Возможно, вопросы о Здании следовало бы задавать тем, кто никогда не участвовал в стоун-фаринге. Хотя и эти люди стоун-фаринг под вопрос не ставят. Напротив, они говорят о его участниках как о людях, совершающих нечто смелое, сложное, стоящее, а возможно, и священное. «Так почему же вы сами-то никогда не участвовали в фаринге?» — спрашиваю я. И слышу в ответ: «Я никогда не ощущал в этом необходимости; те, кто участвует в фаринге, чувствуют себя призванными».
Ну, а что думает о Здании другой народ, дако? Чем им представляется это гигантское строение, это величайшее предприятие и достижение их нынешнего мира? Да, похоже, ничем особенным оно им не представляется. Даже те моряки, что помогают фарерам, никогда не поднимаются на плато Медиро и ничего не знают о Здании за исключением того, что оно действительно там и, говорят, очень большое. Дако с Северо-западного континента знают о Здании только понаслышке; для них это просто одна из легенд, которые во множестве рассказывают путешественники. Легенда о «Дворце Медиро» на великом Южном континенте. В некоторых подобных историях говорится, что в этом дворце в неслыханной роскоши живет повелитель народа ак. В других повествуется о башне до небес, где обитают безглазые монстры; или о лабиринте бесконечных коридоров, где неосторожному путешественнику ничего не стоит заблудиться и где полно скелетов и призраков. Рассказывают, что в этом лабиринте якобы гуляют ветры, которые поют и стонут так, словно играют на струнах неких гигантских арф, и эту нечеловеческую музыку слышно за сотни миль. Ну, и так далее. Для дако это только легенды, подобные их собственным преданиям о седой старине, когда их могущественные предки умели летать по воздуху и досуха выпивать реки, а леса превращали в камень, из которого строили башни до небес. Все это просто волшебные сказки, говорят они.
Но порой кто-то из фареров все же говорит о Здании нечто особенное. А если его спросить об этом, то он ответит: «Это для дако».
И действительно, Здание по своим пропорциям гораздо больше подходит приземистым коренастым дако, чем высоким ак. Дако, если бы они хоть когда-нибудь туда явились, могли бы спокойно, выпрямившись в полный рост, ходить по коридорам и комнатам и не наклонять голову, проходя в дверь.
Одна старая женщина из Катаса, пять раз участвовавшая в стоун-фаринге, была первой, кто сказал мне: «Это для дако».
— Так значит, Здание построено для дако? — растерянно переспросила я. — Но почему?
— Причина в нашем прошлом.
— Но ведь дако никогда даже не ходят туда!
— Здание еще не закончено, — спокойно пояснила она.
— Это что же, компенсация за что-то? — спросила я, окончательно запутавшись.
— Им это нужно, — пожала она плечами.
— Значит, дако Здание нужно, а вам нет?
— Нет, — улыбнулась она. — Мы его строим. Но оно нам не нужно.
Обитатели мира Гай очень похожи на нас, если не считать того, что у них не волосы, а перья. Светлый кудрявый пушок на головах у младенцев превращается у детей постарше в мягкие короткие перышки, серо-коричневые с темными пятнышками, а по мере взросления вся голова у них уже покрыта настоящими перьями. У большинства мужчин сзади на шее пышное кольцо из перьев, как у турухтана, на голове перья более короткие и высокий, способный подниматься гребень. Перья на голове у мужчин черные или коричневые и слегка отливают бронзовым, красным, синим или зеленым. У женщин перья обычно очень длинные, мягкие, иногда спадающие чуть ли не до полу, и края у них тонкие, легкие и слегка завиваются, подобно хвостовым перьям страуса; перья у женщин весьма разнообразной расцветки — пурпурные, алые, коралловые, бирюзовые, золотистые. В интимных местах и под мышками женщины и мужчины Гая покрыты мягчайшим пушком, а у многих и все тело покрыто короткими светлыми перышками. Люди со светлой кожей и ярким оперением в обнаженном виде выглядят довольно приятно, но, если честно, у них вечно всякие неприятности со вшами и гнидами.
Линька — процесс долгий и никак не связанный со временем года. К сожалению, с возрастом не все вылинявшие перья отрастают заново, так что плешивость после сорока — явление довольно частое как среди мужчин, так и среди женщин. Поэтому многие сохраняют свои лучшие перья, выпавшие в результате линьки, и впоследствии делают из них парики или фальшивые гребни. Те, у кого оперение от природы редкое или тусклое, также могут купить себе парик в специальном магазине. Существуют различные, совершенно фантастические средства для обесцвечивания перьев, для опрыскивания их золотистой краской, для завивки, и в мастерских по изготовлению париков, особенно в больших городах, ваше оперение с удовольствием обесцветят, окрасят, обрызгают или завьют, а также продадут вам головной убор или парик в полном соответствии с модой сегодняшнего дня. Если женщина бедна, но у нее какие-то особенно длинные и красивые головные перья, она может их продать — и часто так и случается — в любую мастерскую и за очень приличные деньги.
