Ознакомительная версия.
– Повелитель Волн явился на зов своего государя, – возвестил герольд-распорядитель тупым голосом. Почему равнодушие так часто принимают за величие, слабость – за доброту, а наглость за смелость? Волки не лают, а левретки не молчат.
– Мы слушаем герцога Придда, – сюзерен очередной раз тронул венок из королевского кедра, словно проверил, не упал ли.
– Мой государь, Дом Волн верен Дому Раканов, и порукой тому моя Кровь и моя Честь.
Ну и ледяная же бестия, но Спруту с Раканами по пути. Придды ничего не должны Олларам, кроме смерти. Началось с убийства Эктора, кончилось гибелью семьи.
– Мы верим Повелителю Волн, – именно так отвечали древние анаксы своим эориям. И укрепляли доверие заложниками и подачками.
– Что прикажет государь? – Придд знал ритуал назубок, Альдо мог быть доволен. Рвущиеся из души чувства портят память, хитрость и равнодушие ей полезны.
– Твой конь пойдет рядом с нашим, – произнес сюзерен, и Рокслей с Темплтоном повели королевских скакунов дальше мимо занятой оркестром галереи.
– Я следую за государем, – подтвердил Повелитель Волн. Серый мориск встал слева от Дракко. Молния, Волны, Ветер, Скалы...
Повелители равны друг перед другом и своим господином. Равны... Не предавший Фердинанда Алва, замысливший измену Эпинэ, обожающий сюзерена Дикон, непонятный, скользкий Придд. Четыре стихии, четыре судьбы, что у них общего, кроме Излома?
Линарец Альдо поравнялся с оркестром, и седой маэстро красиво опустился на колени, умудрившись не прерывать дирижирования. Зимнее солнце плясало по бросившей вызов золоту меди, барабаны и скрипки клялись в верности и сулили победы, но гитара без струн глушила грохот оркестра.
Рокслей замедлил шаг, из-за увитой зеленью балюстрады выскочили нарумяненные детишки в звездных платьицах, под ноги лошадям посыпались цветы и блестки, в небо взмыла очередная голубиная стая. Музыканты резко сменили ритм, заиграв нечто грозное и плавное, потом вступил хор – Робер не сразу сообразил, что поют на гальтарском. Альдо слушал, по-императорски скрестив руки на груди. Так вот почему лошадей анаксов водили под уздцы!
Торжественные аккорды затопили площадь, словно дым невидимого пожара. Ветер играл мишурой и блестками, осыпая замерших коней и мертвые цветы. Алая искра каплей крови дрожала на парике Матильды, сама вдовствующая принцесса смотрела поверх разукрашенной гирляндами стены – там, за горизонтом, был Алат. Сильная молодая рука вцепилась в золотые оборки, словно в уздечку, – Матильда его избегает. Почему? Уж не потому ли, что решила – это маршал толкает своего короля в пропасть?
Грохот барабанов слился с пушечными залпами, громко и слитно ударили колокола Святого Фабиана, ставшего Святым Аланом. Учитель, закрывший собой воспитанника, рыцарь, схватившийся за кинжал, кто из них более свят?
– Слава королю! – возвестил хор. – Слава и Вечность!
Поводыри повели коней навстречу Ветру и Скалам, но Ветра нет, и Дику придется ехать конь о конь с Валентином. Музыканты проводили кавалькаду бравурным маршем, из-за галереи показалась лиловая шеренга, обрывающаяся пронизанной солнцем пустотой.
– Что это значит? – Альдо осадил вскрикнувшего от неожиданной боли коня. – Отвечайте.
Отвечать было некому. Церемониймейстер Берхайм, обгоняя кортеж, мчался в Ноху, герольд-распорядитель с ужасом таращился на дыру, разделявшую лиловые и черные мундиры. Средь серых каменных плит вспыхнула, резанула по глазам сумасшедшая синяя искра. Кинжал! Кто-то воткнул его в щель, кто?!
– Принесите. – Альдо уже владел собой. Что-то буркнула, перехватывая поводья, Матильда. Дуглас Темплтон кивнул и быстро выдернул клинок.
– Дайте. – Руки сюзерена схватили сверкающую сапфирами рукоять, ничего не случилось. – Кто знает это оружие?
– Я, – на лице Валентина Придда не дрогнул ни один мускул. – Это кинжал Борраска, я полагал эту вещь достойным подарком в столь знаменательный день.
– Этот кинжал воистину бесценен, – глаза Альдо вспыхнули, – но как он оказался на плацу?
– Мой покойный отец считал необходимым изучение гальтарских манускриптов. – Повелитель Волн казался слегка удивленным. Словно ментор, которого спросили, почему ночами жгут свечи. – Согласно статуту Эрнани Святого, если герб Дома не разбит, но его глава не может присутствовать на важной церемонии, на том месте, где он должен стоять, вонзается в землю родовой клинок.
«Никто не может заменить никого, никто не может занять ничье место. Это оскорбляет анакса и весь мир». Так пишет Павсаний-старший. Мне казалось, его труды легли в основу сегодняшней церемонии. Я ошибся?
– Нет, – нахмурился Альдо, – ошибся Берхайм. Мы благодарим герцога Придда за исправленную ошибку.
– Я не предполагал, что у господина церемониймейстера нет трудов Павсания, – поднял бровь Спрут. – Граф Берхайм представлялся мне как главе Дома и заверил меня в том, что помощь ему не требуется.
– Берхайм переоценил свои знания, – скривился Альдо. – Герцог, предотвратив извращение древних обычаев, вы оказали нам большую услугу. Мы награждаем вас орденом Эвро, о чем будет объявлено на большом приеме.
– Дом Волн верен своему слову, – глаза Спрута стали жесткими. – Моя Честь и моя Кровь принадлежат моему королю и моему королевству.
– И знания тоже, – сюзерен явно сделал стойку на наследство Вальтера Придда. – Мы хотим знать историю клинка Борраска. Как вышло, что он хранился в Доме Волн?
– Он напоминал о нашем долге Дому Ветра, – холодно пояснил Валентин, – я намеревался его отдать. Теперь это проще, и я заплачу. Сполна.
Глава 3
Ракана (б. Оллария)
399 года К.С. 24-й день Осенних Молний
1
Ворота Нохи были распахнуты, гимнеты, цивильники и южане Эпинэ с трудом сдерживали рвавшихся увидеть короля горожан. Не прошло и двух месяцев, а Талигойя приняла и полюбила Альдо Ракана. Конечно, сумасшедшие и недовольные есть и будут – у Олларов прихвостней хватало, но талигойцы свое слово сказали. Цветы под ногами, голуби в безоблачном небе, здравицы, улыбки, нарядные платья – все это нельзя подделать. Окажись Эмиль Савиньяк сегодня в Ракане, он бы все понял и преклонил колено перед истинным сюзереном, но кавалерист все еще в Урготе. Ничего, они еще поговорят. Главное – уговорить Эмиля встретиться с Альдо, а дальше все выйдет само собой. Савиньяк отличит старое золото от олларской медяшки, а такие генералы Альдо нужны.
Ричарду мучительно захотелось обернуться и увидеть серьезное и светлое лицо короля, но юноша сдержался. Во-первых, их с сюзереном разделяли дружины Скал, Волн и Молний, а во-вторых, Повелитель Круга возглавляет коронационную процессию и смотреть он должен вперед и только вперед.
Ознакомительная версия.
