— Так ты спас ему жизнь. А он отблагодарил тебя тем, что взял с собой в могилу, — задумчиво протянул Натаниель.
— Я пролежал в земле более ста лет, не оставляя бесплодные попытки выбраться оттуда. Я стремился к людям, в род Людей Льда, который я всегда считал своим.
Но до долины Людей Льда было далеко — даже если просто спуститься вниз с горы. Потом надо было перейти долину, затем предстоял долгий путь по тракту. А до Линде-аллеи и Гростенсхольма еще дальше. За эти сто лет я только и смог, что выбраться из могилы да проползти пару локтей.
Когда меня нашли Ингрид с Даном и Ульвхедином — я разрыдался. Вы не могли видеть моих слез…
Тогда я впервые узнал, что такое слезы — я, одинокое существо, изгнанное из Рая.
В зале стояла глубокая тишина. Все сострадали Руне.
— А вы первым делом отрезали от меня по кусочку для приготовления какого-то мерзкого отвара… Но я вам простил. Ульвхедин хотел с моей помощью найти черную воду. Но у него ничего не вышло. Так я говорю, Ульвхедин?
— Я никогда не совершал ничего более глупого, — горько усмехнулся тот.
— А Ингрид с Даном занялись приготовлением любовного зелья, не забыв отрезать кусочек корня. Я решил не мешать им. А дитя, зачатое в ту ночь любви, взял под свою опеку. Ведь в нем была и моя «кровь».
— Ты здорово обо мне заботился, — улыбнулся Даниель.
— Да, мы с тобой многое повидали. Помнишь путешествие в Таран-гай?! Белого медведя?! И так далее… Но потом мне было плохо. Так, верно, и должно было быть.
— Я что-то не понял.
— Даниель, ты отдал меня своему сыну Сельве Несчастнорожденному. Впрочем, я не имел ничего против. Но когда ты и Сельве одевали меня на шею, я был словно мертвый. Но я знал, что скоро в роду Людей Льда появится исключительная личность. Ему-то я и хотел служить.
— Ты говоришь про Хейке, сыне Сельве, — воскликнула Винга.
— Ты служил мне так хорошо, что я так до конца и не понял, кто же из нас был слугой, а кто истинным господином.
— Зато я никогда не сомневалась в том, что ты, Хейке, был недостоин даже завязать шнурки на ботинках Руне, — ответила Винга.
— У корня мандрагоры нет башмаков, — вмешалась Суль. — Мы все прекрасно понимаем, что Руне выше любого из нас.
Руне попытался скрыть улыбку, качнув головой: — И тем не менее я мог только прислуживать!
— Можно быть слугой и господином одновременно, — серьезно подытожил Тенгель Добрый.
— Я не знаю, Руне, кто ты на самом деле — мужчина или женщина. Надеюсь, ты простишь меня, мне почему-то всегда казалось, что ты мужского рода, — продолжил разговор Хейке.
Руне не знал, что ответить.
«Надо же! Он смутился! — удивленно подумала Това. — Неужели творец забыл наделить его чувством любви и… Нет, что-то не похоже. Руне тосковал по Раю. А любовь и тоска — вещи нераздельные. Бедный мальчик!» Това вспомнила других возможных представителей мужского рода, Марко и Таргенура — Черного Ангела и недавно умершего короля. Если они были наделены половыми признаками, почему бы их ни иметь и корню мандрагоры?
Руне продолжил свое повествование, перескакивая с одного на другое:
— После Хейке я попал в руки Саги… И тогда я снова повстречал своего Господина — Люцифера!
— В Лесах Финна? — удивленно спросил Андре.
— Именно. Сегодня Саги нет с нами, да она и не знала, что Марсель, а, иначе говоря, Люцифер, беседовал со мной. Случилось это во время ночевки на берегу отдаленного лесного озера.
Великий Люцифер был рад встрече со мной. Не получая от меня известий, Господин мой боялся, что я так и остался лежать в песке у входа в Эдемский сад. Ему понравилась Сага, и он просил меня заботиться о ней, когда не сможет сам. Он должен был возвращаться в свои темные залы.
Люцифер пообещал щедро вознаградить меня за исполнение этого поручения.
Встреча с Господином, перед которым я преклоняюсь, произвела на меня неизгладимое впечатление. Я обещал ему как следует позаботиться о маленькой Саге. И вовсе не из-за обещанной награды. Прежде всего, я думал о вас. Она была прекрасным представителем моих горячо любимых Людей Льда.
Габриель заметил, как Анна Мария потихоньку вытирает непрошеную слезу. Габриель понимал, как той хочется услышать побольше о судьбе единственной дочери.
Сага была одной из немногих отсутствующих сегодня. Но она, избранница Люцифера, Королева Черных Залов, конечно же, не могла прийти.
— И вот Сага осталась одна. Я отправился с ней в Гростенсхольм и помог освободить усадьбу от серых человечков и устроить все на Линде-аллее. Род начал процветать. Потом Вильяр и Белинда уехали туда, куда им предназначала судьба, оставив Сагу с сыном. Тогда нам пришлось нелегко. Небось не забыл еще, Хеннинг? Я помогал вам изо всех сил, но маленькому корню было совсем нелегко справиться со всеми сложностями.
— Ты делал что мог, был нашей единственной опорой и поддержкой в те нелегкие месяцы. Надо сказать, Сага часто тебя вспоминала, — взволнованно отвечал Хеннинг.
— Спасибо тебе на добром слове, Хеннинг! В тот вечер, когда у Саги родились близнецы, Марко и Ульвар, я был занят выполнением одного очень важного поручения. Я встретился с одним из черных ангелов — тем, кто когда-то был светлым ангелом в Эдеме, но решил последовать в изгнание вместе с Люцифером. Они-то и отдали меня тебе, Хеннинг. Ты должен был заменить Сагу на ее месте, стать избранником после окончания земной жизни Саги. Ангелы еще раз заверили меня, что Сатана не забыл о своем обещании щедро вознаградить меня, когда придет время. Я так ни разу и не поинтересовался в чем, собственно, оно будет состоять. Я не ожидаю никакой платы за услуги роду, к которому так крепко привязался. Для меня радость служить вам.
Мне было хорошо с тобой, Хеннинг. Ты вел себя как настоящий мужчина. Потом нам стала помогать чудесная Малин. То, что она сделала для трех малюток, переоценить невозможно.
— Ну что вы, — покраснела довольная Малин.
— Ничто не могло спасти Ульвара. Путь его был определен с самого рождения. Я оставался у Хеннинга до тех пор, пока он не передал меня своей дочери Бенедикте. Она до сих пор жива. Вот мы и добрались до сегодняшнего дня…
Руне улыбнулся Бенедикте. Пожилая женщина была прекрасна в своем самом лучшем выходном платье. Так, во всяком случае, считал Габриель. Недалекие люди могли бы назвать ее пугалом или посмешищем; разве могли они понять каким прекрасным человеком была Бенедикта!
— Но у Фергеусета мне пришлось нелегко. А все из-за тебя, Бенедикта! Помнишь, когда ты стала защищаться мной от нападавшего привидения — паромщика, языческого священника. Должен сказать, то было одним из самых тяжких испытаний. Не считая разве что той встречи с привидением у лесного озера Варгаби. Нет ничего сложнее, как отправить такое привидение восвояси. Оба раза справиться с привидениями мне помогали — сначала Марко, потом Шира.
