Высокие потолки, расписанные теряющимися в потёмках картинами, тяжёлые, причудливо драпированные бархатные шторы, позолоченная лепнина на стенах, накрытая белыми чехлами мебель. Комната казалась заброшенной, очень дорогой и безвкусной. Целующуюся в одном из углов пару Тин заметила не сразу, лишь когда девушка оторвалась от кавалера и игриво хихикнула. Тиниаре стало так неудобно, что она захотела куда-нибудь спрятаться, но этот парень... Она не видела его лица, и цвет кожи в темноте было не разобрать. Ладони неприлично скользили по телу незнакомки, тянули пышную юбку вверх, снимали широкие бретельки с плеч. На мизинце левой руки был перстень, и воздух в груди Тин замер, сковывая лёгкие болью. Этого не может быть...
— Эрик? — прошептала она, чувствуя, как от лица отливает вся кровь и голова начинает кружиться. Парень мгновенно отпрянул от своей спутницы и потрясённо посмотрел на увлечение из прошлого. Он застыл на мгновение, его любовница перевела удивлённый взгляд на нежданную гостью. Эрикиль отодвинул девушку с дороги, оторвался от стены и сделал несколько неуверенных шагов в сторону Тин. Даже с такого расстояния было видно, что он жутко пьян, и Тиниара инстинктивно отшатнулась, закрывая ладонью рот.
— Малышка, — тихо пробормотал парень, и его голос звучал почти как раньше, но всё же иначе. Искусственно. Наигранно. А может, он всегда звучал именно так?
Тин почувствовала, как тело сковывает сильнейшая судорога. Так бывало очень редко, когда от усталости она валилась с ног. В такие дни перемещения давались ей особенно тяжело, и когда в глазах потемнело, девушка провалилась в пустоту.
* * *
Услышав невероятный грохот, Грета вскочила с постели. Спросонья ей показалось, что в комнату кто-то ворвался, и девушка мгновенно создала световой шар. Переборщила — тот оказался настолько ярким, что она сама недовольно прищурилась, привыкая к нему. Когда зрение вернулось, увидела на полу Тиниару, скрючившуюся в совершенно неестественной позе, и бросилась к подруге, первым делом пытаясь нащупать у неё пульс. Жилка на шее билась так медленно и неуверенно, что Грета несколько раз перепроверила, боясь, что ей показалось. Руки и ноги странно согнуты, спина выгнута, подбородок вжат в грудь.
— Тин, — тихо позвала она, встряхивая за плечо и понимая, что ответа не последует. Услышав стук в дверь, Грета вскочила и, не поинтересовавшись кто там, распахнула её — на пороге стоял Аншари: босиком, в майке и пижамных штанах.
— Я почувствовал, что тебе страшно, — попытался оправдаться он, но Грета была так рада, что, не раздумывая, схватила за руку и втащила в комнату. Увидев на полу Тиниару, мужчина ругнулся и сел рядом с ней на колени. — Давно она в таком состоянии?
— Я не знаю, пару минут назад меня разбудил грохот, — срывающимся голосом ответила Грета. — Что с ней?
— Так бывало раньше, когда дар только проявился. Она перемещается. Постоянно.
— То есть?
— Каждое мгновение меняет своё местоположение. До сотни прыжков в минуту.
— О Боги, — выдохнула Грета. — Она в сознании?
— Скорее нет. Мозг не в состоянии обработать такое количество информации, она в каком-то подобии обморока.
— Как это остановить?
— Никак. Мы можем только ждать. Ты пока целителя разбуди, знаешь, где он живёт?
Грета кивнула, накинула халат, надела первые попавшиеся туфли и выбежала из комнаты. Звуки её шагов громко звенели по каменному полу и разлетались по пустым коридорам гулким эхом. Их целитель, господин Дилькионниль, один из немногих ситрайцев в академии, конечно, спал. Грета со всей силы колотила по двери кулаками, пока он не проснулся и не открыл. Эльф встретил девушку с некоторым раздражением — и днём работы хватало. Стихийники, особенно те, кто хотел обучиться боевой магии, часто калечили себя на занятиях, некроманты не отставали — порой они использовали столько собственной крови для своих тренировок, что их самих приходилось вытаскивать с того света. Но количество пролитой крови часто компенсировало недостаток сил адепта... В общем, ночь для ситрайца была священным временем, когда его никто не отвлекал.
