Не обращая внимания на боль в боку, Ранальд высоко поднимает меч над головой, театральным, красивым жестом. Адемар колеблется.
Ранальд втягивает драгоценный воздух и кричит, изо всех сил сквозь открытое забрало шлема, надеясь, что воины его услышат:
— Перед нашим священным господом я называю тебя фальшивым королем, Адемар, и поднимаю против тебя мой меч во имя Гораута.
Новая волна шума на севере подтверждает, что его слова услышаны. Ранальд останавливается, втягивает воздух, снова кричит, на этот раз, обращаясь к своему корану, который приехал вместе с ним парламентером, он хриплым голосом отдает приказ:
— Берген, поезжай обратно к солдатам. Вот мой приказ, тебе я даю это поручение: кораны Гарсенка не должны сражаться за этого человека. — Он молчит, потом прибавляет: — Теперь следуйте за моим братом.
Это сделано, сказано и оказалось не таким трудным, как он ожидал. Он отрывает взгляд от короля на мгновение, чтобы встретиться взглядом с командиром своих коранов. Он видит, что Берген колеблется, затем кивает головой, резко, от неожиданности и страха. Он видит, как тот дергает повод своего коня. Тогда он опять поворачивается к королю, чтобы противостоять новой атаке.
Ранальд де Гарсенк вручает свою душу Коранносу с искренним смирением и решает, повинуясь импульсу, сделать напоследок еще кое-что, больше ради горькой и сладкой насмешки, нежели ради чего-то другого. Он оставит им этот детский трюк. Он гадает, поймет ли кто-нибудь, что он затеял. «Блэз мог бы понять», — с грустью думает он, а потом прекращает думать, так как уже нет времени. Адемар заносит меч, и танец уже почти закончен.
Для наблюдателей события после этого разворачивались с огромной быстротой.
Блэз отвел взгляд от поединка, когда Ранальд, картинно подняв меч, крикнул, обращаясь к воинам, а потом отдал приказ Бергену, командиру коранов Гарсенка. Сердце его екнуло, когда он понял, что делает его брат, и он увидел, что Берген, безоговорочно преданный всю жизнь, двинулся выполнять приказ.
Бергена Гарсенкского сразил удар мечом в спину, он даже не успел развернуть своего коня. Борсиард д'Андория, элегантный, не улыбаясь, небрежно выдернул свой длинный клинок из тела корана, и они увидели, как Берген упал на землю, портезиец в упор посмотрел на Блэза, а затем все-таки улыбнулся.
В рядах армии Гораута раздались крики гнева и растерянности. Они слышали крик Ранальда, а теперь увидели, как портезиец убил одного из них. Некоторые солдаты из обеих армий начали придвигаться ближе, а это было опасно.
У Блэза не было времени заняться этим или Борсиардом в тот момент, так как, пока он смотрел на все эти события, далекое случайное воспоминание из почти забытого детства возникло в его мозгу, из тех дней, когда он смотрел, как брат тренируется с коранами во дворе замка. Было нечто такое в этом изящно и картинно поднятом мече Ранальда, дальнее эхо, игра, насмешка.
А затем воспоминание стало ярче, и у него вырвался крик, в котором он только потом узнал имя брата. Блэз снова повернулся, чтобы видеть то, что должно было так или иначе стать концом.
Он видел, как это проделывают в качестве шутки с друзьями, и было это двадцать лет назад. Поднятый меч был приглашением, почти слишком прозрачным, побуждающим противника нанести удар сбоку наотмашь по открытому правому боку. Обычно за этой попыткой на турнирном поле следовал глупый, недостойный маневр, в результате которого оба противника катились в пыль, смеясь и ругаясь.
На берегу озера Дьерн никто не смеялся. Блэз смотрел, как король Гораута без сомнения поддался на эту хитрость, так как впал в ярость после приказа Ранальда своим людям. Адемар нанес сокрушительный удар с такой силой, что он разрубил бы тело Ранальда пополам вместе со звеньями кольчуги, если бы попал в цель.
Он не попал в цель. Ранальд де Гарсенк распластался на шее коня и выпустил из руки меч, когда клинок Адемара просвистел у него над головой, рассекая только воздух. Движение короля заставило его покачнуться в седле и частично развернуло его коня. К тому времени когда он с проклятием начал выпрямляться, Ранальд, как всегда в легкой кольчуге, прыгнул со своего коня и вскочил на круп лошади короля позади седла, почти как мальчик, подумал Блэз, тот мальчик, для которого все это было открытием и развлечением, а боль, горе и старость — понятиями непредставимыми.
Ранальду действительно это удалось. Он приземлился почти точно за спиной Адемара, перебросив ногу через круп лошади. Он уже нащупывал на поясе рукоять кинжала, который поразит короля, когда дротик арбалета пронзил его шею выше ключицы.
Кинжал выпал из разжавшихся пальцев, и мгновение спустя Ранальд де Гарсенк медленно сполз на землю и лег рядом с ним на зимнюю траву. Кровь толчками била из шеи, ярко-красная в лучах солнца.
С трудом удерживая коня, Адемар Гораутский посмотрел на него сверху, потом на человека, который выстрелил из маленького, спрятанного арбалета.
— Ты вмешался в поединок, — произнес король Гораута. Его голос был тонким, изумленным. Он был заметно потрясен.
— Вы бы предпочли умереть? — спросил Гальберт де Гарсенк, верховный старейшина Коранноса. Он даже не взглянул на тело сына. Адемар ничего не ответил. Теперь к северу от них нарастал тревожный шум.
— Следите за ним, — бросил Блэз, ни к кому в частности не обращаясь, и соскочил с коня. Не обращая никакого внимания на Адемара, он опустился на колени возле брата. Он услышал за спиной шаги, но не обернулся. Глаза Ранальда были закрыты; он был еще жив, но еле-еле. Очень осторожно Блэз немного приподнял его и положил голову брата к себе на колени. Кровь из раны уже пропитала почву, теперь она начала проникать в ткань его одежды.
Он услышал, как сверху и сзади его отец сказал королю Гораута:
— Я не для того подошел так близко к цели, чтобы меня остановило безумие пьяницы или ваша собственная неосмотрительность.
Тогда Ранальд открыл глаза, и Блэз увидел, что брат его узнал. Слабая, искренняя улыбка промелькнула на лице Ранальда.
— Должно было получиться, — прошептал он. — Я попробовал сделать это лишь ради шутки.
— Побереги силы, — пробормотал Блэз. Ранальд слегка покачал головой.
— Нет смысла, — с трудом выдавил он. — Я чувствую яд. На стреле был сиварен.
Разумеется. Конечно, был. На этот раз глаза закрыл Блэз, ощущая горе и ужасную, древнюю ярость, грозящую захлестнуть его. Он отчаянно пытался взять себя в руки, и когда снова открыл глаза, увидел, что взгляд Ранальда переместился на кого-то, стоящего за Блэзом.
— Я не имею права ни о чем просить, — услышал он шепот своего брата. Блэз оглянулся через плечо и увидел Розалу, высокую и печальную.
