Таким, как он сам.
Глава 12
В которой Эмма видит розы
Я села на постели, задыхаясь от тлетворно-сладкого аромата: так пахнут застоявшиеся в вазе цветы. Так пахнет гниющая человеческая плоть.
Запах близкой смерти и разложения…
Давно он не будил меня.
Стянув с себя прилипшую рубашку, я вытерла ею мокрое лицо (надеюсь, я не плакала во сне, нет-нет!), влажную ложбинку между грудей и спину. Отбросив в сторону, распахнула ставни и глубоко вдохнула ночной воздух. Ветер тоже был влажным и нес с собой запахи не только города и моря, но и бодрящую свежесть зеленой листвы. И сладость ночных цветов с Королевских садов.
Так вот почему я проснулась…
Проклятые розы.
Конечно, я уже бывала в Ботаническом саду, основанном предыдущим королем Риста, но на то, чтобы обойти его весь, требовался не один день. Которых у меня все никак не находилось.
Сегодня сюда меня увлек Кароль — уверял, что для его оздоровления моцион необходим чрезвычайно. Как я подозревала, Человеку С Птицей попросту нечем было заняться: наступил первый день месяца, новолуние, священный выходной, когда все должны сидеть по своим домам, наслаждаясь семейным уютом, даже и не помышляя ни о заработке, ни о развлечениях. Из двух зол — дама Грильда или Кароль — я выбрала наименьшее. Не в смысле размера, конечно.
Я даже решила не брать с собой этюдник и сейчас об этом очень сожалела: потрясающие краски, смелые сочетания несовместимого, редчайшие сорта цветов, кустарников и деревьев… Игра солнца, теней и полутеней, тонов, полутонов — все продуманно и феерично одновременно. Когда я поделилась своим впечатлением с Каролем, тот отозвался кратко:
— Аггелус был более успешным садовником, чем правителем.
Мы брели по практически пустым аллеям — лишь изредка вдалеке мелькали силуэты прогуливающихся людей.
— И, думаю, садовником он был бы куда счастливее, — добавил Кароль погодя.
— А Силвер?
Кароль вновь помолчал.
— Уж лучше Силвер, чем этот слизняк Финеар!
Некоторое время назад я изучала родословную королей Риста, поэтому поняла, что речь идет о кузене Аггелуса и Силвера.
— Такой же бесхребетный?
— Такой же скользкий и пожирающий всё и всех на своем пути, — хмуро отозвался Кароль.
Я присела возле гигантских колокольчиков, наслаждаясь тончайшими переливами оттенков кобальта и ультрамарина. Кароль, стоявший надо мной, посоветовал серьезно:
— Может, попробуешь в него еще и позвонить, а?
Я бережно отпустила цветок с ладони, отозвалась в тон:
— А может, ночью все так и происходит? Колокольчики звенят, танцуют эльфы и феи, а гусеницы на глазах превращаются в прекрасных бабочек?
— Может быть, может быть, — пробормотал Кароль. — Никогда не бывал здесь после захода солнца… Раз мы уж начали перебирать правителей, а что доброго ты можешь сказать о собственном князе?
— О Рагнаре?
— Насколько я знаю, в Волчьем княжестве другого князя нет и пока не предвидится.
— В Северном, — машинально поправила я, Кароль отмахнулся.
— Да назови княжество хоть домиком тетушки Малуши! Думаете, оттого что вы переименуете собственную страну, все забудут, что в ней живут Морские Волки?
Уязвленная, я возразила:
— А может, мы и не хотим, чтобы вы об этом забывали! Чем более зубаста страна, тем больше с ней считаются! А уж когда мы обеспечим себе безопасность, хотя бы со стороны соседей, можно будет думать не только о том, как выжить. Можно будет задуматься и о садах — таких, как этот, — об академиях и школах художеств!
Я увидела вскинутые брови Человека С Птицей и поняла, что говорю слишком запальчиво. И слово в слово повторяю речи Рагнара.
— Но, — указал Кароль, — с нашей стороны безопасность обеспечить уже не удастся — ваша сбежавшая княжна об этом позаботилась.
Я поморщилась — он был прав.
— Но ведь и Силвер тоже потерял надежного союзника с севера!
— Ну-ка, ну-ка, расскажи еще что-нибудь о том, в чем нуждается Рист!
Меня подхлестнула издевка в его голосе…
Я охрипла от долгого спора. Кароль сидел на корточках, рисуя прутиком на песке дорожки карту побережья (довольно точную) и границу между Нордлэндом и Ристом. Не соглашаясь, я стирала носком туфли извилистые линии, отбирала прутик и рисовала свое…
Поставив камешек на место предполагаемой новой пограничной крепости, я поймала взгляд Кароля. Он сидел на корточках, свесив между колен руки, и смотрел на меня с улыбкой и незнакомым блеском в глазах. И я сообразила, что вместо того, чтобы наслаждаться видами парка, мы битый час потратили на то, чем занимаются подданные всех государств мира, — рассуждения, что бы мы сделали на месте собственных правителей…
То есть на бесконечное и бессмысленное переливание из пустого в порожнее.
Я выпрямилась, отряхнула руки. На песке осталась карта нашего полуострова в виде оскаленной морды волка — за это его и называют Волчьим. Зазубренный серп с ручкой или пасть волка — мое княжество; с юга, за Лунным хребтом, обозначенным россыпью мелких камешков, к нему примыкает Рист.
— Слышали бы нас сейчас Силвер с Рагнаром!
— Думаю, им не мешает взять нас в советники, — подмигнул Кароль, поднимаясь. — У тебя имеется-таки пара-тройка здравых идей!
Не поддавшись на поддразнивание, я согласилась снисходительно:
— Ну и у тебя тоже есть одна-две. Идем дальше?
Он взглянул на солнечные часы и помрачнел.
— Кажется, мне уже пора. Но все-таки в нашей прогулке должен быть заключительный аккорд, или как там говорят художники: завершающий мазок?
Мы поднялись по ступеням вдоль огороженных узорчатой чугунной оградой цветочных террас. Кароль театрально взмахнул рукой, воскликнув:
— Смотри же!
Я взглянула, и у меня перехватило дыхание.
Вниз к густо-синему морю бесконечными уступами спускались полосы-террасы, заполненные белыми, алыми, бордовыми, розовыми, желтыми, вишневыми, синими… почти черными розами. Распустившиеся, осыпавшиеся или скрученные в тугие бутоны. Крохотные — с ноготок, и огромные, с голову младенца. Растущие кустами и поодиночке. Их аромат оглушал почище удара по голове.
…Я ненавижу его уже два года.
С силой оттолкнувшись от ограды, я отпрянула назад. С лица Кароля исчезла улыбка. Он быстро огляделся.
— Эмма? Что такое? Что ты увидела?
— Я… — Я прижала пальцы к вискам. — Просто голова разболелась. Наверное, перегрелась на солнце…
— На солнце да, конечно, — помедлив, согласился Кароль. День был пусть и ясным, но довольно прохладным и ветреным.
