Не удержавшись, вылез из-под одеяла, накинул халат и пошел в свой кабинет. Вот, сейчас соображу чашечку кавы, почитаю что-нибудь, а досплю завтра. Кто сказал, что я должен вставать на рассвете? Встану, когда захочу. Граф я или где? То есть, кто.
Только я зажег лампу, как появился мой брауни.
— Ты почему не спишь? — строго спросил старик. — По ночам спать положено.
Я только повел плечами — дескать, не спится. Посмотрев в глазенки домового, уже собрался попросить его притащить мне чашечку кавы. Ну, или кофе, как его здесь называют, но брауни посуровел.
— Даже и не мечтай! — взмахнул старичок крошечной ручонкой. — Спать отправляйся.
Тяжко вздохнув, отправился досыпать. Стоило ли опять становиться графом и землевладельцем, если тобой все командуют? Жена командует, а теперь еще и домовой командует! Но, как подсказывал мне опыт, самый мудрый поступок — это слушаться и жену, и брауни. Они плохого не посоветуют.
Разумеется, выспаться мне так и не удалось. Завтрак, потом утренняя разминка с Гневко, а ближе к полудню явился в гости господин бургомистр. Кэйт мне говорила, что он просил у меня аудиенции, а она не стала отказывать. Мол — бургомистра избрали на должность совсем недавно и встреча с фаворитом августейшего герцога укрепит его авторитет среди членов городского совета. По прежним-то временам ко мне прислали бы посыльного из ратуши, с просьбой явиться в условленное время, а теперь шиш, не положено. И это не я так решил, а мое положение сказывается, потому что титулованных дворян в этих местах немного, а уж кавалеров герцогского ордена вообще нет. И к нашему брату бургомистрам положено являться лично.
Что ж, проявим должное уважение.
Я любезно предложил стул господину Малдо, приведя в удивление Курдулу, которая изображала прислугу. Нет, она и на самом деле прислуга, но все равно, несмотря на мою воспитательную работу, нет-нет да и вмешивается в ведение хозяйства. Но это уже не мои дела, а Кэйтрин. Со мной такие дела не проходят.
А нынче Курдула недовольна тем, что я указал на стул, хотя бургомистру в моем доме положен был табурет, не более. Вон, она его с собой притащила.
— Вина? — любезно предложил я бургомистру.
— Нет, благодарю вас, — заотнекивался господин Малдо.
Если он ждал, что я начну его упрашивать, то ошибался. Не хочешь вина — таки не надо. Все равно я его в доме держу лишь для гостей.
— Итак, господин Малдо, что привело вас ко мне? — вежливо поинтересовался я, хотя и не сомневался, что коли пожаловал представитель городской власти, так начнет у меня что-то просить.
И почти не ошибся.
— Ваша светлость, вам, наверное известно о гибели бывшего барона Выксберга? — осторожно поинтересовался бургомистр.
Я едва удержался от смеха. Еще бы мне было неизвестно! Но я оставил тела на улице, не соизволив сообщить об этом городской страже, хотя, вроде, и должен был. Но искать стражников было лень, а по дороге мне ни один из них не попался. Но хвастаться своим деянием я тоже не стал. Сказал лишь:
— Да, мне известно. И вот еще что — к графу следует обращаться не ваша светлость, а ваше сиятельство. Светлость, это уже кое-кто повыше, нежели граф.
— Прошу прощения, ваша… э-э ваше сиятельство… — слегка смутился бургомистр. Пытаясь оправдаться, повел себя еще более неуклюже. — Я посчитал, что вам это будет приятно.
— Вы можете обращаться ко мне попросту — господин Артакс, — милостиво разрешил я. Выждав немного, давая Малдо возможность приступить к делу и пояснить — а в чем же состоит цель визита? Не дождавшись, поторопил: — Так все-таки, господин бургомистр, чему обязан чести вас видеть? Неужели смерти бывшего барона? Сразу скажу — мне и при жизни до него не было дела, а уж после смерти тем паче.
— Именно так, ваше сиятельство, — завздыхал Малдо. — Я осмелился отнять у вас время именно из-за смерти барона Выксберга. — Собравшись с духом, спросил: — Городской совет хочет узнать — будете ли вы хоронить барона? Ну, бывшего барона.
