Дверь распахнулась — внезапно и с такой силой, будто боевой конь лягнул ее изнутри. Летиция едва успела уклониться, иначе массивная створка впечаталась бы ей прямо в лоб. Инерция толчка опрокинула чародейку. Пытаясь избежать падения, она уцепилась за платье Селии, и обе с визгом рухнули на пол. В дверном проеме, из которого начал распространяться острый сырный дух, появилась высокая фигура, темная против сияния зависшего под потолком магического «светлячка».
— Это что — новая мода? — Черная рука, на которой было всего четыре пальца, ткнула в сторону обеих дам. — Какое убожество!
Сначала Летиция не поняла, касалось ли замечание ее платья, прически или попытки вторжения в запертое помещение. Но, оттолкнув ворох задравшихся юбок, заслонявших обзор, она с ужасом обнаружила, что незнакомец критикует ее кружевные панталоны, сиявшие белизной на затоптанном полу.
— Нахал! — Визг чародейки достиг, вероятно, даже слуха брата келаря. Сзади из коридора послышались торопливые шаги. Летиция одернула платье и прошипела уголком рта:
— Селия, займись.
Поняв приказ с полуслова, сексот Пейн вскочила на ноги и поспешила в сторону нежелательной помехи. «Нахал» шагнул вперед, наклонился и протянул поверженной противнице ладонь. «Светлячок» Летиции озарил красивое бледное лицо, смоляную бородку и темные, чуть приподнятые к вискам глаза, в которых таяли искры недавнего волшебства. Оскорбительные слова замерли у чародейки на губах. Кем бы ни был этот человек, сутана экзорциста подходила ему не больше, чем самой Летиции — бедное крестьянское блио.
— Кто вы? — прошептала она, пока в голове проносились самые невероятные догадки: «Сексот из центрального отдела? Агент ОВРа?[29] Чистильщик?»
— Мастер Ар, — улыбнулся незнакомец, и в его глазах Летиция прочитала обещание, перед которым не смогла устоять. Рука с ярко-алыми ноготками скользнула в прохладную ладонь. Сила, рванувшаяся в тело чародейки, мгновенно смела все преграды, автоматически поставленные тренированным сознанием, — так горный поток, разбухший от паводка, разрушает примитивную плотину. Эта сила не была враждебной — скорее иной, чем что-либо, испытанное Летицией прежде, и мощной, неистощимо мощной, будто она не имела ни начала, ни конца, ни истока, ни дельты. Чародейка плыла на теплых волнах, ласкающих тело миллиардами живых золотистых искр, и желала только одного — чтобы это никогда не кончалось.
Она едва ощутила твердость каменного пола под подошвами, когда Мастер вздернул ее на ноги. Хватка разжалась, и Летиция снова почувствовала свои пальцы — одинокие и такие слабые.
— Что… это было? — прохрипела она голосом будто исходившим из чужого горла.
Темные глаза, отрицающие время, нашли ее потерянный взгляд. Обещание, горевшее в них, невозможно было истолковать иначе.
«Хочешь? — говорили они без слов. — Хочешь, это будет твоим?»
А тонкие губы, незначительные на лице из-за огня чудных глаз, проговорили на неловком языке людей:
— Вы любите сыр?
Летиция шевельнула пересохшим языком, выдавливая утвердительный звук. Она ненавидела сыр с самого детства, одной его вони, напоминающей о поношенных носках, было достаточно, чтобы вызывать тошноту. Но сейчас она, не колеблясь, набила бы рот омерзительной гладкой массой — только ради того, чтобы испытать это снова, снова стать частью невозможной мощи, по сравнению с которой даже вхождение в эгрегор с магами десятой ступени казалось каплей — крошечной каплей, отделенной от матери-реки.
Полные обещания глаза улыбнулись. Мастер приглашающе вытянул руку в сторону полуоткрытой двери. Летиции до безумия хотелось коснуться его, но она удержалась — сжала дрожащие кулаки и прошла мимо, всем существом осязая его присутствие. Массивная створка затворилась за спиной.
Острый сырный запах, так близкий к запаху гнили, был теперь повсюду, заползая в ноздри. И неудивительно — просторное помещение заполняли стеллажи с полками в шесть-семь рядов, почти доходящими до низкого потолка. И на каждой из них лежали, зрея, плоды иноческих трудов: длинные морщинистые колбаски шевров, плеснючие куличи кроттенов, позеленевшие «жернова» бле и покрытые белесым налетом шары мимолетов.
Все еще ощущая близость Мастера как нежную щекотку в основании затылка, Летиция сделала несколько шагов вглубь подвала. Здесь нос, несколько адаптировавшийся к ненавистной вони, различил в ней чужеродный оттенок. Запах шел от темной груды тряпья у дальней стены. Чародейка оглянулась на удивительного господина, и он ободряюще кивнул. Она осторожно приблизилась к странному предмету и разглядела, что это был человек в монашеской одежде. Внезапно он шевельнулся.
Голова со слипшимися от пота волосами приподнялась, и на Летицию уставились глаза — огромные и пустые, будто кто-то провертел две дыры в белой маске лица, два колодца, уходящие в темноту. Чародейка едва узнала одного из послушников, поведение которого с самого начала показалось ей подозрительным — некоего Ноа. Округлые полудетские черты теперь заострились, кожа обтянула красиво вылепленный череп, будто юношу сразила внезапная и смертельная хворь. Он дрожал с ног до головы, грудь часто и мелко вздымалась под подрясником, полы которого покрывали влажные желтоватые пятна. Похоже, несчастного вырвало прямо на одежду.
— Что вы с ним сделали? — спросила Летиция мага, стараясь сохранить в голосе остатки былой надменности.
Мастер выступил из-за ее спины, становясь рядом с чародейкой. Глаза юноши мгновенно сошлись на Аре. Пустота во взгляде несчастного сменилась ужасом.
— Я всего лишь подготовил мальчика к вторжению, — улыбнулись раскосые глаза, и золотые искры снова вспыхнули в глубинах темных радужек, делая их похожими на благородный янтарь. — Теперь он раскрыт и не окажет сопротивления, верно, Ноа?
Послушник не ответил, только дыхание его участилось, а челюсти сжались, словно закусывая беззвучный стон.
— Забавная штука, эта печать розы, — продолжал тем временем маг, снова обращая свой магнетический взгляд на Летицию. — Стоит в сердце завестись червоточине — ну грешку там или предательству — и вянет розочка. Где червяк прошел, туда и ключик легко вставляется. А вот в сердце без изъяна она цветет и тайну оберегает. Сунешься — а там шипы. Или сам исколешься, или клиент скончается. А нам такого не надо, так ведь, Ноа?
Ответа не последовало, но Мастер и не ожидал его. Он говорил исключительно для Летиции, и чародейка млела от мягкого голоса, проникающего прямо под кожу, как бархатная лапка.
