаю! Я читал все это, — просто сказал он.

И Инвари с изумлением подумал: КЕМ должен быть человек, изучивший мудрость не столетий даже, а всего тысячелетия, с тем, чтобы словно между прочим, от нее отмахнуться? Даже Мастера не читали все подряд, заглядывая в книги Кругов лишь по мере необходимости.

— Мне интересно, что думаешь ты, чужеземец? — герцог нервно дернул плечом, и Шери тут же подлил вина в его бокал. — Ты молод, своенравен, честолюбив, но что в свои годы ты знаешь о душе?

Инвари отодвинул тарелку, откинулся на спинку кресла, сплел пальцы. Глаза его вдруг поменяли свой цвет — со светло-голубых на темно-серые, словно грозовые тучи перед дождем. Он задумался, но лишь на несколько мгновений. Герцог не сводил с него глаз, откровенно любуясь странной красотой юноши, и шептал про себя: "Чистая душа, ясный ум — отличный подарок, отличный!". Инвари, казалось, совсем не замечал его пристального внимания к себе. Он заговорил, не глядя на герцога.

— Что такое небо? То, что темнеет ночью и светлеет днем. Что такое слезы? Жемчуга горя и алмазы радости. Что же есть душа? То, что может стать темным, а может вернуться к свету. Связь добра и зла, их приграничье, нейтральная полоса, которую каждый однажды преступает или во мрак или от него. Но и та сторона, и эта — лишь часть божественного огня или божественного мрака внутри нас. Душа — это то, ради чего мы живем, боремся, ради чего умираем достойно или нет.

Адамант, высоко подняв брови, смотрел на него, словно видел впервые. Он молчал так долго, что Инвари очнулся от своих грез и взглянул на него.

— Ты поразил меня, дэльф! — после долгой паузы заговорил герцог. — Значит ли это, что ты признаешь зло? Но это ересь, мой дорогой! Ты храбр, если сказал об этом вслух! За такое и сейчас могут сжечь на костре, как и сто лет назад.

— А ты мудр, герцог, — отвечал Инвари, глядя ему прямо в глаза. — И ты знаешь, что если не станет зла, добро тоже перестанет существовать. Не так трудно прийти к этому. Посмотри вокруг, загляни в летописи — вся история мира это история войн и примирений, бед и божественных чудес, добра и зла. Иногда я думаю, что кто-то не очень умный обозвал это их бесконечной борьбой. На самом деле они не противостоят друг другу, а вплетены в полотно жизни каким-то своим причудливым узором, секрет которого утерян навсегда и непостижим даже Богами. А то, что называют борьбой, будет существовать до тех пор, пока живы те, кто разделяет светлую и темную стороны бытия.

Адамант не отрывал от него горящих глаз, но Инвари был спокоен. Он сознательно спровоцировал этот разговор, чтобы проверить кое-какие возникшие у него предположения.

— То, что ты говоришь — замечательно! — внезапно вскричал Адамант. — Давно я не слышал подобного. Ты умен, дэльф! Жаль, что ты уедешь так скоро, но я сдержу свое слово. Ты желал выйти в город — так иди сейчас. Шери проводит тебя до ворот. Но возвращайся к заходу солнца, я жду тебя на ужин.

Понимая, что это приказ, Инвари встал, отложил салфетку и склонился в вежливом поклоне. Как вдруг сердце его пронзила такая боль, что он зашатался и схватился за край стола, чтобы не упасть. Герцог уже не смотрел на него, тщательно вытирая жирные руки полотенцем.

Инвари огляделся, стремясь понять, откуда его атаковали, и заметил, как шевельнулась одна из портьер, прикрывающих стены. В глазах его уже темнело, и инстинктивно он собрал всю волю, чтобы отразить удар, как вдруг вспомнил, что не имеет права использовать Силу или Искусство. Поэтому он ограничился лишь тем, что наглухо закрылся от вторжения чужого, жаждущего его боли, разума. Портьера дернулась. И до него донесся уже знакомый тихий смех. Боль отпустила. Он выпрямился и увидел, что герцог внимательно за ним наблюдает. Снова поклонившись ему, Инвари быстро пошел к выходу. Шери едва поспевал за ним. На пороге Адамант окликнул его.

— Об одном ты позабыл сказать, дэльф, — очень тихо произнес он. — Зла на земле больше. Всегда.

***

Теперь он был уверен в связи герцога с Черным призраком, заманившим его в пропасть.

Инвари стоял под стенами величественного и мрачного Ильрийского замка и с удовольствием подставлял лицо бледным лучам осеннего солнца. Уже зная, что Адамант следит за каждым его шагом, он намеревался, как истинный дэльф, побродить по городу, пополняя свои путевые заметки. Поскольку весь багаж его был утерян, ему предстояло купить новые тетради для них, и многое другое, что пригодилось бы в дороге. Сейчас он мог рассчитывать только на себя и привязанный к поясу кошель с серебром, в котором затерялись три золотые монеты. Это было не так уж и плохо. Пожалуй, только породистого боевого скакуна не смог бы он купить за те деньги, что у него оставались. Но его обещал герцог. Да. Конь… Он вновь ясно увидел как вороной, подсеченный острыми зубами 'волка', споткнулся и упал. Как ухнула о землю драгоценная поклажа, о которой, впрочем, ему нечего беспокоиться. То, что сохранится, будет найдено и возвращено в Поднебесье. Дело только за временем. Однако для него вещи потеряны. Таковы правила. Таков Закон Испытаний. Закон, обязавший его, во что бы то ни стало спастись. Ибо слишком много сил и мастерства вложено в того, кто стал подмастерьем, слишком многого от него ждут, слишком многие на него надеются. Вот почему он бежал, позорно и трусливо, не отбив тело коня, чтобы оплакать, и уничтожить, как то подобает — в огне. Вот почему не попытался помочь, хотя, наверное, было уже поздно. Горящие глаза неправдоподобно крупных зверей, их смрадные глотки, загнутые в пасть зубы, крупные, четырехгранные, говорили сами за себя. И их было слишком много! Ворон мог бы справиться с пятью, ну, с десятью из них. Но их было гораздо, гораздо больше… Неужели сама Чаща порождает такие мутации? Инвари скрипнул зубами. Когда-нибудь он вернется в этот Богами забытый лес, найдет то место и ту стаю! Когда-нибудь, когда его могуществу ничего не посмеет угрожать.

Он круто развернулся и пошел к уже известному ему рынку на центральной площади. Лицо его было скрыто капюшоном, и он без помех мог наблюдать городское утро.

Пронзительные голоса мальчишек-разносчиков далеко разносились в свежем воздухе. Проезжали мимо, постукивая колесами по булыжной мостовой, нагруженные крестьянские телеги. Сменившиеся с городских стен стражники, громко хохоча, заваливались в трактир — согреться после промозглой осенней ночи. Спешили на базар шустрые черноглазые служанки в платьях с глубокими вырезами, с любопытством оглядывались на высокую фигуру незнакомца. Их головки были плотно закутаны в разноцветные платки, а в руках они несли узкие длинные корзины.