только я вошел. — Он не просыпается. Никита, с этим надо что-то делать. Ребенок наверняка голоден, надо покормить, а как?
Я присел на кровать. Пацан каким-то образом почувствовал мое присутствие и тут же потянулся в мою сторону.
Я поднялся, он вновь расслабился. Все было очень странно, подобная реакция даже немного пугала.
— Мне кажется, это не сон, а что-то иное, помочь ему я не в силах.
— Придумай что-нибудь, иначе он умрет от истощения. — Злата подошла ко мне. — Странное поведение мальчика, почему так тянется к тебе?
Знать бы еще, с чем это связано… Я вздохнул. Если не могу сам что-то сделать, так, может, обратиться к хранителю замка?
— Переоденем его, потом отнесу к Таусу. Пусть он посмотрит.
— Хорошая идея. — Злата удовлетворенно кивнула.
Ребята вернулись через два часа, накупив кучу одежды и обуви. Совместными усилиями мы сняли с пацана эластичный комбинезон и обнаружили на его теле множество мелких шрамов.
Переодев его в нормальную одежду, я поднял пацана и взял его на руки. Мальчик, как и прошлый раз, тут же вцепился в меня.
В замок направился без ребят, оставил их дома, хотя они желали меня сопровождать.
Как только вышел из портала, рядом тут же появился хранитель.
— И кого это ты принес? — Он с интересом принялся рассматривать ребенка.
— Понятия не имею. Он в каком-то странном сне, я не знаю, как разбудить. Ты можешь помочь? — Я посмотрел на хранителя с надеждой.
— Идем внутрь. — Он кивнул в сторону замка. — Положим ребенка на кровать, там поглядим.
Не отказал, это уже хорошо.
После того как я уложил мальчика в одной из комнат на кровать, хранитель присел возле него. Через некоторое время недовольно покачал головой.
— Это не сон, ребенок пребывает в грезах, — выдал Таус свой вердикт. — На него наложены магические путы. Зная как, им можно управлять, заставить делать что угодно — он не осознает происходящее.
— Ты можешь его пробудить? — вновь поинтересовался я.
— А ты знаешь, кто он такой? — Хранитель слегка улыбнулся, взглянув на меня.
Я пожал плечами.
— Понятия не имею.
— И даже догадки не возникло? — продолжил хранитель в том же духе.
О чем он говорит, почему улыбается?
— Не знаю, — честно признался я.
— Странно. Ребенок чувствует твое присутствие, тянется к тебе, разве ты не ощутил его? Он сейчас в том состоянии, когда энергосенсорное восприятие обострено.
— Таус, не мучь меня, — не выдержал я, так и не понимая, о чем он говорит.
Хранитель поднялся и вновь улыбнулся.
— Мог и сообразить. Этот ребенок Драгорн.
У меня даже рот открылся от удивления.
— Мальчик почувствовал твою сильную энергетику, родственную душу и инстинктивно потянулся к тебе, — продолжил хранитель. — По всей видимости, многое пережил и немало страдал. Ощутил исходящую от тебя энергию, и в его грезах отразился образ защитника, спасителя, того, кто избавит от боли.
Я смотрел на ребенка, пребывая в шоке. Так вот, значит, почему его держали в лаборатории и не хотели, чтобы об этом кто-то узнал. О Драгорнах вообще ничего не известно.
— Ты можешь его разбудить?
— Уже, — Таус утвердительно кивнул. — Сейчас он просто спит, через час проснется.
— Спасибо, — медленно произнес я и взял пацана на руки.
Внезапно тот открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся, затем прижался и вновь уснул. Вот сейчас и я почувствовал исходящую от него родственную энергию.
— Ну что, неси своего спасенного маленького братика домой. — Таус по-отцовски похлопал меня по плечу.
А ведь и правда, я уже смотрел на него как на своего родного брата.
— Ничего особенного здесь нет. — Таус заметил мое удивление. — Мальчик необычный, в этом возрасте Драгорны не могут оборачиваться, а он, как я понял, способен. Вероятно, из-за этого его забрали и стали проводить эксперименты.
Я вздохнул. Это многое объясняло.
Поблагодарив Тауса за помощь, отнес пацана в усадьбу и вновь уложил в постель. Злата куда-то ушла, поэтому я сам остался с ним, присев на край кровати.
Мальчик проснулся раньше, чем говорил Таус. Он открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся.
Я ответил тем же и обратился к нему на языке Драгорнов.
— Здесь ты в безопасности, все позади. Ничего не болит? Помнишь, как тебя зовут, где жил? Кто твои родители?
Он смотрел на меня каким-то завороженным взглядом.
— Я никогда не слышал правильный язык Драгорнов, — с восхищением произнес мальчик. — Мои родители тайно учили ему, но ты так чисто на нем говоришь!
Я решил зайти с другой стороны.
— Меня зовут Никита. Я, как и ты, Драгорн. Сейчас ты находишься у меня дома на Земле. С тобой все в порядке?
— На Земле, — медленно повторил он, не отрывая от меня взгляда.
Вот и как его разговорить? Что придумать? Но этого не потребовалась, он сам продолжил.
— Все тело немного болит, внутри что-то не так. — Ребенок тяжело вздохнул, затем поморщился. — Моих родителей больше нет, я остался один. Когда меня забрали из резервации, их убили. Что было потом, плохо помню, все в каком-то тумане. Затем появился свет, я понял, что ты пришел меня спасти. — Неожиданно мальчик заплакал. Всхлипывая, сквозь слезы он произнес свое имя: — Меня зовут Алан. Папа, мама, их больше нет. — Ребенок закрыл лицо руками и зарыдал.
В этот момент в комнату вошла Злата и тут же всплеснула в негодовании руками.
— Никита, зачем ты напугал ребенка? Почему он плачет? — Она присела рядом с ним и принялась утешать.
— Он не понимает нашего языка, говори на Драгорнском, — пояснил я.
У всех уже давно вживлены переводчики, проблем с общением не возникнет.
— Так наш маленький братик Драгорн! Вот это радостная новость! — перешла она на его язык.
Алан убрал руки от лица и удивленно на нее посмотрел.
— А ты кто?
— Считай, что твоя сестра, — произнес я за Злату.
— Сестра? — Он уставился на нее, а та нежно обняла мальчишку.
— Ну и чего мы расплакались?
— Родителей потерял, их убили на его глазах. Его Алан зовут, — объяснил я.
— Ох, бедненький, — Злата прижала его к себе. — Как же мне тебя жаль.
— Ты встать можешь? — обратился я к пацану, а то Злата сейчас вмести с ним рыдать начнет.
— Могу, — он слегка кинул.
— Не переживай, — она вновь погладила его по голове. — Теперь у тебя есть новая, большая семья и во главе нашего клана Великий Драгорн Альдеронец!
— Я знаю, — тихо произнес Алан. — Легенда не врет, мне о ней отец говорил. — Он вновь восхищенно посмотрел на меня, к тому же с большой детской искренней любовью
