Ответ мага ее удивил.
– Тебе не удается казаться черствой и равнодушной, Парус. И никогда не удавалось.
Он вздохнул и быстро заморгал. Колдунье показалось, что ее соратник прогоняет подступавшую к нему тьму.
– Знать слишком много – это всегда рискованно. Радуйся, что я тебя уберег.
Он улыбнулся окровавленными зубами.
– Думай о приятном. Плоть тленна.
Колдунья внимательно глядела на него, поражаясь неожиданно открывшейся в нем… человечности. Возможно, на пороге смерти каждый расстается с пустыми играми живых и становится сам собой. А может, она просто оказалась не готовой увидеть в Хохолке смертного человека. Дырявый Парус разомкнула руки и горестно вздохнула.
– Ты прав. Сейчас не время для лицедейства, правда? Знаешь, Хохолок, я всегда недолюбливала тебя, но ни прежде, ни теперь у меня не было и тени сомнения в твоем мужестве.
Колдунья обвела глазами обрубок тела и удивилась, что жуткое зрелище заставляет ее всего-навсего вздрагивать.
– Вряд ли даже Тайскренн сумел бы тебя спасти, Хохолок.
В его глазах мелькнула хитринка. Раздался сдавленный смех.
– Милая моя девочка. Меня всегда восхищала твоя наивность.
– Еще бы, – огрызнулась колдунья, пораженная его циничным остроумием.
– Последняя шутка в память о прошлом? – спросила она.
– Ты меня не поняла…
– Подожди, ты всерьез? Ты продолжаешь утверждать, что игра еще не кончена? Ты так ненавидишь верховного мага, что одно это должно было бы швырнуть тебя в холодные объятия Клобука. Или ты надеешься отомстить ему с того света?
– Теперь ты узнаешь, каков я на самом деле. Я всегда оставляю себе запасной выход.
– Ты не в состоянии даже ползать. Ну как ты рассчитываешь добраться до этого своего запасного выхода?
Маг облизал потрескавшиеся губы.
– А мне и не надо до него добираться. Он сам приближается ко мне. Даже сейчас, пока мы с тобой разговариваем.
Колдунье стало не по себе. Что-то вгрызалось в ее внутренности. За спиной Дырявого Паруса послышался треск лопающейся кожи, лязг металла. Кто-то шел, наступая на обломки доспехов. Звуки обдали ее холодом, будто на холм неожиданно обрушился холодный ветер. Колдунья обернулась. На вершину поднималось четверо воинов: трое мужчин и женщина. Все были забрызганы грязью и пятнами крови. Лица всех четверых были мертвенно-бледными. Женщина сразу же заставила колдунью насторожиться; похоже, она тянулась вслед за мужчинами, точно навязчивая мысль, от которой никак не отделаться. Присмотревшись, Дырявый Парус увидела, что незнакомка совсем еще девчонка. Довольно привлекательная, только очень холодная. Живая льдинка.
«Что-то здесь не так. Берегись!» – сказал колдунье внутренний голос.
Человек, подошедший к колдунье, был в чине сержанта, если судить по витому браслету у него на запястье. Изможденное, покрытое морщинами лицо, темно-серые глубоко посаженные глаза, бесстрастный взгляд.
– Этот? – спросил он, обращаясь к высокому и худощавому чернокожему воину, который поднялся одновременно с ним.
Чернокожий покачал головой.
– Нет. Того, кто нам нужен, здесь нет.
Он говорил на малазанском языке, но с сильным акцентом, выдававшим в нем уроженца Семиградия.
На холм поднялся третий солдат, тоже чернокожий. Вид у него был довольно расхлябанный. Он словно не видел колдуньи, сразу же прилипнув взглядом к Хохолку. Столь откровенное пренебрежение к ее персоне задело женщину. Она приготовилась было огреть незнакомца парой язвительных слов, но вдруг почувствовала, что сейчас не время и не место.
– Если вы явились для погребения, то явно поспешили, – сказала она сержанту. – Как видите, раненый еще жив. Ах да, – словно что-то вспомнив, спохватилась Дырявый Парус. – Разумеется, вы не собираетесь его хоронить. Вы – исполнители какого-то замысла Хохолка. Он думает, что способен жить дальше с половиной тела.
Сержант дернул седеющей бородкой и закусил губы.
– Выражайтесь яснее, колдунья.
Чернокожий солдат за его спиной оглянулся на девчонку. Та остановилась в нескольких шагах от вершины. Дырявому Парусу показалось, что он вздрогнул. Лицо его по-прежнему оставалось устало-бесстрастным. Затем он повернулся и прошел мимо колдуньи, загадочно пожав плечами.
Дырявый Парус сразу же ощутила внутренний удар и глотнула воздух.
«Да он маг», – поняла она.
Незнакомец подошел к товарищам, стоявшим над изуродованным Хохолком. Внешне он ничем не отличался от остальных. Такая же грязная, поношенная форма, запачканная кровью.
– Откуда будете? – спросила Дырявый Парус, обращаясь ко всем разом.
– Девятый взвод Второй армии.
– Девятый? – Колдунья с шипением выдохнула сквозь стиснутые зубы. – Так вы «сжигатели мостов»?
Ее взгляд застыл на потрепанном одеянии сержанта.
– Девятый. Значит, ты, сержант, и есть тот самый Бурдюк.
Сержант вздрогнул.
У колдуньи даже во рту пересохло. Сухость царапала ей горло, и она была вынуждена прокашляться.
– Как же, наслышана о тебе. Я слышала о…
– Оставим это, колдунья, – перебил ее сержант. Голос его был хриплым и даже скрипучим. – Старые истории разрастаются не хуже сорняков.
Дырявый Парус потерла щеки, ощутив под ногтями толстый слой грязи. «Сжигатели мостов»! Когда-то они были гвардией прежнего императора, его любимцами. Но девять лет назад, устроив кровавый государственный переворот, Ласэна поспешила заткнуть ими самые отвратительные дыры империи. Еще и десяти лет не прошло, а численность дивизии сократилась настолько, что едва наберется на один взвод. А какие имена! Уцелели в основном взводные сержанты, но и среди них хватало славных имен. Все они успели повоевать на Генабакисе и в иных местах. Имена будили в памяти легенды об армии Однорукого. Деторан, Неуемный, Жердь, Бурдюк. Овеянные славой и цинично вычеркиваемые из памяти. Впрочем, в какой армии помнят былые заслуги? Но эти люди не знали иного ремесла. Они умели только сражаться и продолжали воевать с каким-то остервенелым безумием.
Сержант Бурдюк внимательно разглядывал холм – вероятно, пытаясь воссоздать картину произошедшей бойни. Жилка на его щеке дрогнула. Дырявый Парус почувствовала: он и без расспросов понял. Взгляд сержанта смягчился, и в нем появилось изумление. Казалось, Бурдюк не мог поверить, что она стоит здесь целая и невредимая.
– Так ты единственная из боевых магов, кто уцелел? – наконец спросил он.
Вопрос взбудоражил колдунью, и она отвернулась.
– Представь себе. Не приписывай это моим способностям. Мне просто повезло.
Если он и почувствовал горечь в ее словах, то не подал виду. Двое его товарищей склонились над Хохолком.
