Старый маг замолчал, слегка прикрыв глаза.
— И что было дальше?
— И тогда я увидел в его глазах тот же взгляд, что и у тебя. Он сказал мне, что это всё чепуха и наветы завистников, конечно же. Однако позже я сам застал его за поджогом — прочитав память огня на очередном, уже затухающем пожаре. Затем мы с другими магистрами вычислили его следующую цель и застали его на месте. Мы не хотели его убивать — да и не могли, но он напал на нас, поняв, что его раскрыли. Он был старым, сильным и опытным магистром, но мы были моложе, и нас было больше. В итоге он почти выдохся, и мы предложили ему сдаться, однако он ответил на это очередным потоком ревущего пламени.
— И что с ним стало?
— Он умер от истощения. Такое случается, когда мастер начинает перегонять свою жизнь в нейтраль, и забирает слишком много.
— И вы полагаете, что я…
— Что ты такой же. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что я ошибаюсь.
Глаза верховного магистра были похожи на солнечные протуберанцы, и сложно было что-то прочитать в них. Если он сумел понять это… Не факт что мне удастся обмануть его. Поэтому я промолчал, прикидывая, как бы поудачнее грохнуть его на месте и не превратиться в факел.
Внезапно купол вокруг нас потух, а глаза магистра стали обычными, тёмно-красными. Он слегка сутулился и присел.
— Так я и думал. — вздохнул он.
— И что вы будете делать теперь?
— Это ничего не меняет, я всё ещё обязан тебе жизнью. Без тебя меня бы здесь не было, верно? Пойдём, прогуляемся.
Мы с магистром вышли на отдалённый участок городской стены, свободный от патрулей, чтобы поговорить без лишних ушей.
— Если так подумать, то это делает твой поступок ещё более ценным. Любой рыцарь спас бы меня, окажись он на твоём месте, он просто бы не смог поступить иначе — ведь это значило навредить мне. А ты мог не делать этого — но всё же сделал. — протянул Грицелиус. — Почему?
— А почему нет? Когда та тварь завизжала, оглушило всех кроме меня и сэра Кадогана. Очевидно, чтобы бороться с ней пригодилась бы помощь мастеров, поэтому я метнулся в башню за вами. Вас я вынес, а когда вернулся за вашим учеником башня уже рушилась, и я едва успел выпрыгнуть сам. — ответил я чистую правду.
— Вы могли просто уйти со стен, и оставить это дело другим.
— И прослыть трусом?
— Живой трус лучше мёртвого героя, потому что способен принести больше пользы другим людям.
— Я всё ещё жив, так? И герой, а не трус. Значит, это было верное решение.
Эрнхарт негромко рассмеялся.
— С этим трудно спорить. Я просто пытаюсь понять, почему вы приняли такое решение.
— Меня больше волнует сохранение моей тайны.
— За это можете не волноваться.
Внезапно мне пришла в голову интересная идея.
— Хотите, я научу вас?
— Научите чему? — поднял бровь Грицелиус.
— Тому, на что был способен ваш учитель.
— Вы хотите сказать… Что это умение? Что может быть передано от человека к человеку? — медленно, с расстановкой спросил старый маг.
Я слегка покачал головой.
— Нет, немного не так. Пожалуй, уместнее будет сравнить это с веревками или оковами. Представьте себе животное, что охотники опутали невидимыми сетями или верёвками. И каждый раз когда оно пытается сделать то, что не нравиться охотникам, они дёргают за них, не давая ему это сделать.
— Это…Очень неприятное сравнение. Вы хотите сказать, что именно так это происходит и с людьми? Кто-то чрезвычайно могущественный дёргает нас за ниточки, словно описываемое вами животное, а мы даже не замечаем их?
— Верно. Кто-то или что-то: мне неведом первоисточник, однако я точно знаю, что нити можно оборвать. Потому что знаю о сути самого явления. Как можно освободиться от верёвок, если ты не знаешь, что связан?
На лице верховного магистра отразилась напряжённая работа мысли. Он забормотал себе под нос:
— Что же это может быть… Невероятная сила… Почти божественная… Отец? Нет, это бессмысленно, ему достаточно приказать, да и он скорее создал бы нас такими, а не окутывал нитями... Другие боги? Он бы не позволил...
— Есть интересные мысли на этот счёт? — полюбопытствовал я.
— Вы, наверно, этого не знаете. Даже не наверно, а почти наверняка. Пожалуй, подобному учат только в монастырях, наружу подобные знания не выходят… Отец дал людям всего один три завета, причём, необязательных к исполнению. Один из них звучит, как: “Будьте свободны” — так он сказал…
— А что насчёт рыцарского кодекса? Королёвских законов, правил, указов?
— Это всё уже придумано людьми и для людей. Отец никогда ничего не требует у людей и от людей, хотя мы и готовы выполнить любой приказ своего создателя: вначале он обучил нас различным искусствам, а затем отрешился. Но по-прежнему отвечает на созыв конклава раз в семь лет, посвящает новых верховных жрецов, и отвечает им на вопросы. А иерархи уже потом сами решают, что и как делать…
— Это ценная мысль. Теперь мне всё понятно.
— Всё понятно? О чём вы?
Вот здесь я решил играть ва-банк. Настало время применить заготовку, которую я обдумывал очень, очень долго. И именно мессир Грицелиус — обязанный мне, обещавший хранить тайны, но при этом крайне образованный и проницательный человек был идеальной целью для её испытания.
— Понятно, почему мне поручено это дело свыше.
Эрнхарт Грицелиус посмотрел на меня очень, очень внимательно. Он не переспрашивал, хорошо услышав, что я сказал и мгновенно сделав из этого соответствующие выводы.
— Могу ли я узнать, что за дело? — мягким, почти не дрожащим от нетерпения голосом осведомился он.
— Возможно, вы сумеете мне кое-чем помочь, — протянул я, проигнорировав его вопрос.
— Я слышу “но”.
— Но сначала вам стоит сбросить с себя лишние верёвки.
