Гнома подошла к "золоченому" и тот быстро увел ее в круг. Я с высоты своего роста хорошо видел, как гному подвели к магу и тот что-то прошептав, коснулся ее лба рукой. Та слегка покачнулась, но ее поддержал "золоченый" и открыв глаза, она оглянулась и вскрикнула:
— Папа!
Ну хоть выполнили свою миссию и доставили гному по назначению, подумал я с облегчением. И у нее действительно стоял гномский ментальный блок, а то я уже начал думать, что это проделки Неназываемого. У меня прямо отлегло от сердца.
Потом начались обнимашки.
— Как ты Тамгария?
— Хорошо!
— С тобой ничего такого не делали? — продолжал расспросы папаша, косо глянув на меня.
На что этот коротышка намекает?!
"На это самое!" — отозвался внутренний голос.
— Н-нет…
Маг, что-то пошептав и поглядев, подтвердил, что дескать, действительно не попортили.
Я честно говоря даже не знал как реагировать, все как-то шло через орган на букву "ж". Хотя оставалась надежда, что папаша убедившись, что с дочкой все в порядке сменит гнев на милость и мы сможем наконец поговорить как… разумные, без брызганья слюной.
— Давайте попробуем еще раз… — начал я, когда все успокоились и напряженность спала. — Меня зовут Кирилл, барон Гаремский…
— Нартирн, сын Торнара, князь Серебряной горы, — через паузу представился-таки "золоченый". — О каком Неназываемом, чьи адепты якобы похитили мою дочь, идет речь?
Якобы?! Он мне еще и не верит! Возмутился я в праведном гневе.
"Ну, его можно понять, вдруг это твоя многоходовая комбинация с неизвестными целями? Как правитель, он должен просчитывать все варианты", — заступилось за гнома мое второе "я".
Логично…
В общем я рассказал этому Нартирну сыну Торнара (хорошо, что он представился коротким именем, а не перечислил всех предков минимум до седьмого колена) почему на меня взъелся Неназываемый, дескать хочет снова загнать всех пришедших под мою руку полукровок — свое жертвенное мясо в болота, а то в горах да еще под моей охраной их сложно стало воровать. Но умолчал о своем рассарстве. Незачем об этом знать кому не следует. Даже от гномского мага закрылся амулетом создающего ложную ауру. С самой Амнезией-Тамгарией правда кажется прокололся… но будем надеяться, что обойдется.
— Вот он и людей даже на меня натравил и не добившись успеха, решил натравить на меня вас, через похищение вашей дочери с выводом следа на меня, — закончил я свое повествование.
— Ясно, — медленно кивнул князь Серебряной горы. — Мы примем во внимание ваши сведения…
— Предлагаю установить между нами прямую связь для решения всяческих вопросов, да и вообще установления добрососедских отношений и торговых начинаний. Вот, возьмите этот амулет…
Вместо князя амулет принял один из воинов и отнес его магу. Тот просканировав изделие кивнул головой, дескать чисто.
— Хорошо…
Установилась неловкая тишина.
Что ж, домой не приглашают посидеть за кружечкой пивка, подарков жадины не дают за спасение дочурки, значит пора и честь знать.
— Что ж, до связи, — кивнул я и отступил к драконше.
Влез на ее хребет, десант занял место внутри, нарастив щитами ей "плоть", и мы под прицелом "скорпионов" вспорхнули в небеса и взяли курс домой.
Вот же черт, самое важное-то забыл сказать! Вдруг вспомнил я когда мы отлетели уже на порядочное расстояние.
Я даже себя хлопнут от переизбытка чувств. А все эти коротышки чертовы, так наехали с первой секунды, что меня аж закоротило. А сказать забыл про то, что на гномке все же есть какое-то плетение Неназываемого.
Только почему его маг не заметил? Тоже не его епархия? Ну допустим убрать он не может, раз уж не в его силах и знаниях, но заметить-то всяко должен был. Или нет?
Я стал искать амулет связи, чтобы связаться с князем и исправить досадную ошибку. Но меня опередили, амулет завибрировал в руке за секунду до того, как я его хотел активировать…
* * *
Нартирн, сын Торнара. Гном. Князь Серебряной горы
Наконец этот человек улетел на некромантском чудовище.
— Зачем ты с ним так грубо? — спросила дочь. — Он же спас меня…
— Этого мы не знаем доча…
— О чем ты отец? Хочешь сказать, что это все-таки он меня похитил?!
— Может не он, а может он…
— Но он же вернул меня!
— Вернуть-то вернул, но может быть это только один из шагов в многоходовой партии… Политика дело такое запутанное, что то, что кажется белым на самом деле черное. Нам надо хорошо все подумать и проверить.
Но какое же дерзкое похищение! Украсть принцессу подгорного княжества прямо из цитадели! Кто бы это ни сделал, это очень серьезный противник. И ведь следов никаких нет. Если кто что и сможет прояснить так только дочь…
— Что-то мне нехорошо отец…
Тамгария оперлась правой рукой о сену, а левую приложила к голове.
— Что с тобой?! Ормор, что с ней?!
— Я не знаю… — в растерянности ответил маг, осмотрев магическим зрением Тамгарию. — Какое-то заклятие…
— Так сними его!
— Не могу!
— Как это не можешь?! Ты же величайший маг подгорного царства!
— Я не всесилен!
— Проклятье!
Дочь угасала прямо на глазах. Вот она опала на мои руки, потеряв сознание.
— Она умирает! И я с этим ничего не могу поделать! — признался маг.
— Проклятье!!! Дайте мне этот амулет, что дал этот человек!!!
Один из воинов поднес продолговатый амулет для связи изготовленный из железа с рисунками уха и рта на разных его концах.
— Барон!!! Как тебя там! Если ты немедленно не излечишь мою дочь, я найду тебя, где бы ты ни скрылся и разрублю на тысячу мелких кусочков!!!
— Я возвращаюсь… — послышалось в ответ.
— Всем назад! Возвращаемся на поверхность!!!
Жизнь медленно покидала дочь. Ормор вливал в нее свои силы, но она словно вода исчезала в бездонной пропасти.
И вот этот человек летит назад на своем костяном драконе.
— Ну наконец-то?!
Как же сильно мне хотелось отдать приказ Ормору, чтобы он его уничтожил, но всему свое время… наказание этот возомнивший о себе непонятно что человечешко не избежит в любом случае.
— Барон!
— Поверьте князь, я здесь ни причем! — начал оправдываться человек соскочив с дракона.
— А я думаю, что очень даже причем!
— Это все Неназываемый…
— К демонам Неназываемого, я о нем никогда ничего не слышал! Это все твои уловки!
— Отец… что со мной случилось? — спросила очнувшаяся Тамгария. — Барон Киэррэл?.. А вы почему здесь?.. Вы же улетели…
Я бросился к очнувшейся, даже более того — ожившей дочери.