— Моей соседке плохо, — задыхаясь от бега и волнения, сказала Грета.
— Пусть идёт в лазарет, — поморщился Дилькионниль и попытался закрыть дверь, кинув на девушку надменный взгляд. Но нахалка не собиралась уходить. Вместо этого придержала ладонью дверь.
— Нет, она не может идти. Меня послал к вам Аншари, — забывая о правилах приличия, Грета назвала господина Шидо по имени.
— Твоя соседка — та девчонка, портал? — вздохнул эльф. Он знал о ней лишь со слов других: женщины, которая была целителем в академии до него, и Аншари. Преподаватель все уши прожужжал о своей подопечной, но за год работы помощь Дилькионниля так и не пригодилась. Грета кивнула, ситраец закатил глаза и вышел из комнаты. Бежевый шёлковый халат в пол, расшитый причудливым золотым узором, русые волосы длиной до пояса распущены и почти скрывали уши. Впрочем, перепутать его с человеком было невозможно.
Девушка быстро засеменила в свою комнату, стараясь не оборачиваться и не смотреть на мужчину, которому едва доставала до плеча. Эльфийская статичная красота всегда пугала её, а сами ситрайцы казались пустыми холодными статуями.
— Что тут у нас? — спросил Дилькионниль, появившись в комнате. Ситраец удивился неподобающему внешнему виду господина Шидо, но промолчал.
— Приступ кончился минуты три назад, — ответил ему Аншари. Судороги у Тиниары уже прекратились, и наставник переложил девушку на кровать. Она была бледной, почти белой, глаза глубоко ввалились, губы высохли и покрылись трещинами из которых сочилась кровь. Эльф придвинул к постели стул, сел на него и взял девчушку за руку. Она казалась совсем ребёнком, впрочем, мужчина никогда не мог определить человеческий возраст. — Тин на грани. Помнишь, что я тебе говорил?
Ситраец недовольно поморщился, кивнул и закрыл глаза. Держать её на грани жизни и смерти около получаса — если вернуть раньше, девушка снова начнёт перемещаться и потеряет катастрофическое количество энергии. Дар убивал её — немногие могли использовать жизненную силу тогда, когда кончался запас магической. А девчушка делала это ненамеренно, даже не осознавая, что творит.
Дар отзывался неохотно, но мужчине всё равно приходилось сдерживать его, чтобы не исцелить слишком рано. Это выматывало. А ещё раздражали зрители — он чувствовал взгляды на своей спине. Аншари тяжело дышал и метался по комнате, а подруга пациентки сидела на стуле и светилась едва заметным ореолом. Ситраец решил, что она делает не нарочно, но это раздражало.
— Ты можешь прекратить? — довольно резко спросил эльф, и Грета вздрогнула. Увидев, что его не поняли, ситраец пояснил: — Твой свет мешает.
— Извините, — робко пробормотала девушка, вскочила и выбежала из комнаты. Остановилась у окна в коридоре, бездумно уставившись в темноту. Небо затянуло тучами, и даже тусклый свет, которым коридоры освещались по ночам, не позволял разглядеть хоть что-нибудь снаружи.
— Прости его, он сейчас очень сосредоточен, — тихо сказал Аншари, и девушка вздрогнула. Она не слышала, как мужчина вышел из комнаты, но поняла, что хотела видеть его рядом. Обернулась. Грета старалась напоминать себе, что он намного старше, но каждый раз глядя в мальчишеские глаза, не могла в это поверить. В тот день, когда девушка впервые его увидела, её словно молнией ударило: она не понимала, как вообще жила без его взгляда. Аншари рассказал ей легенду о связанных судьбах, о душах, способных веками ждать друг друга. А ещё, что они нашлись. Мужчина был так счастлив, упал перед ней на колени, твердил, что любит. Что любил её всю свою жизнь.
Но Грета была не настолько глупа, чтобы легко поверить в его слова. Сильные чувства, возникшие в считаные секунды — это точно приворот, причём сотворённым искусным магом или того хуже. Она была защищена от внушения, с детства носила на шее амулет — мать настояла. Боялась, что её дочь кто-нибудь использует в своих целях. В этом не было ни капли любви, женщина пеклась лишь о благополучии и чести рода, ведь Грета была единственной наследницей. Отец не успел обзавестись другими детьми, умер от неисцелимой болезни, когда дочке было два года.
