кто его просил выискивать этот сбой системы, никто бы и не заметил — теперь случится страшное.
Сашка перечитывал фамилии приговорённых людей и чувствовал ужас, ледяной рукой перехвативший горло. Он видел не равнодушные буквы, а живые лица. Бойкая старушка Софья Андреевна, которая постоянно бродила по коридорам больницы на своих ходунках, вызывая недовольство персонала. Она доставляла всем массу хлопот, без устали ругалась с другими пациентами, такими же пожилыми старушками, как и она, постоянно требовала перевести её в другие палаты. Молчаливая Виктория Львовна, пребывающая, казалось, в своих воспоминаниях. Иосиф Давыдович — наверно, самый старый человек в Башне, если судить по дате рождения. Сашка опять посмотрел на эту дату, и только тут до него дошло, что Иосиф Давыдович родился ещё до потопа: когда землю накрыло водой, ему было десять лет. Десять лет! Сколько же воспоминаний о той эпохе, должно быть, хранит его старческая память. Сколько всего он может рассказать, им всем рассказать, потому что несмотря на весьма почтенный возраст голова у Иосифа Давыдовича оставалась ясной, и в этом у Сашки, который столько помогал Катюше со стариками, не было никаких сомнений…
И вот сейчас из-за него случится непоправимое. Завтра утром в больницу войдёт бригада по очистке (так, кажется, это называется), ничего не понимающим старикам вколют в их сухие, тонкие вены смертельную дозу, а потом санитары запакуют уснувших навсегда стариков в чёрные пластиковые пакеты.
Как он после этого будет смотреть в глаза Катюши? Как скажет ей, что это из-за его дурацкого усердия этих стариков убили? И Иосифа Давыдовича, и Викторию Львовну, и Софью Андреевну, и ещё полтора десятка таких же беззащитных пожилых людей, чья вина была только в том, что они родились больше шестидесяти пяти лет назад. Представив себе, как посмотрит на него Катюша, Сашка мысленно застонал и что есть силы вцепился в подлокотники кресла, на котором сидел, чтобы этот стон, не дай бог, не вырвался наружу.
— Да, совещание ровно в три, завтра. Повестку дня я сбросила вам на почту, Пётр Васильевич. Ирина Андреевна велела, чтобы вы лично обратили внимание на пятый пункт и были готовы отчитаться. Да, Пётр Васильевич, хорошо…
Алина Темникова разговаривала по телефону, судя по всему, с начальником хозяйственного отдела Цыбиковым, предупреждала того о совещании. Маркова требовала, чтобы Алина всегда лично обзванивала всех присутствующих и скидывала им заранее план вопросов, которые будут обсуждаться. Сашка смотрел, как Алина терпеливо, наверно, уже в пятый раз, повторяет один и тот же текст, как автоматически накручивает на палец выбившуюся из причёски прядку тёмно-каштановых волос, и внезапно ему пришла в голову мысль — надо попросить её помочь. Алина ему симпатизировала, и Сашка это чувствовал. К тому же она ненавидела Маркову, хотя это неудивительно — их начальницу вообще вряд ли кто любил. А ещё Алина знала про административный сектор едва ли не больше всех, и уж если кто и мог придумать, как спасти несчастных стариков, то именно она. Но главное, что натолкнуло Сашку на мысль обратиться к Алине, было не это, а случайно подслушанный разговор Алины со Степкиным отцом.
Мельников зашёл сегодня к Марковой после обеда. Как всегда, аккуратный, подтянутый, невозмутимый. На людях Олег Станиславович вёл себя осторожно, Сашке едва кивал, как будто они едва знакомы, хотя так оно и было, конечно. И Сашке и в голову бы не пришло кидаться к Мельникову с расспросами про Нику или про Стёпку. Мельников провёл у Ирины Андреевны где-то с четверть часа. О чём там они говорили, Сашка, понятное дело, не знал, тем более, что пока Олег Станиславович находился в кабинете, Маркова связалась с Сашкой по коммутатору и послала его с поручением в отдел пропусков.
Сашка вернулся минут через десять. Дверь приёмной была приоткрыта, и он уже собирался войти, но замешкался на пороге, выронил записку, которую нёс, и невольно замер, заслышав негромкий голос Мельникова.
— … я точно не знаю, — Олег Станиславович стоял спиной к двери и не мог видеть Сашку. — Я случайно услышал и не совсем уверен, что всё понял правильно, но мне кажется, что полковнику и Славе Дорохову надо об это знать. Это касается евреев, которых собрали на двести сорок девятом этаже, якобы для переписи. Но, насколько я могу судить по тем обрывкам, что я услышал, это никакая не перепись. Кажется, речь идёт о схеме, которую Литвинов применил на карантине, если вы помните.
— Хорошо, Олег Станиславович, — тихо ответила Алина. — Я сегодня увижусь с Дороховым и всё передам.
Сашка сделал несколько шагов назад, потом снова подошёл к двери, стараясь топать как можно громче. Голоса в приёмной сразу же стихли. Когда Сашка вошёл в приёмную, у обоих — и у Мельникова, и у Алины, были абсолютно непроницаемые лица. Мельников равнодушно посмотрел на Сашку, коротко кивнул.
— Всего доброго, Алина, — вежливо сказал он и вышел.
— До свидания, Олег Станиславович, — отозвалась Алина с дежурной улыбкой.
Первой мыслью Сашки было расспросить Алину, ведь если он всё правильно понял, Алина была на их стороне, а значит… Но пока он размышлял, как бы половчее затеять разговор, чтобы случайно не наговорить лишнего, Маркова подсунула им в приёмную своего слабоумного сыночка, от забав которого Сашку мутило, а при нём вообще вести какие бы то ни было разговоры было немыслимо.
Потом Шурочку увели кормить, то ли поздним обедом, то ли ранним полдником, но приёмная тут же наполнилась людьми — все словно ждали, когда упырёныш уберётся, — а когда народ наконец рассосался, Алину загрузили срочной работой, а Сашку Маркова огорошила этим приказом.
И теперь, когда Сашка глядел на приказ, мысль о том, что надо поговорить с Алиной, снова пришла ему в голову. Если она заодно с Мельниковым, значит, может помочь. Хотя бы посоветовать что-то. Но Сашка медлил. А вдруг он всё не так понял? Вдруг этот разговор был обычным рабочим разговором, мало ли кто такой этот Слава Дорохов или полковник? Полковника Сашка знал только одного — Караева, и этот уж точно был врагом. Что если он принял желаемое за действительное, и Алина ничего не знает про сопротивление, и тогда получится, что, он, Сашка, подставит и Мельникова, и Нику…
Алина положила трубку, закончив разговор с Цыбиковым, поймала Сашин взгляд, весело подмигнула.
