Страх отступил. Теперь надо нырнуть и попытаться найти девочку. Вот такая у них работа: помогать тем, кто не может помочь себе сам.
Давай, Макс!
Кошкин присел, погружаясь в «чернильницу». Не дышать, не открывать глаза, не паниковать — всё просто.
Надеюсь, Азамат не ошибся, и это действительно всего лишь иллюзия…
Нет, это невозможно терпеть! Как же горячо! Жжётся! Больно!
Кошкин не выдержал и выскочил из «воды». Чёрные потёки тут же склеили немедленно зазудевшую кожу.
Нет, сейчас не время вслушиваться в ощущения. Надо спасать ребёнка.
Максим почти силой заставил себя нырнуть.
Теперь его будто вморозило в вязкий лёд. Заледенели пальцы и уши, промёрзли суставы и мышцы, а кожа, кажется, проледенела насквозь. Того и гляди растрескается и развалится на куски при неосторожном движении.
Кошкин с трудом вытянул почти не слушающуюся руку.
Где ты, девочка? Где ты, Маша?
Мы ищем тебя и обязательно найдём.
Максим, слепо шаря рукой по полу перед собой, сделал два-три шага, а затем пришлось вынырнуть и отдышаться.
Давай, надо продолжать. Надо снова окунуться в то ли ледяное, то ли кипящее нечто. И найти человека.
Давай.
Он стиснул зубы и засунул себя в «чернильницу», несмотря на протесты тела и мозга. И телу, и мозгу хотелось в безопасность, в комфорт и приятное тепло. Не шариться во внутренностях монстра в поисках незнакомой девочки, рискуя промёрзнуть или изжариться. Не рисковать собой. Не мучить себя.
Он порезал пальцы об осколки разбитой банки, валяющейся на полу подвала в недрах существа. В открывшиеся ранки тут же сунулось что-то густое и чуждое. Но впитаться в тело «спеца» существо не сумело, лишь неприятно защипало татуировку под левой ключицей. Такая есть у каждого в спецотделе: типовая защита от вселения.
Кошкин вынырнул, поглядел на пальцы: они опухли и люто чесались. Ерунда!
Он снова погрузился в вязкую неприятную жижу, затекавшую в уши и в нос, забиравшуюся под одежду ледяными и жгучими потёками. Сколько он уже тут возится? И где коллеги, которым позвонила хозяйка дома? Жива ли ещё девочка? Не поздно ли?..
От таких мыслей становилось совсем тошно, и Кошкин упорно нырял в чёрную жижу.
Надо искать девочку. Надо найти её и спасти.
И на пятый или шестой раз его порезанные пальцы ткнулись во что-то мягкое и живое. Нашёл!
Кошкин от радости чуть не вдохнул «чернильницу», но вовремя сдержался. Аккуратно ощупал тело, подхватил под мышки и попробовал приподнять ребёнка. Монстр не пускал — Максим рванул сильнее, рефлекторно вдохнул, хлебнул вязкой мерзости и закашлялся.
Надо вынырнуть и отдышаться. Надо отпустить ребёнка и вынырнуть. Но тело, ещё недавно не желавшее нырять, теперь вцепилось в найдёныша. Максим дёрнул сильнее, вдыхая «чернильницу» полной грудью, — рот, нос и лёгкие наглухо забило вязкой дрянью. Но Кошкин продолжал тащить ребёнка. Казалось, он сейчас надорвётся. Сил не хватит, и монстру достанется и девчонка, и незадачливый спасатель.
Ещё сильнее! Давай!
Он сам не понял, как вырвал девочку из вязкого нутра. Вокруг вместо чёрной гадости вдруг оказался воздух, наполненный слабо различимыми вспышками сияющих знаков. И этот воздух обжигал покруче монстра. Кошкин пытался дышать, но получалось только хрипеть.
Мерзкая жижа склеила всё: Максим почти не видел, почти не слышал и совсем не мог вдохнуть и выдохнуть.
— Отпусти! Ну! — послышался смутно знакомый голос.
В затуманенном сознании всплыла мысль:
«Это Егор. Он старший — ему можно верить».
И Кошкин с трудом разжал руки, выпуская то, что держал. Пошатнулся и упал бы, если б его не подхватили и не понесли.
— Держу, порядок, — прогудел кто-то.
Скоро Максима опустили на что-то твёрдое и жёсткое. Потом в лицо ударил ослепительно яркий знак.
