Ознакомительная версия.
– Да знаешь ты, какой у него посох тяжелый? – плаксиво ответил старик. – Если выйдешь к нему, он начнет тебя дубасить, ни на что не посмотрит.
– Что ты? – усомнилась жена. – Он ведь увидит, какой ты старенький! Неужто у него рука поднимется на тебя?
– Он всю жизнь любит попить винца за чужой счет, – отвечал дух местности, – особенно за счет стариков.
Они еще немного потолковали, но ничего не придумали, и пришлось выйти на зов. Дрожа от страха, дух местности опустился на колени у обочины дороги и крикнул:
– Великий Мудрец! Дух местности явился к тебе и нижайше бьет челом!
– Нечего валяться в пыли! Вставай! – строго приказал Сунь У-кун. – Не беспокойся, я бить тебя не буду. Скажи мне только, как называется это место?
– Откуда ты прибыл сюда, Великий Мудрец? – обрадованно заговорил дух местности.
– Я прибыл из восточных земель и направляюсь на Запад.
– Если ты прибыл с востока, – молвил дух местности, – то, должно быть, остановился вон на той горе.
– Совершенно верно, – подтвердил Сунь У-кун, – наша поклажа и конь находятся там. Видишь?
– Вижу, – ответил дух, – эта гора называется Паутиновой. А в ней есть пещера, которая тоже называется Паутиновой. В этой пещере обитают семь оборотней…
– Какого пола? – перебил его Сунь У-кун, – мужского или женского?
– Женского, – отвечал дух местности.
– А какими волшебными силами они обладают?
– Этого мне не дано знать, – скромно ответил дух местности, – так как я слаб и немощен, знаю лишь, что прямо на юг отсюда примерно на расстоянии трех ли есть источник Омовения от грязи. Вода в нем очень теплая. Собственно говоря, этот источник принадлежал семерым бессмертным девам-небожительницам и служил им местом купания, но с тех пор, как здесь поселились эти оборотни, они завладели источником, а девы-небожительницы не стали даже с ними бороться, так даром и уступили. Видимо, у оборотней есть какие-то волшебные чары, настолько сильные, что девы-небожительницы не решились тягаться с ними…
– А для чего им нужно было завладеть источником? – спросил Сунь У-кун.
– Как только они завладели им, – ответил дух местности, – так каждый день три раза стали купаться в нем. Сейчас уже прошла четвертая стража, а в следующую, пятую, стражу они обязательно появятся и начнут шуметь!
– Вот оно что! – произнес Сунь У-кун, внимательно выслушав духа местности. – Ты пока что возвращайся к себе, а я попробую сам с ними справиться.
Дух местности совершил земной поклон, стукнув лбом о землю, и, трясясь всем телом, отправился обратно в свой храм. Великий Мудрец остался один и прибег к волшебству. Он встряхнулся, превратился в мушку и уселся на стебельке придорожной травы, поджидая оборотней. Вскоре послышался шелест: казалось куча шелкопрядов ест листву тутовника или шумит морской прибой. Прошло немного времени, примерно столько, сколько необходимо на то, чтобы выпить полчашки горячего чаю, и все шелковые шнуры, лежавшие бесчисленными слоями, вдруг исчезли без следа, и скит вновь принял свой прежний вид. Потом послышался резкий скрип ворот, и оттуда, разговаривая и смеясь, вышли все семеро девиц. Сунь У-кун стал внимательно вглядываться в них. Они шли в ряд, взявшись за руки и прильнув друг к другу, прошли мост и скрылись. Поистине восхитительные и очаровательные созданья!
Вот послушайте:
Их с яшмой бы сравнить уместно,
Но яшма не благоухает;
Их вид воистину прелестный
Скорей цветы напоминает.
Дугой изогнутые брови
Мостам над темными прудами
Подобны: губки – ярче крови –
Вход в дивный ротик открывают.
Как звездочки меж облаками,
Заколок драгоценных блестки
Средь шелковых волос сверкают
И украшают дев прически.
Из-под подолов юбок алых
Виднеются, маня нескромно,
Шалуний ножки в туфлях малых,
Подобных розовым бутонам.
Семь девушек не уступают
Ни красотою, ни повадкой
Тем небожительницам юным,
Что сходят на землю украдкой,
Ни той, что в небе обитая,
Порой, свой шар покинув лунный,
К нам в гости по ночам слетает.
– То-то наш наставник вздумал сам пойти за подаянием! – ухмыльнулся Сунь У-кун, провожая красавиц восхищенным взглядом. – Вот какие милые созданья живут здесь. Если эти. семь прелестниц задержат наставника у себя, то съедят его в один присест, а если захотят использовать, то в два дня от него ничего не останется; стоит им только по очереди начать, он сразу же помрет. Дай-ка послушаю, о чем они говорят и какие строят козни!
Сунь У-кун зажужжал и уселся на прическу девицы, идущей впереди. Не успели они перейти мост, как шедшие сзади подбежали к первой и затараторили:
– Сестрица! Пойдем купаться, а после сварим этого дебелого монаха на пару и съедим его.
Сунь У-кун чуть не рассмеялся.
«Э! да эти оборотни совсем нерасчетливы! – подумал он. – Просто сварить – меньше бы дров пошло. Чего это они вздумали варить его на пару?».
Тем временем девицы свернули на юг и пошли купаться, по дороге срывая цветы и щекоча ими друг друга. Вскоре они прибыли к купальне отгороженной замечательно красивой стеной с небольшими воротами. Воздух был напоен ароматом цветов, образовавших здесь пышный ковер.
Вдруг одна из девиц, замыкавших шествие, бросилась вперед и, подбежав к воротам, быстро распахнула обе створки. Раздался резкий скрип; за воротами показался бассейн с теплой водой. О нем сложены стихи:
Поначалу, когда мир сотворился,
Десять солнц на небе горело.
Тут искусный стрелок И появился;
В девять солнц он рукою умелой
Пустил свои меткие стрелы,
И с тех пор одно только солнце,
С золотым на нем вороненком,
Бесконечно на небе сияло,
Разгоняя земные потемки.
Это солнце собою являло
Силы Ян всеблагое начало,
И огнем ее мир освещало.
Там, где сбитые стрелами солнца
Когда-то на землю упали,
Девять жарких ключей зажурчали,
Животворною влагой забили;
Им названия дали такие.
Благовонно-прохладный Сянлэнцюань,
Дружный с горными недрами Паньшаньцюань,
Никогда не хладеющий Вэньцюань,
С Востоком согласный Дуньхэцюань,
У горы хуаньшаньской Ханьшаньцюань,
Почтительный, мирный Сяоаньцюань,
Многоструйный, просторный Гуанфэньцюань,
Кипящий Танцюань
И девятый, о коем здесь речь поведется, –
Чжохоуцюань, – «Омовеньем от грязи» в народе зовется.
Про последний источник тоже рассказывается в стихах:
Нет здесь зимы, зной летний не палит,
Весна чудесная здесь круглый год царит,
Вода горячая, как будто бы в котле,
Бурлит и пенится, клокочет и кипит.
Там, где она струится по земле,
Поля питая влагою своею,
Земля становится богаче и тучней,
Хлебов стена червонная стоит.
Там, где струи свой замедляют бег,
Глубокий образуют водоем,
Мирская пыль смывается навек,
И растворяются мирские скорби в нем.
Слезинками жемчужными со дна,
Где раковинка каждая видна,
Вздымаются росинки пузырьком
И образуют пенистый покров.
С ним риза не сравнится ни одна,
Будь самоцветами усеяна она!
Хоть и бурлит вода, но не броженьем
Ее благое вызвано кипенье:
Она светла, прозрачна и чиста
И жаждущие утолит уста;
Недаром благовещие знаменья
Несут и процветанье и цветенье
Земле, где жизнь сама – благословенье!
Небесная обитель создана
Самой природой здесь, и столь она дивна,
Что слов для описанья не хватает.
Взгляни на водоем, где девы омывают
Тела свои чудесной красоты,
Где волны серебристые блистают,
Своим прикосновеньем обновляют
И мощь душевную и внешние черты…
Взглянув, для чувств своих найдешь ли слово ты?
Купальный бассейн имел в ширину примерно пять с лишним чжан, в длину более десяти чжан, а глубиною достигал четырех чи, но вода в нем была такая прозрачная и чистая, что все дно было видно как на ладони. Большие пузыри, похожие на шары из яшмы или на крупный жемчуг, бурля, поднимались со дна на поверхность. Вокруг бассейна в шести или семи местах были проделаны отверстия, через которые вода вытекала маленькими ручейками. Она оставалась теплой на расстоянии двух-трех ли от источника и орошала поля. На берегу бассейна стояли три купальных павильона, в каждом из них, ближе к задней стенке, были поставлены длинные скамейки на восьми ножках, а по обеим сторонам от них высились лакированные вешалки для одежды. Сунь У-кун, радуясь и ликуя, стремглав полетел к одной из вешалок и уселся на самом верху.
Ознакомительная версия.
