— Понятно. Я собирался просить вас, — сказал Родриго, — что бы потом ни случилось, позаботиться о благополучии сэра Исхака и его семьи.
— Тебе не надо просить, — ответил король. — Это уже сделано. Ради королевы и твоего сына. Что бы потом ни случилось.
Альвар увидел, что Родриго склонил голову при лунном свете. Облачко проплыло по лику белой луны, сгустив темноту.
— Д'Иньиго сообщил мне еще кое-что, — тихо произнес король. — Он сказал, что использован яд, известный только в Аль-Рассане. В Руэнде его почти невозможно достать, там он даже не известен.
— Понятно. — Тон Родриго изменился. — Вы написали брату в Руэнду?
— Написал. Рассказал ему то, о чем узнал. Он удрал после встречи, опасаясь нашего нападения. Как я уже говорил, я готов был это сделать, сэр Родриго. Если бы королева умерла…
— Я могу это понять, государь.
— Санчес прислал ответ. Они разоблачили картадского шпиона и нашли в его доме стрелы, пропитанные тем же ядом. Мой брат благодарил меня.
— Конечно. Насколько он способен быть благодарным. — Тон Родриго был сухим.
— Он пошел довольно далеко. Он согласился прибыть на юг одновременно со мной. Сейчас он на пути в Салос.
Это была новость. Альвар видел, как Родриго обдумывает ее.
— А Халонья? — тихо спросил он. — Ваш дядя?
— Направляется в Рагозу и Фибас. Это уже происходит. Клирики все-таки получили свою священную войну, сэр Родриго.
Родриго покачал головой.
— Три захватнических войны, так мне кажется.
— Конечно. — Теперь король, в свою очередь, говорил сухо: — Но клирики едут вместе с нами, и если я еще верю, что мой дядя и брат не повернут обратно и не нападут на Вальедо, то только благодаря клирикам.
— И благодаря клирикам моего сына привезли сюда?
— Его вызвали сюда потому, что я, в своем гневе, позволил доставить мне предложенное оружие.
— Он ребенок, а не оружие, государь.
— Он и то, и другое, сэр Родриго. Как посмотреть. А наша страна воюет. Сколько лет было тебе, когда ты впервые выступил в поход вместе с Раймундо в войске моего отца?
Молчание вместо ответа. Ветер в высокой траве.
— Вот моя история. Я все еще заслуживаю наказания? — мягко спросил король Раймундо. — Надеюсь, что нет. Ты необходим мне, Родриго. Вальедо сегодня ночью лишился министра, у нас нет главнокомандующего, а мы стоим в Аль-Рассане.
Альвар резко втянул воздух. Ни один из собеседников даже не взглянул на него. Его могло бы и не быть рядом с ними в темноте.
— Вы упомянули имя, — произнес Родриго, и его голос прозвучал не громче шепота, — своего покойного брата.
Альвар вдруг задрожал. Он очень устал, а ночной бриз становился все холоднее, и он начал ощущать свои раны, но причина его дрожи крылась в другом.
— Я всегда думал, — сказал король Рамиро, — что нам придется прийти к этому, тебе и мне.
Он замолчал, и через мгновение Альвар осознал, что король смотрит на него оценивающим взглядом. «Именно ради этого, — понял Альвар, — Капитан хотел его присутствия здесь».
Король снова заговорил, совсем другим тоном.
— Ты искренне любил его, правда? Я не мог… никогда не мог понять, почему все так сильно любят Раймундо. Даже наш отец. Это было очевидно. Даже его очаровал мой брат. Отец отдал ему Вальедо. Скажи мне, сэр Родриго, ответь на этот раз на мой вопрос: ты действительно думаешь, что Раймундо стал бы лучшим королем, чем я, если бы остался в живых?
— Это не имеет значения, — ответил Родриго тем же напряженным, сдавленным шепотом.
— Это имеет значение. Ответь мне.
