Джон Толкиен - Хоббит, или Туда и обратно

Трещина с грохотом сомкнулась — Бильбо с гномами очутились за стеной. А где же Гэндальф? — спросите вы.

Этого не знали ни пленники, ни налетчики, которые, впрочем, не имели ни малейшего желания разыскивать чародея. Они не мешкая двинулись по вырубленному в скале проходу, в котором было так темно, что хоть глаз выколи. В такой тьме могут жить одни лишь горные гоблины. Подземные коридоры сходились и расходились, пересекались под всевозможными углами, во всех направлениях, но гоблины знали свой путь, как вы — дорогу до почты. Все ниже и ниже, все глубже и глубже; становилось нестерпимо жарко. Грубые гоблины немилосердно щипались, фыркали и мерзко гоготали. Хоббиту было страшно — страшнее даже, чем тогда, когда его схватил за шиворот тролль. Он вновь пожалел о своей опрометчивости. Оказаться бы сейчас в уютной норке на Круче…

Впереди замерцал алый огонь. Гоблины загорланили песню, отбивая такт своими плоскими лапами и встряхивая пленников.

Звучало это поистине ужасающе. Особенно «Хрум! Хруп!» и «Кряк! Бряк!». Эхо вторило гнусному смеху гоблинов. Потом эти лиходеи вытащили кнуты — хлысть! свисть! — и велели пленникам бежать бегом, и гномы не раз и не два отведали по дороге гоблинского кнута.

Наконец достигли громадной пещеры, посредине которой пылал костер. На стенах чадили факелы. В углу стояли пони, поодаль валялись мешки и котомки, разграбленные, вывернутые, что называется, наизнанку. По правде сказать, своих пони — и того крепкого белого конька, которого Элронд подарил Гэндальфу — пленники, как это ни жаль, видели в последний раз. Ведь гоблины всегда голодны и охотно едят лошадей, пони, ослов (и не только их — брр!..)

Гоблинов в пещере было полным-полно. Завидев гномов, позади которых ковылял несчастный Бильбо, они загоготали, затопали и захлопали, а гоблины-надсмотрщики завыли и защелкали кнутами. Пленников согнали в кучу, надели на них ручные кандалы, потом обмотали всех одной веревкой и поволокли в самый темный угол пещеры.

Там восседал на большом плоском камне омерзительный гоблин с огромной головой. Вокруг него стояли другие, вооруженные топорами или кривыми мечами — излюбленным оружием гоблинов. Да, ныне гоблины уже не те, что прежде, — они стали злы и жестоки, их сердца зачерствели. А когда-то они были искусными мастерами и никто не мог сравниться с ними в умении рыть подземные ходы. Молоты, мечи, топоры, кинжалы, кирки, гонги, а также пыточные инструменты они великолепно ковали сами — или заставляли ковать своих рабов, которые быстро умирали под землей от нехватки воздуха и от жажды. Может быть, именно гоблины изобрели машины, поколебавшие устои мира, в особенности — машины для убийства; в конце концов, им всегда нравились колеса, двигатели и взрывы. Грязнули и неряхи, они всячески отлынивали от работы, заставляя трудиться на себя своих пленников. Гномов гоблины ненавидели не то чтобы так уж сильно — скажем прямо, не сильнее, нежели всех остальных (среди гномов попадались и такие, кто сумел заключить с гоблинами союз). Но вот род Торина они поклялись истребить — еще давно, во времена войны, о которой уже упоминалось.

Вдобавок, гоблинам было все равно кого хватать — лишь бы жертвы не сопротивлялись.

— Кто эти жалкие твари? — осведомился Верховный Гоблин.

— Гномы. И этот. — Один из надсмотрщиков дернул за веревку, и Бильбо рухнул на колени. — Прятались у парадного входа. Там мы их и взяли.

— Интересно. — Верховный Гоблин повернулся к Торину. — Что все это означает? Небось вынюхивать явились, а? Подслушивали да подглядывали? Тати гнусные! Хотели нас ограбить! Уж я знаю вас, убийцы, приятели эльфов. Чего молчишь?

— Меня зовут Торин, — сурово произнес Дубовый Щит. — Все свои домыслы можешь оставить при себе. Мы просто укрылись от бури в пещере и вовсе не собирались подглядывать за гоблинами. Нам это ни к чему, у нас другие дела.

— Рассказывай! — Верховный Гоблин презрительно хмыкнул. — Как вы вообще оказались в горах и куда идете? Ну-ка отвечай! Всю правду, не увиливай! Хотя это тебе вряд ли поможет, Торин Дубовый Щит, я и так уже слишком много знаю о твоем жалком племени. Но утоли мое любопытство. А коли обманешь — пеняй на себя!

— Мы идем навестить наших родичей, наших племянников, братьев и сестер и всех остальных. Они живут на восточных склонах сих гостеприимных гор, — сказал Торин, чуть помедлив (ведь ясно было, что правду нельзя говорить ни в коем случае).

— Врет он, о всеужаснейший! — вмешался надсмотрщик. — Мы вежливо пригласили их спуститься с нами, и тут в пещере сверкнула молния и наши товарищи попадали замертво. А еще он не объяснил, откуда у него вот это. — И гоблин показал своему главарю меч из логова троллей.

Верховный Гоблин взвыл от ярости, а все прочие заскрежетали зубами, застучали в щиты и затопали ногами. Они сразу узнали клинок, сразивший сотни гоблинов в те времена, когда кудесники-эльфы из Гондолина осаждали вражеские крепости. Эльфы именовали меч Оркристом, то есть Гоблиносеком, а гоблины называли его просто Кусачом. Они ненавидели лютой ненавистью и сам меч и всех, кто им владел.

— Убийцы и дружки эльфов! — завопил Верховный Гоблин. — Бей их! Кусай! Рви! Бросьте их в темницы к змеям, и да не увидят они вовек света! — Он так разъярился, что спрыгнул со своего трона и ринулся на Торина, широко разинув пасть.

Вдруг в пещере погасли все факелы. Громадный костер потух, на его месте возник столб голубого светящегося дыма, поднимавшегося к потолку и рассыпавшего вокруг белые искры.

Вопли, визг, лепет, вой, рык, всхлипы и проклятия, которыми огласилась пещера, не поддаются никакому описанию. Даже если поджаривать живьем на медленном огне сотню-другую диких кошек или волков — и то получится не так громко. Искры прожигали гоблинов насквозь, густой дым не позволял им что-либо разглядеть. Скоро все попадали друг на дружку и, точно обезумев, принялись кататься по полу, пинаться и кусаться.

И тут лезвие Оркриста в лапах стражника налилось светом. На глазах Бильбо из мрака возник еще один меч, и мерцающее лезвие пронзило Верховного Гоблина, застывшего в изумлении возле трона. Главарь рухнул как подкошенный, а его охранники, спасаясь от клинка, с воплями скрылись во мраке.