Максим наконец смог вдохнуть — и тут же судорожно раскашлялся.
— Всё, теперь задышит, — радостно сказал кто-то.
Пока Кошкин приходил в себя, до Анны Михайловны как раз добрались вызванные «спецы»: М-три.
Слегка повозмущались, почему, мол, Б-четыре не сообщили, что заказ у них? Но разобраться с монстром помогли.
Вика вызвала скорую для девочки.
Медики решили забрать и Максима, но он заупрямился.
— С девочкой всё будет в порядке? — это всё, что его интересовало.
Его заверили, что да: стандартная процедура очищения плюс специфический цикл восстановления после «чернильницы» — и уже через неделю ребёнок будет бодр и весел.
— Зря отказываешься! — заявил Азамат. — Ты, конечно, недолго внутри «чернильницы» был и мог бы отделаться одышкой и хрипами, как при сильной простуде, на пару дней. Но ты ж порезался, так что кто знает, не покроешься ли ты плесенью к вечеру? Езжай в больницу.
Максим вяло запротестовал, но коллеги его не поддержали.
— Ты плохо выглядишь и тяжело дышишь, — заметила Вика. — Давай-ка в больницу.
Стажёр кивнул, и даже М-три, собирающиеся возвращаться в спецотдел, согласились, что Максиму надо лечиться. Пришлось сесть в машину рядом с Анной Михайловной.
Та сказала на прощание:
— Спасибо, милые мои! Будете уходить, скажите Петровне, чтоб за домом присмотрела, — она махнула рукой в сторону соседнего дома.
Её заверили, что Петровне всё передадут.
— Закончим с обходом — позвоним! — крикнул на прощание Максиму Азамат.
Наконец машина тронулась и бодро понеслась в сторону первой горбольницы.
Кошкин смотрел на лежащую на каталке девочку и, хрипло дыша, думал, что жизнь — не такая уж и плохая штука.
Место под солнцем. Часть 1
11 февраля
День с самого утра не задался. Во-первых, Эдуард не сразу обнаружил, что по стояку вырубили горячую воду. Во-вторых, задумался, наливая чай и еле успел увернуться от выплеснувшегося из кружки кипятка. В-третьих, машина ни с того, ни с сего отказалась заводиться и, как ни старался Эд, на работу пришлось ехать с пересадками: сначала на автобусе, потом на трамвае.
Эдуард пытался дозвониться до Егора, чтобы предупредить, что опоздает. Но тот упорно не брал трубку. После третьей безуспешной попытки Эд написал старшему Б-четыре, но сообщение всё висело не прочитанным. Так что после пятого неудачного звонка он позвонил Максиму Кошкину.
— Опоздаешь? Сильно?
— Нет, буду минут через пятнадцать, — Эд глянул в окно трамвая. — Сейчас на «Лицее» еду.
— О, так ты на автобусе?
— На трамвае. Машина не завелась.
— Понял, хорошо. У нас тут и Егор опаздывает — дивное дело. А Аза Иваныч к себе вызвал: надеюсь, скоро все соберутся. А то скинет Иваныч нам дело, а тут половины группы нету, — вздохнул Максим. — Ладно, ждём.
Кошкин отключился.
Когда Эдуард добрался до спецотдела, Азамат всё ещё был у начальства, а Егора по-прежнему не было ни в кабинете, ни на связи.
Эд только хотел спросить, что полагается делать в таких случаях, как у непривычно хмурой Вики зазвонил телефон.
— Егор! С тобой всё в порядке?
Она включила громкую связь.
— Да, всё нормально. Скоро буду, — послышался голос старшего. — Заеду на СТО: надо кровь в салоне отмыть.
— Кровь? — настороженно переспросила Вика.
Эдуард и Максим переглянулись.
— Не моя. Барона в ветеринарку возил. У вас всё нормально?
— Да. Азамата только вызвали к Антону Иванычу.
— Ладно. Приеду через полчаса, не позже. Извини, что не предупредил.
Егор отключился.
— А Барон — это кто? — спросил Эдуард.
— Не знаю, — пожал плечами Максим Кошкин. — Но раз к ветеринару — значит, кот или пёс. Питомец какой-то. Не знал даже, что у Егора домашнее животное.
— Вряд ли. Он же один живёт — кто будет зверя кормить, выгуливать и всё такое? — заметила Вика. — Может, знакомым помогал?
