Тор открылся для брата и увидел ужас на лицах Паладинов. Это было опасное предложение — ничего больше не потребовалось бы Орлаку для уничтожения Тора.
«А ты веришь…» — Орлак так ослаб, что даже не мог закончить фразу, которую собирался произнести.
Тор посмотрел в тускнеющие глаза Орлака и кивнул.
«Бери, сколько тебе нужно. Мы же братья».
И Орлак подпитался силой Тора.
Паладины расступились и по приказу Кайруса сняли чары, заточившие братьев в магическом кругу. Они смотрели, как Тор медленно идет со своей ношей к шокированному Сонму.
Он остановился перед Ордольт, откуда на него смотрел Дарганот. Тор увидел, как станет выглядеть сам, когда станет старше. Это была странная мысль. Он не планировал жить после этого дня без Элиссы и Клута.
— Возьмите его назад, — сказал он. Дарганот грустно покачал головой.
— Я не уверен, что мы можем это сделать, сын.
За спиной короля Сонма появилось другое знакомое лицо. Лисе. Она улыбнулась, и Тор увидел, насколько сильно Элисса похожа на нее. У него от этого сердце обливалось кровью. Пусть будет так. Он приветствует смерть.
Лисе поклонилась Дарганоту.
— Мой Король, Тор прав. Предложи Поляне принять цветы назад, хотя она часто меняет настроение. Мы можем поймать его в настроении прощать. Сир, пожалуйста.
Все ждали.
— Хорошо, — наконец, ответил Король. — Мы можем попробовать. Попроси моих внуков предложить цветы Поляне.
Рубин посмотрел на брата и сестру.
— Я это сделаю, — сказал он.
Рубин взял их камни, которые все еще сияли и удерживали Ордольт среди дубов. Он подошел к тому месту, где заметил небольшой разрыв в сиянии, предположив, что именно его оставили Мусорщики, которые когда-то украли младенца-бога.
Рубин торжественно поклонился волшебному месту.
— Ордольт, прости нас за то, что держали три предмета, которые так дороги и принадлежат тебе. Их невинно взял с собой младенец. Мы можем их вернуть?
Внезапно все осветилось еще ярче и, хотя никто не знал, что это означает, Рубин сделал глубокий вдох, надеясь, что это тот ответ, который они хотели получить. Он протянул руку сквозь отверстие, мгновенно почувствовал тепло и почтительно положил три камня на губчатую зеленую траву Ордольт, потом мягко вытянул руку и снова поклонился. Все собравшиеся смотрели, как камни впитались в землю, а потом перед их глазами в том месте, где они исчезли, выросли три удивительно красивых цветка. На этот раз Ордольт мигнула и очень быстро вернулась к своему обычному мягкому свечению. Теперь пришел черед Тора обратиться с просьбой:
— Ордольт, можем ли мы возвратить еще одного, украденного у тебя много-много лет назад? Он невинен. Он из твоих лесов и прекрасных садов. Он познал много печали. Ты дашь ему большую радость, позволив нам это. Он твой, — умолял Тор.
На этот раз Ордольт не ответила. Тор посмотрел на мать. Он не испытывал к ней никаких чувств, но ему хотелось бы ее знать. Ее улыбка, предназначенная ему, была ослепительной.
— Я попробую рискнуть, — сказал он и шагнул вперед. — Надеюсь, что это не станет причиной катастрофы в Таллиноре.
Его мать мягко покачала головой:
— Нет, сын. Поскольку это возвращение, оно безопасно.
Он кивнул и теперь посмотрел на Орлака.
— Пусть у тебя все будет хорошо, брат, — тихо произнес он.
Силы Орлака закончились, и он теперь держался за жизнь только благодаря Тору.
— Мне очень жаль Клута. Он мне тоже нравился, — братья обменялись грустными улыбками.
«Пусть Свет ведет тебя, Тор, — сказал Орлак только для ушей Тора. — Скажи Лаурин… нет. Ничего ей не говори. Просто попроси ее заботиться о Пелиссе».
Тор посмотрел на своих родителей.
— Я отдаю вам Орлака, Принца богов.
Его мать плакала и одновременно улыбалась:
— Его зовут не Орлак, дитя мое. Это было таллинезское имя, которое ему дал Меркуд. Его зовут Эрин, Принц богов.
Тор наклонился, чтобы поцеловать Эрина в лоб, потом протянул брата сквозь сияние Ордольт. А проходя сквозь странное волшебство, он увидел, как передает спящего младенца в руки матери.
Это поразило всех, включая Сонм. Для Лисе это был знак, который требовался, о котором она молилась. Несмотря на собственную печаль, она увидела, что все еще можно исправить для двоих людей. Каким-то образом это возможно.
— Тор, подожди! — крикнула она. — Ты тоже заходи. Ордольт тебя примет.
Тор был ошеломлен. Он колебался, обдумывая ее предложение. Лисе настаивала.
— Тебе ничего больше не нужно делать для Таллинора. Все твое здесь. — Лисе услышала мольбу в собственном голосе.
Тор обвел взглядом знакомые лица Паладинов. Саксон кивнул. Он понимал больше, чем кто-либо, отчаяние и одиночество Тора. Он тоже потерял Элиссу и близкого друга Клута.
«Иди, парень, — сказал Кайрус у него в сознании. — Не нужно колебаться».
Тор посмотрел на детей. Лаурин кивала сквозь слезы: «Найди там счастье. Начни сначала».
Он притянул трех детей к себе.
«Вы это разрешите?»
Все трое кивнули.
«Ты достаточно отдал», — сказал Гидеон с повлажневшими глазами.
А Рубин дал ему ответ, который ему требовался. Это было успокоение, которое требовалось услышать Тору.
«Ты можешь там найти ее, папа».
«Как я предполагаю, вы трое не собираетесь со мной?» — спросил Тор.
Они покачали головами, и он понял. У всех имелись причины оставаться в Таллиноре.
Тор знал, что медлить нельзя. Лисе убеждала его сделать шаг. Если еще откладывать это, то капризная Ордольт может и отвернуть его. Не хотелось растягивать печальное прощание, поэтому он поцеловал троих детей и улыбнулся, молча благодаря своих друзей-Паладинов.
— Пусть Свет ведет вас, — сказал он и шагнул сквозь мерцающую пелену, взявшись за обе руки отца. С другой стороны он появился уже новорожденным младенцем, вернувшись именно в то состояние, в котором его отдали для спасения Таллинора.
Сонм плакал, приветствуя возвращение своих принцев.
А Сердце Лесов радовалось.
— Мы не можем убедить вас остаться на наших берегах? — спросил король Таллинора.
Кит Кайрус покачал головой.
— У нас с Рубином есть незаконченные дела в Кипресе, Ваше величество. Но мы вернемся весной, на свадьбу. — Он поклонился королю. — Возможно, нам удастся установить еще более тесные связи между двумя государствами.
Джил улыбнулся. Его отец был прав, выбрав Кита Кайруса на должность прайм-офицера. А теперь у Таллинора в Кипресе будет сильный союзник. Он смотрел, как солдат развернулся и пошел к Лаурин, которая стояла рядом с братьями.
