— Сигналы от «Субботнего вечера» перестали идти примерно за два месяца до нашей посадки.
— А почему вы все-таки приземлиться решили?
— А как иначе? Наши тюбики с пищей уже кончались. Конечно, рециркуляция воды еще работала, но с воздухом проблемы начались. Регенерация сбои давать стала, туалет из строя вот-вот выйдет, — усмехнулся Макаров. — Да и другие причины. Просто представьте, каково болтаться над мертвым миром. Это не орбиту безжизненной Луны облетать, зная, что позади свой обитаемый дом. Это Земля, которая превратилась в ад. И все что мы имели от прошлого, это этот призрачный голос на секретной радиочастоте. И если помирать, то дома, а не там в пустоте. Да и не просто так мы в космосе кружили. Изучали, что с землей происходит. Надо было хоть кому-то эту информацию донести. А человек, что слал по закрытой связи сообщения, говорил, что они выйти на поверхность не могут. Снаружи все заражено. Да и аварийные выходы завалены снаружи. А главный путь на их базу лежал через московское метро. Но как я понял из его слов, в метро вообще какая-то чертовщина твориться. Те, кто в бункере остался, держали какое-то время оборону. На них именно из метро нападали. Потом, у них боеприпасы кончаться стали, и они взорвали тоннель, замуровав себя.
— А кто нападал?
— Да мы не поняли толком. Он только и говорил «мрази». Вообще, насколько можно было судить, люди в бункере не совсем вменяемые были. Причем с каждым сеансом связи это чувствовалось все больше. У многих наверху семьи остались. Кто-то вообще двинулся умом оттого, что произошло. Кто-то из-за того, что, отвернув ракеты от уже пылающей Москвы, они сожгли еще невредимую Калугу. У меня такое ощущение возникло, что они там боялись всех, кто не в бункере. Кто снаружи. Считали их мутантами или еще чем-то. Или что им отомстить хотели за то, что Москву проворонили и Калугу сами уничтожили. И, насколько мы могли судить по голосу, они очень много пили. Да еще с какими-то препаратами сильнодействующими из военных аптечек, я полагаю, алкоголь мешал. Иногда на этой частоте мы молитвы слышали. Кто-то мольбы господу обращал. Видимо думали, что по спецсвязи, всевышний их лучше расслышит. Кто начинал говорить что-то и тут же срывался на истерический плачь. Бывало, что кто-то включал рацию и начинал хохотать в нее. Мы только с одним человеком могли общаться. Остальные нас просто пугали своим безумием…
Николай слушал, и его разум стал менять образы героев противоракетчиков, спасших Надеждинск, на потерявших человеческий облик спившихся субъектов, которые в безумии метались по своему замкнутому пространству, боясь каждой тени, и только у одного хватило рассудка, чтобы выйти в эфир и случайно связаться с космонавтами. Идеалистические образы исчезли, и осталась горькая и страшная правда.
— А как связь прекратилась? — спросил генерал после некоторой паузы. Он и сам видимо, прокручивал в сознании то, что могло твориться в том бункере.
— Во-первых, с каждым разом все больше атмосферных помех было в связи. А потом, однажды в эфире воцарилась тишина и все. Мы ждали пару недель и поняли что с этими людьми все кончено. Однажды, правда, мы поймали какой-то сигнал. Но он был кодированный. И причем код совершенно незнакомый. Мы думаем, это вообще не наши были. Сигнал был один раз и тоже потом тишина. Ну, потом мы долго возились с нашим грузом на Луне. В итоге отправили его на Землю. Кое-какие технические проблемы возникли, и груз упал куда-то в Индию. Мы-то хотели сразу в Россию, но так вышло. Решили и сами в Индию садиться. Тем более что у нас такая орбита была. Короче тут много технических тонкостей.
— А вот скажите, — поднял руку тот самый полковник в старом мундире. — У нашей службы безопасности много вопросов к вам. Сами понимаете. История ваша несколько фантастическая, особенно та ее часть, которая касается вашего путешествия из Индии в Россию. Как так вышло, что вы целых пятнадцать лет ехали сюда? Да еще ваш луноход сейчас в исправном состоянии. Как такое может быть? На чем работает ваш луноход?
— Понятно, — покачал головой Юрий Алексеев, — подозреваете, что мы вражеские шпионы значит?
— А как бы вы на нашем месте поступили? Вы же сами офицеры, если вы те, за кого себя выдаете.
