Ознакомительная версия.
Покончив с едой, Левмир почувствовал себя значительно лучше, правда даже думать о том, чтобы куда-то идти, стало лень. Санат с улыбкой смотрел на него.
— Ну? Наелся?
— Ага, — кивнул мальчик. — Спасибо!
Вдруг он понял две вещи. Во-первых, он не с отцом здесь, а во-вторых, у него же есть деньги! Левмир вытащил из кармана мешочек с монетами.
— Сколько нужно? — спросил он.
Санат махнул рукой.
— Я заплатил. А вот деньги лучше за пазуху спрячь. Это город, тут нужно осторожнее. Ну, пойдем. Давай-давай, не время лениться! После хорошего обеда нужно хорошо пройтись, а то станешь толстым и страшным.
С этими словами Санат вытащил Левмира из-за стола. Снова шли по городу. Перед усталым взглядом мальчика мелькали вывески, дома, лица. Лица только человеческие, как ему казалось.
— А почему вампиров почти не видно? — спросил он Саната.
— Они редко выходят при свете дня. Слишком суетно. К тому же их не так много. В этом городе не больше трех сотен.
Три сотни! Число казалось огромным. В деревне всего-то сотни полторы жителей, если считать с младенцами. Но здесь, в городе, глядя на толпы бегающих вокруг людей, Левмир понял: сотня — это ничто. Если все жители деревни разойдутся по улицам города, им долго придется блуждать, чтобы собраться вместе. Может, даже не один день. А в деревне достаточно громко крикнуть, чтобы тебе ответили.
Наконец, добрались до обувной лавки. Здесь пахло кожей и тряпками, в окна бил солнечный свет, а хозяин, не в пример хозяину «Питейного», был худым, как спичка, и злым, как черт. Он долго о чем-то пререкался с Санатом, и Левмир понял из его слов только то, что хорошую обувь нужно долго ждать, а вот прямо сейчас ничего поделать нельзя. Потом как-то невзначай зазвенели монеты, и почти сразу же перед мальчиком оказалось несколько пар ботинок.
— Примеряй, — сказал Санат.
Никогда прежде Левмир не носил такой обуви. Вроде как и ни к чему казалось. Летом вполне можно бегать босиком, весной и осенью — тоже. А с холодами все больше приходилось сидеть дома, выходя лишь по крайней необходимости. Тогда в ход шли валенки.
Первые ботинки жали с боков, вторые оказались коротковаты, а третьи чуть длиннее, чем надо. Левмир сделал в них несколько шагов по магазину и удивился. Шагалось настолько легко и приятно, что не верилось, будто на ногах что-то есть. Он посмотрел на ботинки. Красивые, темно-коричневые, со шнуровкой. Легкие и прочные. В таких можно не задумываясь бегать по лесу!
— Хороши? — спросил Санат.
— Ага! — отозвался Левмир. — Только длинноваты. На ноге болтаются.
Хозяин фыркнул, брызнув слюной, и закатил глаз под потолок. Санат же опустился перед мальчиком на одно колено и крепко завязал шнурки.
— Теперь попробуй.
Зашнурованные, ботинки сидели гораздо лучше. Левмир на пробу пробежался туда-сюда, не обращая внимания на ворчащего хозяина лавки.
— Здорово!
— Ну и прекрасно. Забираем. Спасибо, уважаемый. — Санат бросил хозяину еще одну монету и повернулся, чтобы уйти.
— Носи на здоровье, малыш, — оскалился хозяин, впервые обратившись к Левмиру. — Эти боты делались для вампира-баронета, да он так и не забрал. На совесть делали!
Левмир вышел из лавки, благоговейно глядя на ботинки. Ноги сами понесли к центру донации. Санат шагал рядом, и Левмир искоса поглядывал на его сапоги. Тоже кожаные, но старые, потертые. Он ведь мог бы и себе купить обновку…
— Санат, а почему ты мне их купил? — спросил Левмир. — Давай я деньги тебе отдам?
— Нет.
— Почему? Ведь…
— Потому что знаю я деревенских, — вздохнул Санат. — Скажешь, что купил ботинки — ремня получишь, а завтра же отец поедет в город и продаст их. А если узнают, что подарок, слова не скажут, разве что мне. Хорошая обувь хорошо пригодится. Береги их. Сильно без толку не таскай — разве если в лес, или еще куда, в дорогу дальнюю. Но и не забывай — носи иногда, чтобы нога привыкала. Понял меня?
Левмир кивнул.
— Спасибо.
— Да, ерунда.
Но это была не ерунда. Левмир пока не мог понять, чем заслужил такое хорошее отношение Саната, но твердо решил как-нибудь отплатить добром за добро.
Возле центра повозок прибавилось, но свою нашли без труда. Деревенские тоже постепенно стягивались, таща большие и малые мешки. Левмир ощутил запоздалое раскаяние: он-то домой ничегошеньки не купил! А вот отец с донации всегда с гостинцами приезжал, да и мать постоянно чего-нибудь покупала. Но, поразмыслив, Левмир решил не рисковать. У него ведь впервые деньги появились, пусть родители сами решают, как с ними поступать. А то и впрямь, вместо благодарности на ремень нарвешься.
Санат куда-то исчез ненадолго, а потом появился мрачнее тучи, поманил за собой Левмира. Завернули за угол и остановились. Здесь пусто и тихо. У стены — большой деревянный ящик для мусора, рядом — две метлы.
— Хочу тебе кое-что показать, — сказал Санат, глядя в глаза мальчику. — Обещай, что не испугаешься и не убежишь. Обещаешь?
Левмир кивнул, подумав, что скорее умрет, чем побежит, что бы там ни было.
— Просто посмотри и не задавай никаких вопросов. Я хочу, чтобы ты сам все понял. Вспомнил, о чем мы сегодня говорили, и понял. Хорошо?
Еще один кивок.
Санат подвел мальчика к ящику. Оттуда пахло неприятно, но Санат явно хотел, чтобы Левмир заглянул внутрь. И он заглянул.
Посреди месива из окровавленных игл и трубок, ватных шариков и повязок, каких-то бумажек и прочего мусора лежал желтушный ребенок. Он не кричал и не шевелил ручками. Лежал на животе, но голова, вывернутая под неестественным углом, оказалась лицом вверх. Невидящий взгляд уставился в небо. На личике застыло выражение страха и как будто обиды.
Левмир почувствовал, что его начинает колотить крупная дрожь. Глаза застила пелена. Он вспомнил равнодушное выражение лица Черного Господина, когда он держал в руке это тщедушное тельце. Наврал… Он просто наврал той женщине и убил ее ребенка, прежде чем она успела зайти в центр. Левмир не знал, чего в нем сейчас больше — бессильного гнева или ужаса перед такой страшной, такой нелепой смертью. «Так ли уж хочется вампирам расставаться с куском?» — вспомнились слова Саната.
— Он так поступил не потому что злой, — сказал Санат, будто почувствовав, что в мыслях мальчик обратился к нему. — Просто ему плевать. Понимаешь? Ну а теперь пойдем. Пора домой.
Аммит спустился по мраморной лестнице к пруду, и в свете одинокого фонаря увидел сидящую на скамейке у самой воды свою подопечную. Сегодня принцесса Ирабиль явилась на тренировку в платье и туфельках, такая красивая, что Аммит остановился в тени вяза, любуясь, будто картиной гениального художника. Волосы принцессы, собранные в высокую прическу, переливаются золотом и серебром. Ярко алеют губы на молочно-бледном лице. Девочка смотрит на воду через правое плечо, застыв в этой позе, словно специально позволяет себя разглядеть.
Ознакомительная версия.
