Церемониестеры выстроили десятников по их академиям, теперь уж бывшим, и император не стал выделываться и набивать себе цену, вошел в зал сразу. Грянул марш, затем гимн, затем снова марш. Короткая речь императора Лориана, и он занял свое место на троне, все облегченно расслабились.
Теперь пошло самое интересное, лучшие десятники озвучивали свой выбор, в каких войсках они желали бы служить. Естественно Гартошу больше всего было интересно услышать выбор своих друзей. Конечно все уже было не раз обговорено и переговорено, но в последний момент кому-то могла вскочить вожжа под хвост и он мог передумать. И вот оно – выбор десятников из южной академии. Лери Крон – горные войска. Правильный выбор, в горных легионах на рост не очень засматривались, там важней была ловкость и отвага, иначе в горах не выживешь – и того, и другого у Лери имелось в достатке. Терес – кавалерия. Кто бы сомневался. Алькон – кавалерия. Тоже вполне прогнозируемо. Вирон не успел высказать свой выбор. Лорд Гнивер предложил Вирону место, в только создаваемом полку боевых магов. И Вирон колебался недолго.
Гартош порадовался за своих друзей, похоже, что каждый нашел свое место в армии. Теперь пришло время выбора лучших. Никто не сомневался, что все они как один будут выбирать только элитные легионы (кроме Первого и Тайного легионов, там свой, особый отбор). Так и случилось. Когда очередь дошла до Григориса, он выбрал легион «Вепри». Ну что ж, хотя ростом Григорис был повыше большинства вепрей, это можно было считать его единственным недостатком, во всем остальном он вепрям не уступал. Дебор сделал несколько неожиданный выбор – он попросился в легион «Драконы». И хотя Гартош не совсем одобрил его выбор, но это было его право, его решение.
Дошла очередь и до Гартоша. Он уже набрал полню грудь воздуха, когда справа от себя услышал смешок кого-то из центральной академии.
– Этот сейчас пойдет под крылышко своему папочке.
Гартош медленно выпустил воздух и также медленно повернул голову. Стоящий неподалеку десятник смотрел прямо перед собой и нагловато улыбался. Эх, если бы не императорский дворец, стереть бы эту паршивую улыбку об камень побольше. Вновь, уже требовательно назвали Гартоша. Вокруг послышался недовольный шепот.
И Гартош выкрикнул:
– Я хотел бы служить в одном из гарнизонов, расположенных на болоте растов!
Такой тишины в зале не могли добиться даже церимониестеры. Гартош скосил глаза и увидел удивленно-задумчивое лицо императора и окаменевшее лицо отца, стоявшего рядом с троном.
– Ты хорошо подумал, сынок? – мягко, по-отечески спросил император. – В эти гарнизоны, в которые ты так стремился, ссылают за провины. По сути дела там тюрьма, в которой ты должен провести не менее полугода. Я понимаю, если бы ты был бы наемником, там неплохая возможность заработать, впрочем и умереть, все таки болото растов. Но ведь ты не наемник?
– Никак нет, ваше величество!
– Так в чем же дело?
– Таков мой выбор, ваше величество, – выдавил из себя Гартош, понимая что делает сейчас ошибку, возможно самую большую ошибку в своей жизни. Из болота растов возвращался только каждый второй, а то и третий. Причем там гибли не только в болоте, от когтей, зубов и яда самих растов, но и от рук своих сослуживцев – нравы в болотных гарнизонах… впрочем нравов там не было вовсе.
Лориан нерешительно посмотрел на генерала Дангала. Тот справился с потрясением и молча кивнул.
– Ну что ж, десятник Гартош Оскол, – тяжело вздохнул император. – Это твой выбор, не буду тебя отговаривать. Служи там, где сам решил.
* * *
Продолжение церемонии проходило как во сне. Гартош помнил только, что тот умник, побудивший его на необдуманный поступок, так же выбрал кавалерию, и Алькон с Тересом уже пообещали ему устроить веселую службу, если только попадут в один легион.
Пришел в себя Гартош только тогда, когда после официальной части к нему подошел отец.
– Я даже не буду спрашивать почему ты это сделал, все и так понятно, хотя не могу сказать, что твой выбор меня порадовал, – тихо и немного грустно сказал он. – Но с другой стороны, где еще настоящий Оскол сможет проявить свои наилучшие качества, как не на самом трудном участке.
– Хорошо, что ты меня понял отец.
– Я понял тебя, сынок, прекрасно понял. Нам всегда приходилось доказывать, что мы достигли вершин исключительно благодаря своим личным стараниям, а не громкой фамилии.
Дангал порывчато обнял сына. Со стороны могло показаться, что главнокомандующий прощается с сыном навсегда, отправляя его практически на войну, непрекращающуюся войну с болотами северо-востока империи. Но так могло показаться только непосвященным. Знающие Гартоша и его семью ничуть не сомневались, что парень не пропадает и там – это как минимум. А как максимум – высушит эти болота к чертовой матери!
– Ну что, десятник Гартош, гроза растов! Разреши поздравить тебя с первым назначением!
Подошедшие Руткер, Катан и Гнивер, всем своим видом старались показать, что не удивлены и не огорчены выбором внука и брата. И Гартош был им за это очень благодарен, не хватало ему сейчас еще объяснений и оправданий.
– Путь ты для себя избрал тяжелый, ничего не скажешь. Но мне кажется, мы сможем тебе немного помочь.
Лукавый голос и взгляд деда заинтересовал Гартша. Что-то эти хитрецы задумали, только у Гнивера оставалось непроницаемо-спокойное лицо, остальные же буквально светились от знания чего-то, чего не знал Гартош. Катан чуть ли не лопался от удовольствия подразнить брата неведеньем. И у него это хорошо получалось, у Гартоша уже чесались от нетерпения руки, хотелось вытрясти из родственников то, что они для него попридумывали. Выдержав эффектную и довольно продолжительную паузу, Руткер повернулся к Катану с Гнивером, скрывающим что-то за спиной.
– Ладно, не будем нашего младшенького мучить, показывайте.
Весь из себя важный, Катан достал из-за спины увесистый сверток и развенул его. Внутри был обшитый бархатом футляр.
– Открывай.
Предчувствуя что-то необычное, затаив дыхание, Гартош не спеша открыл футляр и ахнул. Предчувствие его не обмануло. Внутри, в великолепно отделанных ножнах лежал меч. Нет. МЕЧ! Такого оружия Гартош не видел нигде и никогда, это он точно знал. Удобная, в мелких насечках рукоять, без особых изысков, но очень изящная. Не в силах больше сдерживаться, Гартош взял ножны в руки и нарочисто медленно потянул за рукоять.
С легким, чуть слышным шелестом-вздохом, лезвие выходило из ножен, и перед восторженным взором Гартоша показался светло-голубой метал, казалось светящийся изнутри. С каждым лигитом освобождаемого лезвия, Гартош влюблялся в него все больше и больше. Он буквально тонул в нем, как глазах самой прекрасной женщины в мире. Хотя нет, никакие глаза, какими прекрасными они не были, не могли сравниться с этим мечем.