Молчание. Ветер и быстрые облака над головой. Альвар услышал вдали, на равнине, крик какого-то животного. Он взглянул на Капитана при лунном свете и подумал: «Он боится».
Родриго сказал:
— Я не могу ответить на этот вопрос. Он умер слишком молодым. Мы не знаем, каким бы он вырос. Я знаю, что вы хотите от меня услышать. Что у него было больше обаяния, чем сил. Что он был эгоистичен и безрассуден, и даже жесток. Это правда. Он был таким в те или иные моменты. Но когда я в конце жизни предстану перед судом Джада, я скажу: я знал только одного человека, дни и ночи которого были настолько полны жизни и наслаждений. Вы — дальновидный и сильный король, государь. Охотно отдаю вам должное. Но я действительно любил вашего брата. Мы были молоды, вместе отправились в ссылку и вместе вернулись домой с триумфом, и я всегда считал, что его убили.
— Его убили, — подтвердил король Рамиро. Альвар с трудом глотнул.
Родриго невольно поднял руку и прикоснулся ко лбу. Он застыл так на секунду, потом опустил руку.
— И кто же его убил? — Голос Капитана сорвался.
— Гарсия де Рада. — Слова короля прозвучали ровно, без всякого выражения. — Ты всегда так думал, правда?
Тут Альвар снова увидел картинку из прошлого, освещенную факелами. Та же деревня. Свист хлыста Родриго, удар по лицу Гарсии де Рада, раскроивший ему щеку. Лайн Нунес, пытающийся сдержать черную ярость Капитана. Холодные, гневные слова — обвинение в убийстве короля.
Он услышал, как Родриго медленно выдохнул. Альвару плохо было видно его лицо, но он увидел, как Капитан скрестил на груди руки, словно крепко прижал к себе что-то.
— Гарсии было — сколько? — семнадцать, восемнадцать лет в тот год? — спросил Родриго. — Он действовал по приказу своего брата? Рамиро заколебался.
— Я говорю правду, сэр Родриго, поверь мне. И отвечу: я не знаю. Даже сегодня ночью, когда Гонзалес мертв, я не знаю этого наверняка. Я всегда думал, что это не так. Я верю, что граф Гонзалес не виновен в смерти моего брата.
— Боюсь, я не разделяю вашей уверенности. Мог ли восемнадцатилетний юноша убить своего короля без чьих-то указаний?
— Не знаю, — снова повторил король Рамиро. Помолчал. — Следует ли мне напомнить, что Гонзалес де Рада умер сегодня ужасной смертью, потому что не отходил от Диего с того момента, как твои мальчики приехали в войско?
Родриго не смягчился.
— Он дал мне клятву в прошлом году. Он защищал честь своей семьи.
— Так мог ли он убить своего короля?
— Он ценил много других вещей, государь. Власть и богатство, в том числе. Он тоже тогда был моложе. Он мог это сделать. Вы могли бы сказать мне.
— Я сказал тебе, во что я верю.
— Да. И это оставляет нам последний вопрос, не так ли? Вы знаете, что это за вопрос, государь.
Теперь и Альвар знал это. Последний вопрос. Что следует за последним вопросом? Он хотел бы оказаться где-нибудь в другом месте.
Король тихо сказал:
— Я не питал любви к Раймундо. Да и к Санчесу тоже. И они меня не любили. Это не было тайной, видит Джад. Наш отец выбрал своеобразный способ воспитания трех своих сыновей. Но я знал, что могу сделать больше для Вальедо и, возможно, когда-нибудь для всей Эспераньи, чем любой из моих братьев. Я это знал. В свое время, в ссылке, здесь, в Аль-Рассане, когда ко мне на юг приехали люди, чтобы поговорить, я, не стану отрицать, выразил свой гнев по поводу того, что Вальедо после смерти нашего отца отдадут Раймундо. Конечно, так и произошло.