Жители Гая также используют свои перья для письма. Согласно традиции, отец дарит ребенку набор своих собственных жестких перьев из пышного ожерелья вокруг шеи, когда малыш начинает учиться писать. Влюбленные обмениваются перьями, чтобы затем писать ими друг другу любовные письма — прелестный обычай, которому посвящена знаменитая сцена в пьесе Инуинуи «Недоразумение»:
О, мое перо-предатель!
Тобой он написал ей о своей любви!
Да, о своей любви — моим пером и кровью сердца моего!
Обитатели этого мира — люди уравновешенные, спокойные, с традиционными взглядами; их не особенно интересуют всякие новшества, а любопытных иностранцев они стесняются. Они сопротивляются, когда им предлагают всякие новые технологии. Даже попытки продать им шариковые ручки или самолеты или убедить их войти в чудесный мир электроники потерпели неудачу. Они продолжают писать письма перьями, считают в уме, ходят пешком или ездят в каретах; в кареты они запрягают крупных, похожих на собак, животных, которые называются угнуну. Иногда они способны выучить несколько слов иностранного языка, но только если это абсолютно необходимо, и в театре они ставят только свои классические пьесы, написанные традиционным размером. Ни малейшей склонности к использованию достижений науки и техники иных миров — надо сказать, что Гай пользуется у туристов большой популярностью, — у них, похоже, не возникает, как не возникает и зависти, алчности или комплекса неполноценности. Они всегда ведут себя одинаково, и, хотя занудами их не назовешь, на их лицах все же проскальзывает выражение скуки и этакой вежливой индифферентности, за которой вполне может скрываться и некое самодовольство, и нечто совершенно иное.
Некоторые грубияны из других миров, конечно же, именуют обитателей мира Гай, или гайров, «птичками», а то и «куриными мозгами» или вслух заявляют, что «головы у них набиты перьями». Многие туристы из развитых стран с удовольствием посещают маленькие мирные городки Гая, совершают поездки на каретах, запряженных угнуну, веселятся на скромных, но совершенно очаровательных балах (ибо гайры очень любят танцевать) и ходят в их старомодные театры, ни капельки не скрывая при этом своего презрения по отношению к «аборигенам». «Перья-то у них есть, а вот крыльев нет!» — таково обычно их мнение после визита в мир Гай.
Эти люди могут провести в Гае неделю, но так и не увидеть ни одного крылатого гайра и не догадаться, что нечто в небесах, показавшееся им птицей или реактивным самолетом, — это крылатая женщина, летевшая по своим делам.
Здешние жители не любят первыми говорить о своих крылатых людях, пока их об этом не спросишь. Нет, они ничего не будут скрывать и лгать тоже не будут, но первыми никогда и ничего не расскажут. Мне, например, пришлось довольно долго и упорно задавать им разные вопросы, чтобы впоследствии иметь возможность составить следующее описание.
Крылья у гайров никогда не появляются, пока они не достигнут совершеннолетия. Девушка лет восемнадцати или юноша лет девятнадцати не проявляют абсолютно никакой склонности к полетам, пока вдруг утром не проснутся с ощущением небольшой лихорадки и болью под лопатками.
После чего наступает тяжелый период, продолжающийся почти год и связанный с сильным физическим стрессом и острой болью. Все это время молодого гайра необходимо держать в тепле и покое, а также хорошо и вкусно кормить. Ничто не дает им большего утешения, чем еда; будущие флаеры большую часть времени испытывают чудовищный голод и мерзнут, из-за чего постоянно кутаются, заворачиваются в одеяла, ибо все их тело переживает перестройку. Кости становятся более легкими и пористыми; изменяется мускулатура всей верхней части туловища; прямо из лопаток вздымаются костистые протуберанцы, которые быстро превращаются в скелеты огромных крыльев. Последняя стадия — это отрастание маховых перьев, но она не болезненна. Основные маховые перья, как все прочие перья в крыле, весьма мощные и могут достигать метра в длину. Размах крыльев взрослого флаера более четырех метров; у женщин — на полметра меньше. Жесткие перья отрастают у флаеров также на лодыжках и на локтях, расправляясь в полете во всю длину.
