Кирилл озадаченно постучал пальцами по столу и снова окликнул Хальвдана, который за время его молчания уже успел отвлечься, хоть и не переставал следить за ним краем глаза.
– Эй, Хальвдан. Ты Младу не видел?
Верег поморщился, подливая себе в чарку ещё мёда.
– Я ей не нянька. С чего бы мне знать, где она шатается? Может, спит уже. Думается мне, она не жалует пиры, – он обвёл рукой чертог.
И то верно, Млада не была похожа на ту, кто любит, когда вокруг неё много народа. В дружине она всегда держалась особняком, подпускала к себе только Медведя, которому, как говорили, время от времени всё же доставалось, если тот слишком ей докучал. Не удивительно, если она просто ушла спать. Но мало ли…
– Виген, – позвал Кирилл начальника стражи. Тот с готовностью вскинул голову. – Скажи страже, чтобы следили за воротами лучше. Никто не должен сегодня выходить из детинца без твоего ведома.
Он поговорит с Младой и тем мальчишкой-вельдом с утра. А сейчас не мешало бы хоть немного отвлечься ото всех забот прошедшего дня, если только Хальвдану снова не захочется полезть на рожон. Но верег, кажется, и сам оставил надежду довести начатый разговор до конца. Он уже вовсю налегал на принесённого только что осетра, запечённого на углях, приправляя его изрядной долей медовухи.
***
Полночь миновала давно. Столы пустели, обессилившие от съеденного и выпитого кмети вяло расползались по избам. Но будут и те, кто досидит до утра за тихими разговорами и последней чаркой, на дне которой будет плескаться капля мёда. Знать, парни, проспавшись, и не вспомнят, о чём судачили всю ночь, но сейчас всё сказанное наверняка казалось им очень важным. Ну и пусть. Скоро им будет не до пиров и праздников. Всем придётся тяжко.
Кирилл, сонно моргая, размял затёкшие от долгого сидения плечи и медленно встал. Выпил он не сказать чтобы много – скорее о себе давала знать усталость – но каждое движение давалось ему с невероятным трудом. И ещё более сложным испытанием казался грядущий подъём по лестнице до своих покоев. Уже в спину догнали его тихие невнятные голоса воевод, которые за вечер успели и повздорить, и помириться, а сейчас так же, как и он, наверное, не могли найти в себе сил просто подняться с места.
В переходах замка и башне было тихо. Стражники, видать, уже разбрелись по тёмным углам и прикорнули, пользуясь тем, что с них сегодня никто ничего спрашивать не станет. Кириллу было всё равно. Он вошёл в свои покои и бросил на лавку рядом с дверью снятый на ходу кожух. Тот соскользнул и упал на пол – ну и пёс с ним, доплестись бы до постели. Кирилл потёр глаза и едва не вздрогнул, когда, отняв руку от лица, обнаружил, что в светлице его ждёт Геста. Подумал даже поначалу, что примерещилось. Но девушка и правда была здесь. Она сидела в кресле, почти теряясь в нём, но тут же порывисто встала навстречу.
Кирилл прошёл мимо, предупреждающе подняв руку.
– Не начинай.
– Я и слова не скажу, – прошептала Геста. – Позволь только остаться.
Он остановился и повернулся к девушке.
– Зачем тебе это? Ведь ничего не изменится.
Та опустила взгляд и осторожно провела ладонью по его поясу, остановилась на застёжке и начала расстёгивать. Кирилл молча наблюдал за ней, пытаясь понять, что чувствует в этот миг больше: раздражения или жалости. Он знал, что говорят о Гесте – иной раз казалось, что служанки нарочно пытаются донести до него слухи вперёд всех. Конунгову дочку в замке не держали за хозяйку даже в лучшие времена, когда только случился свадебный обряд. А уж теперь едва вслед не плевали. И он был тоже виноват в этом.
Геста наконец справилась с поясом и едва удержала от падения слишком тяжёлый для неё меч. Кирилл забрал ножны из её рук и положил на лавку. Взял ладони, узкие и мягкие, в свои. Какие же маленькие, не предназначенные для оружия или работы, да и вся она как будто не из здешнего мира. Похожая, скорее, на ундину. Так и не смогла стать частью Кирията и жизни Кирилла, привыкнуть к ней. Может, поэтому он так и не полюбил Гесту, не провозгласил княгиней: знал, что не даст ей ничего, как и она ему. Они всегда будут чужими – и, верно, нет ничего, что могло бы их связать. Даже детей Боги не послали.
Девушка смотрела на него янтарными глазами молча, как и обещала, и будто бы боялась пошевелиться. Кирилл подхватил её на руки и отнёс в постель. Ещё одна ночь ничего не изменит.
Под утро он пробудился от крика. Геста, которая до того обнимала его, вздрогнула и заметалась, не проснувшись. Она бормотала что-то неразборчиво, задыхаясь, и отбивалась, не позволяя даже взять себя за плечи. Кирилл еле смог поймать её.
– Проснись! Проснись, Геста!
Девушка всхлипнула последний раз и открыла глаза. Неподвижно она уставилась на Кирилла и, кажется, не сразу поняла, где находится. Её губы продолжали беззвучно шевелиться, а по щекам текли слёзы. Вдруг Геста рванулась, будто чего-то испугалась.
– Прогони, – едва слышно произнесла она.
Кирилл нахмурился и отпустил её, не понимая, что она хочет сказать. Наверняка начнет нести чушь, ещё не оправившись от сновидения. Стоит ли вникать? Полежит немного и придёт в себя. Но девушка настойчиво взяла его за руку и повторила отчётливо:
