Александр Ладейщиков - Кот баюн и чудь белоглазая

Стина приняла предложение равнодушно, лишь пошутила, что, раз, богов не слышно — придётся определять их волю косвенными путями, например гаданием на рунах. Ещё хорошо бы в город сходить — поискать, вдруг южные женщины гадают на картах таро — раньше одна такая трудилась на торге. И даже зарабатывала неплохо.

Коттин распушил хвост — дескать, он и без всяких карт и рун чует, что оборотень в городе. И что нужные люди присматривают за народом, и если что — всё ему скажут. После этого он фыркнул и ушёл, привычно закинув меч за спину.

Нарезав пятый круг по рынку, Коттин, наконец, поинтересовался — один ли в городе торг? На странника посмотрели, как на любого глупого иноземца — благодушно-презрительно, объяснили, что на том берегу Волхова есть ещё один — малый. И что через реку лежит мостик — из связанных брёвен. Коттин побрёл на малый торжок — там, кроме небольшого рынка и амбаров для товаров, рабов и лошадей ничего не было. Однако в дальнем углу базара синело нечто знакомое. Подойдя поближе, Коттин увидел шатёр с жёлтыми кистями, усачей при входе — Бабай-ага продолжал свою купеческую деятельность в Словенске.

— Приветствую тебя, достопочтенный! — промолвил Коттин, после соответствующего доклада пройдя в приятную тень шатра.

— Пусть небеса благословят твой путь, — радушно приветствовал булгарский гость Коттина, хорошо запомнив, что благодаря людям, как-то связанным с этим боярином, он вовремя убрался из Белозерска, нисколько не пострадав во время страшных событий. — Как жизнь в стольном граде, как дела у молодых князей?

— Твоими молитвами, — рассеянно ответил бывший Кот, прислушиваясь к нежным звукам, доносившимся из-за полога — там кто-то играл на незнакомом струнном инструменте. Также, оттуда шёл знакомый по старинным временам сильный и ароматный запах какого-то напитка. Кофейные зёрна? — изумился древний странник. — Здесь, в Словенске?

— Ты знаешь этот напиток? — подскочил Бабай, так, что с него чуть было, не слетел зелёный тюрбан.

— Случалось пить — в одном из моих путешествий в дальние края, — уклончиво ответил Коттин.

— Я сейчас повелю…

— Не утруждай себя, ради небес. Я представляю, сколько стоит чашка кофе здесь, в Словенске… на вес золота, не меньше. Пусть радуются твои благородные жёны, ум и красота которых известна всему Северу.

Бабай, задумавшись, не содержится ли тонкой насмешки в словах странного человека, и, решив, что нет, присел на малый диван, пригласив к беседе и гостя.

— Про беглого Ярви ничего не слышал, — через пару минут беседа спокойно текла, словно никогда и не прерывалась. — Да и в город ему не попасть. Даже, если он и попал за частокол — где он будет жить? Нищенствовать? Воровать? Его повесят или выкинут вон.

— Тут такое дело, — горячо промолвил Коттин, понизив голос, — я думаю, что он…

И бывший Кот рассказал потрясённому купцу про свои скитанья по лесам, встречу с оборотнями и их царём, про догадки, что вышеупомянутый Ярви был укушен зверем-оборотнем, про возможное местонахождение стаи в городе…

Осторожный булгарин тут же удвоил охрану и категорически запретил своим людям без надобности ходить по одному. Затем, переварив рассказ Коттина, он указал на амбар, который сняли некие пришлые люди — весьма осторожные и закрытые, числом не менее тридцати.

— Они выходят в город за продуктами, закрыв волосы и всё тело, может быть, там полно твоих беглых земляков, — доверительно шептал Бабай, указывая пальцем на убежище возможных врагов Коттина. — Всё-таки чашечку выпьешь? У меня мешочек зёрен спрятан на самом дне сундука! Зёрна из благословенной Аравии!

— Из страны арабов? Наливай!

Попивая мелкими глоточками горячий напиток, Коттин звякнул мешочком с монетами. Чуткий купец насторожился, он уже понял, что его собеседник просто так не производит излишнего шума.

— Не хочешь, ли купить подарок своей спутнице?

— Ты и это знаешь?

— Так городок невелик… чай, не Багдад.

— Скорее — твоя свита велика…

— Варяги считают, что мечи нужнее. Сегодня уходят на юг — где вплавь, где волоком.

— Я тоже не глухой — уже слышал. Желают подмять под себя Кыев? Придётся кагану откуп давать.

— Ничего — у них золота и самоцветов хватит. Я что хотел сказать…

— Говори… — насторожился Коттин.

— В Белозерске какой-то хазарин при княгине объявился.

— И это тоже твоя свита донесла?

— У купца, в наше тяжёлое время, — Бабай благочестиво посмотрел в синий потолок шатра, — должны быть многочисленные глаза и уши. Исключительно в мирных целях — для торговли.

— Кстати, насчёт мирной торговли. Достопочтенный Бабай-ага, а здесь нет ушей твоей свиты?

— Нет, что ты, благородный Коттин. Это мой дом. Походный дом, конечно.

Коттин огляделся по углам шатра, наклонился к уху булгарского гостя:

— Слышал ли ты про греческий огонь?

— Это великая тайна, — отпрянул от древнего странника купец. — Её императоры Константинополя берегут, как зеницу ока.

— Императоры пусть берегут, им должность велит. Или их божественное происхождение. А мне, не добудешь ли к концу недели пару кувшинов земляного масла?

— Нафты? Добуду к священной пятнице, друг мой.

— Это не всё. Серы два кувшина, селитры кувшин. Оплачу щедро.

— Я распущу слух — волхвам, для лечения кожи…

— Так серой и земляным маслом на самом деле кожу лечат, — улыбнулся бывший Кот. — Только не вздумай смешивать состав. В него входит ещё несколько порошков. Сколько иные бились отгадать, ничего не добились — кое-кто даже сгорел.

— А ты алхимик, господин Коттин…

— Просто наслышан о вашей науке. Арабы пытливо изучают соли земли, металлы, ищут философский камень, эликсир бессмертия, Большим Деланием пытаются получить из свинца золото… а мы? А у нас? Тьфу!

На следующий день, бывший Кот, оставив спутников в корчме, сразу же направился на левый берег. Покрутившись на малом торжке, нахваливая грибы, свежую рыбу, битых перепелов, Коттин высматривал людей странных, неместных, невменяемых или одурманенных. Стояла невыносимая жара, небо выцвело из бледно-голубого в белёсое. Солнце испарило воду из ручьёв и луж, даже Волхов обмелел. Купив ковш кваса, Коттин прислонился к стене какого-то сарая, блаженно, по глотку пил прохладную, из погреба, жидкость.

Его внимание привлекла простоволосая девка, героически пытавшаяся пересечь рынок, при этом, не налетев на лоток или лавку. Одета она была не по-словенски — в какой-то подозрительно короткий сарафан с лентами, бусы из разноцветного отполированного камня, сандалии на ремешках. И хотя ноги девушки выделывали кренделя, были они аппетитно пухлыми, с маленькой стопой, накрашенными ногтями. Покрой одежды не скрывал, а наоборот, подчёркивал мягкость полных бедёр, узкую талию, полные, подрагивающие и раскачивающиеся в такт шагов, груди.