— Да? И что? Это же был план Энаиты, сынок.
Он действительно говорил, как армейский офицер. От одного звука его голоса хотелось встать и отдать честь.
— Она хотела иметь информатора, который бы следил за Волхвами и был ей подконтролен, чтобы ей не беспокоиться — или, если все пойдет плохо, у нее было оправдание, что она уже начала расследовать дело. Но я ей никогда не доверял.
— Это звучит абсолютно правильно, командир. Совершенно логично. Проблема лишь в том, что это не так.
Очень долгая пауза.
— Что?
— Вы меня слышали. Это не так. Вы хотите знать, что тут на самом деле? Подготовку Клэренса, этот маленький шпионский лагерь Энаиты, типа подпольного отряда «ООУ», не подотчетного Небесной Иерархии, организовал архангел Самкиэль. Как я выяснил, Самкиэль — один из давних Ваших союзников. Так зачем бы ему делать это для Энаиты? Если только вы его не попросили.
— Сынок, это становится опасно близким к…
— Мы оба прекрасно знаем, к чему это опасно близко, Караэль. Командир. Вы можете заставить меня молчать тысячью и одним способом. Но, раз уж мы здесь, сначала выслушайте меня.
Да, я понимал, что веду себя глупо и безрассудно — я не настолько глуп, — но уже не мог остановиться. Слишком долго я ждал, пока все это сложится воедино.
— Понимаете, единственная схема, в которой все становится логично, — та, в которой Энаита действовала не одна. С самого начала. Кто-то еще должен был в точности знать, когда и где произойдет первая пропажа души, поскольку лишь участвующие в этом могли бы так быстро поднять тревогу, чтобы вокруг дома Эдварда Уокера собралась целая толпа ангелов и демонов.
— Элигор…
— Не имел реальных причин пакостить Энаите, поскольку ее план больше вредил Небесам, чем Аду. Это не означает, что такое невозможно, но делает такую возможность не слишком логичной.
— Но почему же какой-то ее… партнер решил начать «пакостить», как ты красноречиво выразился, сынок?
— Я не уверен. Предупреждение? Или просто затем, чтобы некоторые вещи побыстрее стали достоянием гласности — страховка, для того, чтобы использовать это потом? Возможно, мы никогда не узнаем этого.
Повисла тяжелая тишина.
— И?..
— И это дело с Самкиэлем. Зачем бы вам одобрять подобное сотрудничество с Энаитой, если вы сами ей не помогали — или не делали вид, что помогаете? Поскольку, если бы она хотела иметь возможность заявить, что она уже начала расследование, в случае, если дела пошли бы плохо, ее партнер тоже хотел бы этого. Что может быть лучше, чем возможность сказать: «Я направил ее к моему старому товарищу Самкиэлю именно для того, чтобы следить за тем, что она делает. Если бы я знал, что она виновна в преступлениях против Небес, конечно же, я предпринял бы экстренные меры, ля-ля-ля».
Голос Караэля стал настолько ровным, что на него можно было бы поставить полный стакан, не пролив ни капли.
— Ты знаешь, сынок, что это ничем не доказуемо. Просто рассуждения.
— Безусловно, командир, все это лишь рассуждения. Обычные для меня.
Я попытался сказать это увереннее, чем чувствовал себя на самом деле, но сложно быть отважным, когда понимаешь, что тот, кого ты обвиняешь в серьезных преступлениях, способен погасить тебя с той же легкостью, что свечку на торте.
— Но это приводит к более серьезным вопросам. Чего же хотел Элигор? Зачем Всаднику рисковать своим статусом в Аду, давая своим врагам возможность уничтожить его, если они докажут его сделку с Энаитой? Которая, как мы теперь знаем, была несколько неуравновешенна, не настолько осторожна, как следовало бы, склонна уничтожать союзников и не слишком популярна на Небесах.
— Говори.
— Затем, что он, на самом деле, не хотел заключать сделку с Энаитой — он хотел выйти на связь с кем-то еще. Тем, с кем мог бы заключить долговременный союз. Тем, кто не станет совершать таких ошибок, какие делала Энаита, и кто наверняка станет еще влиятельнее после того, как Энаита уйдет со сцены. С таким, как вы, Владыка Караэль.
Повисла тишина, столь величественная, что у меня было достаточно времени подумать, как это — быть полностью стертым из бытия.
— Следовательно, ты допускаешь, что я с самого начала был замешан в том безумии, которое затеяла Энаита? — наконец спросил Караэль. — Что она считала меня своим партнером, а на самом деле я управлял всем из-за кулис, а в нужный момент отправил ее на виселицу?
— Если коротко, командир, — аминь.
— Тогда теперь твоя очередь отвечать на вопросы, Долориэль. Если все это правда, почему я и тебя не уничтожил? Почему я оставил болтаться такой хвостик?
Манера доброго старины-сержанта, которую я всегда видел у Караэля, исчезла. Он говорил коротко и точно, спокойный, будто глубокий пруд, но я видел, как в его сиянии зреют темные грозовые тучи.
— Если коротко, почему ты еще существуешь?
— Это одно из того, чего я не знаю, — признался я. — Не думаю, что уничтожать свидетелей в вашем стиле, но и не думаю, что это основная причина. Возможно, это связано с тем, что сказала Энаита, что она знала меня, когда я еще жил, но, может, это и не так, или, если и так, то не относится к картине в целом.
Запас уловок и откровений у меня закончился. Я вдруг понял, что следующие слова могут стать моими последними словами.
— Могу лишь предположить, командир, что по какой-то причине вы решили, что я могу вам когда-нибудь понадобиться.
Клубы тьмы сгустились, и на мгновение я увидел перед собой уже не свет, будто Небеса разверзлись и на меня глядела бездна, полная абсолютного небытия. А затем, в мгновение ока, она рассеялась, и я снова увидел туманный светящийся силуэт Караэля.
— Интересная догадка, Долориэль. Ты никогда не узнаешь, правильна ли она — на самом деле, ты никогда не узнаешь, правильно ли все это, но совершенно точно узнаешь, когда мне действительно от тебя что-то потребуется. Скажу тебе сейчас одно, и лишь одно. У меня есть стремления. Стремления, которые ты даже и не начал понимать.
Я не сдержался.
— Но зачем вам вообще что-то менять? Это же Небеса, так? Небеса совершенны.
Караэль выдавил из себя свет, который означал улыбку. Честно говоря, не могу сказать, была она удивленная или злобная. Он перестал играть в простого и грубого командира и стал чем-то куда более далеким и непонятным.
— У всех нас есть выбор, Адвокат Долориэль, будь мы ангелы или смертные. Мы идем собственным путем, делая выбор сами. А поскольку мы разные, становится понятно, что одни из нас делают выбор лучше, чем другие. Те, кто принимает наилучшие решения, должны иметь возможность делать выбор, ради всеобщего блага. Ты понимаешь?