Признаться, я немного опешил. Допрежь я ни разу не хоронил тех, кого убивал, а иначе пришлось бы становиться могильщиком, а это скучное занятие. С какой стати я должен хоронить мертвого разбойника? Видимо, моя физиономия, кроме изумления выражала еще что-то нехорошее, поэтому бургомистр поспешил разъяснить ситуацию.
— Все-таки, ваша супруга теперь носит титул баронессы Выксберг, и мы решили, что судьба ее предшественника вам будет небезразлична.
— Абсолютно безразлична, господин бургомистр, — покачал я головой.
Я имел полное право ответить за Кэйт, потому что мне пришлось рассказывать жене о стычке с разбойниками. Не упомню, чтобы баронесса проявила участие к судьбе бывшего носителя титула или выражала желание достойно похоронить Выксберга. Дурной он был человек и смерть получил сообразно своему поведению. Если бургомистр спросит меня — кто убил Выксберга, врать не стану. Но и хвастаться не хочу.
— Господин бывший барон умер от рук уличных бандитов, — сокрушенно сообщил мне Малдо. Вздохнув уже невесть в который раз, дополнил: — К счастью, бывший барон дорого продал свою жизнь, успев убить половину шайки.
А вот это известие меня малость развеселило. Ишь, какая трактовка. Убил половину шайки. Кстати, а почему только половину? Кажется, я всех успокоил, кто там был. Или еще где-то кто-то болтается?
Ну, разве мне жалко посмертных лавров Выксберга? Пусть будет мертвым героем. Я уж как-нибудь обойдусь без славы борца с уличными преступниками.
— Тогда рекомендую устроить экс-барону похороны за счет города, а потом установить ему статую, как избавителю от бандитов, — посоветовал я.
Бургомистру мое предложение не очень понравилось. Скривившись, он сказал:
— Увы, бой бывшего барона с разбойниками, которые на него напали — лишь одна из версий. Кое-кто говорит, что Выксберга видели в обществе этих бандитов незадолго до его и их гибели. Тем более, что мальчишка, убитый кем-то из своры, давно известен как малолетний вор. Не исключено, что это была простая стычка бандитов из-за добычи, или из-за женщины. Но причислять человека, долгие годы носившего титул, обладающего жалованной грамотой одного из первых герцогов нашей страны — плохой тон. Лучше умолчать о некоторых деталях, похоронить тело, только не общей могиле, а под камнем, вот и все. А теперь городскому совету нужно решить — что делать с телом? Труп Выксберга лежит нынче в подвале под ратушей и уже начинает плохо пахнуть.
Я уже начал терять терпение. Право слово, меньше всего меня волновало, что думают наши бюргеры о смерти пьяницы и негодяя. И еще меньше переживал за чуткие носы членов городского совета. Принюхаются. Конечно, я ухайдакал экс-барона неделю назад, если не больше, ему уже не то, что пахнуть положено, а пора разлагаться. Или в подвале под ратушей настолько прохладно?
— Господин бургомистр, если вам требуются деньги на похороны барона, то я их дам. Сколько нужно? Талер?
И чего это я так расщедрился? За талер в этих краях можно похоронить штук пять баронов, утративших свой титул. Еще и на надгробные памятники останется. И на подаяние их вдовам и сиротам, если такие имеются.
— Нет, господин граф, ничего не нужно, — замахал руками бургомистр. — Напротив, если бы вы и графиня Йорген, которая еще и баронесса Выксберг, стали наследниками бывшего барона и решили взять на себя его погребение, то я был бы обязан вручить вам и вашей супруге две тысячи талеров, оставшихся после смерти Выксберга.
А вот теперь я был удивлен по-настоящему. Во-первых, честности бургомистра и членов совета, а во-вторых, самой сумме. Может, и на самом деле взять на себя заботу о погребении Выксберга? На две тысячи талеров можно переселить на пустующие земли не один десяток семей. Но коли возьмешь на себя погребение, то потом придется ставить Выксбергу памятник, присматривать за его могилкой. Нет уж, пусть талеры берет себе городской совет.
— Если у Выксберга имелись такие деньги, так отчего он сам не выкупил свое имение у Мантиза и не вернулся к праведной жизни? — с удивлением спросил я.
