Так, медленно и монотонно, один за другим проходили дни…
Был обычный воскресный вечер; в камине ярко горел огонь. На циновках перед камином играли Элджернон и Рут. У Элджернона были игрушки: глиняные лошадки и человечки, и теперь он вместе с подругой разыгрывал какое-то сражение. Никто не хотел проигрывать, и оба шумели, вырывали друг у друга фигурки. Их возня мешала Жанне, выслушивавшей доклад управляющего. Стараясь сосредоточиться на делах баронства, она сжимала ладонями виски и не сводила взгляда с прыгающих языков пламени. Но головная боль не проходила, а дети кричали всё громче и громче — и Жанна не выдержала, ухватила за руку Рут и толкнула её на пол:
— Пошла прочь, мерзавка! Чтобы я тебя здесь больше не видела!
Испуганная девочка заплакала, но не сдвинулась с места.
Прибежавшая на плачь Джуди быстро сообразила, в чём дело. Для начала дав дочери оплеуху, она подхватила её на руки и, извинившись перед госпожой, унесла захлебывавшуюся слезами Рут.
— А ты что стоишь? — Обратилась графиня к притихшему Элджернону. — Собирай игрушки и ступай спать. Уже поздно.
Маленький барон сгрёб в кучу свои сокровища и, прижимая к груди одну из лошадок, подошёл к сестре за благословением.
Воцарившаяся в комнате тишина графине Норинстан не помогла. Голова по-прежнему болела, и она не выдержала:
— Гарри, я очень устала, отложим дела до завтра. Если нет ничего срочного…
— Ничего, сеньора.
— В таком случае, можете быть свободным.
Жанна легла рано, думала, что быстро заснёт, но пульсирующая боль не давала ей покоя. Она встала, спустилась вниз, на кухню, и приготовила себе травяной отвар. Выпив его, графиня зевнула и, плотно закутавшись в плед, ёжась от сквозняков, быстро поднялась к себе. Сев на постель, она некоторое время прислушивалась к шуму ветра, а потом юркнула в постель, с головой укрывшись одеялом. Отвар подействовал: боль прошла, и Жанна смогла спокойно уснуть.
Снег почти прекратился, ветер ослаб и уже так яростно не завывал в дымоходах.
В комнатах было прохладно, по полу гуляли сквозняки, но всё же теплее, чем на улице. Продрогший часовой, несомненно, предпочёл бы оказаться в самой холодной комнате, чем наверху открытого всем ветрам донжона. Он, как мог, согревал себя выпивкой и нехитрыми физическими упражнениями, досадуя на не спешившего на смену товарища.
В очередной раз бросив тоскливый взгляд вниз, бедолага разглядел на едва заметной ленте дороги всадников, направлявшихся к замку. С одной стороны, это, скорее всего, не сулило ничего хорошего, но, с другой, предоставляло ему долгожданную, выстраданную возможность хотя бы пару минут погреться у огонька.
Сначала Жанна обрадовалась. Она решила, что это муж, и хотела распорядиться на счёт еды, когда вдруг поняла, что это не граф. Он никогда не возил к ней товарищей, разве что привёз свидетеля на свадьбу, а слуги заверяли, что видели, по крайней мере, четырёх рыцарей. Рыцарей с собственными гербами, а не оруженосцев. И графиня опешила, медлила с приказаниями. Друзья, враги, разбойники? Готовиться к осаде или к праздничному ужину? Может, это всё-таки Роланд?
Чтобы развеять сомнения, Жанна велела зажечь огни и постараться рассмотреть нарушителей спокойствия. Ей сообщили, что на другом берегу стоит большой отряд, которым командует высоченный, как им показалось, рыцарь "с рогами, как у Нечистого".
Графиня в страхе прижала руки к животу и велела готовиться к осаде. Она вернулась к себе, оделась и, как и другие женщины, принялась молиться.
По двору заметались тени. Запирались засовы, со скрежетом закрывались замки, опускались решётки.
— И кого это принёс Окаянный? — перешёптывались заспанные слуги.
Часовые осведомился об имени предводителя отряда.
— Я баннерет Леменор и не намерен проторчать здесь всю ночь. Грязные свиньи, вы собираетесь впустить меня?
Слуги, краем уха слышавшие о его кончине, перекрестились. Шутка ли, мертвец воскрес и требует впустить его! И чего ему в земле не лежится?
— Вы там оглохли?! — продолжал бесноваться "живой покойник". — Сейчас же опустите мост, иначе вам не поздоровится, клянусь Святым Георгом!
Жанна только что кончила читать "Отче наш", когда к ней вбежала продрогшая Джуди.
— Госпожа, госпожа, там человек, называющий себя баннеретом Леменором!
— Замолчи, негодная! — накинулась на неё графиня. — Баннерет мёртв, он умер, понимаешь?!
— Умер-то, умер, да вот стоит там!
— Господи Боже! Кто же это? — Жанна нервно зашагала по комнате. — Как же узнать, кто он?
— Может, спросите у него что-нибудь, что знал только баннерет? — робко предложила служанка.
— Что, что мне у него спросить? — Она в волнении заламывала руки. — Я не хотела, видит Бог, не хотела!
— Не знаю, Вам виднее. — Служанка грела руки над свечкой.
— Подскажи мне, подскажи же, Джуди! — взмолилась графиня.
Служанка молчала и продолжала отогревать замёрзшие пальцы. Хватит с неё советов!
Жанна задумалась; мысли лихорадочно сменяли друг друга.
— Нет, этого не может быть! — прошептала она и рухнула на постель. Нужно что-то делать, делать сейчас, немедленно. Если это призрак, то лучше узнать об этом теперь, чем потом, а если самозванец… Хватит мучиться в неведении!
— Пусть попросят его назвать имя хозяйки замка, в часовне которого он разговаривал со своей возлюбленной. Речь о леди Джоанне. Если он ответит правильно — впустите его, кто бы он ни был, пусть даже сам дьявол!
Джуди кивнула и неторопливо вышла вон. Да и зачем спешить? И умереть, и порадоваться всегда успеешь. Жаль, что не до конца отогрела пальцы.
Незнакомец ответил правильно, и отряд въехал в замок.
В доме их встретил тусклый свет одинокой свечи на пустом длинном столе. Гости расположились возле только что растопленного камина и велели подать еды.
В зал осторожно заглянула Джуди. Убедившись, что баннерет — действительно баннерет, а не призрак или самозванец, она на цыпочках подошла к нему и знаком попросила следовать за ней. Недоумевающий и рассерженный нерадушным приёмом, Артур с бранью встал и пошёл за ней.
Она повела его вверх по винтовой лестнице; ступеньки гулким эхом отзывались под сводами замка. Проведя баннерета через большую комнату, в лучшие времена служившую общей спальней для неженатых мужчин, служанка свернула в узкий проход и, наконец, остановилась.
Девушка на миг скрылась за кожаной занавеской, а потом пропустила его внутрь.
Комната была неправильной формы, со сводчатым потолком, поддерживаемым мощными балками перекрытий. Окон в ней не было, а вся мебель сводилась к двум запыленным сундукам. Пахло сыростью и мышами.