— Офицеры, — вздохнул Алексеев, — подполковники. Только вот разве ваши инженеры не осмотрели за сутки нашу машину?
— Ну, это внешний осмотр так сказать был. В ходовую часть и в силовую установку никто не лез. Ждем ваших пояснений.
— Так вы что, думаете, мы все пятнадцать лет ехали в луноходе? Да бывало, что мы после пары суток пути, потом по восемь месяцев искали дорогу, пряча нашу машину в каком-нибудь укромном месте. Мы в Гималаях года два провели. Если не больше. Сдуру думали напрямик прорваться. А там не просто горы высоченные. Половина из них вдруг вулканами стала. Потом четыре года в рабстве у «Священного Джихада» были. Год с лишним думали, как Черное море обойти, там вообще ужас что твориться.
— Давайте по порядку. — Нахмурил единственную бровь генерал. — Что за джихад?
— На ближнем востоке нарвались на какое-то племя радикалов. Точнее нет. Это, кажется, бывший Пакистан был. Да. Пакистан. Они там воевали со всеми. Даже со своими. Их главными врагами было «Мусульманское братство». Выжившие беженцы из Ирана. Те нормальные. Традиционные. Они воевали между собой. «Джихад» хотел захватить весь мир и оставшихся в живых на колени поставить. «Мусульманское братство» хотели возродить цивилизацию и проповедовали человеколюбие и философский образ жизни в традициях ислама. А еще там «Шайтан-легион» орудовал. «Джихады» нас пленили. Мы думали все. Конец. Но нет. Они, узнав, что мы космонавты, видимо обменять нас, хотели на что-то. Все искали, кому нас сплавить. А мы все это время батрачили на них. Землянки рыли. Траншеи. Дрова собирали и прочее. Снег чистили. А потом «Мусульмане» и «Шайтан-легион» объединились и побили хозяев наших, — Юрий усмехнулся. — Это мы потом узнали, что за легион такой в тех краях ужас на всех наводил. Это вообще анекдот. Смех сквозь слезы.
— И что за легион?
— Это были экипажи нашей атомной подлодки и американского авианосца. Разбойничали они там на совесть. Робин Гуд просто отдыхает.
Офицеры в недоумении стали переглядываться. Даже на изуродованном лице генерала застыла гримаса удивления.
— Как так? — Спросил он.
— Да, в общем, история на грани фарса. Где-то в тех морях, то ли в районе Красного моря, то ли в Аравийском море была уцелевшая авианосная группа США. Однажды они засекли какую-то неизвестную лодку поблизости. По шуму винтов установили, что это ударный атомный ракетоносец Российского флота. Эскорт тут же бросил авианосца своего. По идее в ядерной войне лодка должна ударить именно по авианосцу и именно торпедой с ядерной боевой частью. Ну, они испугались и ушли на всех парах. Авианосец сначала за ними плыть пытался, но те тогда веером разошлись. С авианосца отправили самолеты вдогонку. Так один из эсминцев сбил один такой самолет. Вы можете себе такое представить? Своего же. Братья по оружию называется. Потом они, то есть авианосец, за лодкой начал охоту. Бомбили. Лодка получила повреждения, но пустила торпеду. Однако с простой боевой частью. Тротиловой. А рядом отмели были. Лодка на одну ушла, чтоб не утонуть. Авианосец на другую. Установили радиосвязь между собой. Начали ругаться. Угрожать друг другу. Потом решили перемирие заключить и провести переговоры. Наши поплыли на моторной лодке к их бандуре. Перед этим поддали для смелости. Боялись, что американцы обманут. Убьют или в плен возьмут. Потом во время переговоров на авианосце вообще пьянка вышла грандиозная. Брататься стали. Дескать, если сволочные политики кашу такую заварили, то чего им убивать друг друга. Вспомнили про морское братство. Решили, что делить им нечего. Лодка ведь ударная была, а не стратег. У нее не баллистические ракеты, а крылатые. То есть по территории она не работала. Геноцидом не занималась. Ну и авианосец к тому, что в России творилось, причастен не был. Ну и объединились в целях выживания. Занялись откровенным пиратством. Ходили по тем землям. Находили выживших. Одних под опеку брали, за плату естественно. Других, кто им казался отмороженными врагами, крушили. Так и в нашем случае. Договорились они с «Мусульманским братством» и разбили этот «Джихад», который всем вменяемым выжившим в регионе покоя не давал. И нас из долгого плена освободили. — Юрий улыбнулся. — Вот такая невероятная история.
