— Не-е, — призадумался клиент, — у нас приведение.
— Какое? Кого?
— Да выглядит оно как обычный дух. Плывёт в двух дюймах над полом, всё белое и прозрачное. А кого и что оно здесь делает — не знаем.
— Да колдуны, — гнусаво донеслось из угла, — крестьянина какого уморили и подняли.
— Сильвестр! — ужаснулся герцог.
О священнике позабыли все. А между тем он уселся на колченогий стул и, держа в правой руке томик Святого Писания, осенял нас крёстным знаменем свободной рукой.
— Эти порождения Ночи горазды людей мучить!
— Наше общество неприятно слуге Всевышних? — щурясь, вопросил Роэл. Я послал священнику коронный эльфийский оскал.
— Ваше счастье, — не унимался служитель, — что вы — колдуны проклятые!
Подумав немного, напарник накинул личину философа:
— Ну, ежили мы твари страшные, то можем уйти…
— Нет! — как ужаленный подскочил герцог.
— Да! — радостно осклабился Сильвестр.
Теперь оскалов стало ровно на один больше.
Священник скосоротился и замолк.
— Так что тут у вас происходит? — подчёркнуто вежливо продолжил Рой.
— С месяц назад началось, — взволнованно вещал герцог, усиленно тря длань о штанину, — сначала начали пропадать сосиски. Мы подумали, кто-то из кухаркиных детей. Потом кухарка увидела приведение и вот теперь оно свободно шастает по замку, воет и гремит цепями. На нервы действует. Прислуга увольняется, говорит: "Пока от духа не избавитесь — не вернёмся". Избавьте нас от него.
— Обычно, у подобных гостях из потустороннего есть дело на земле. Может из домочадцев кто помер, да дело важное не закончил. Или мстит кому. Вдруг помолиться забыл, а его кадилом по башке…
Священник пропустил шпильку мимо ушей.
— Нет не из наших это, — изрёк герцог. — А коли избавите от пакости этой, две сотни золотых заплачу.
Я присвистнул.
— Половину — авансом.
Под злющим взглядом Сильвестора, Эргон вручил Роэлу мешочек, туго набитый золотом.
Охота началась…
— Если бы я был привидением, — рассуждал Роэл, — я бы ни за что не стал жить в такой грязи.
— А с чего ты взял, что неупокоенная душа здесь?
— Может, и нет, зато тело — вполне вероятно.
Целый час мы бродили по подземельям. Пока ничего, кроме ржавой арматуры, гнилых остовов ящиков, слизи на стенах и грязи на полу не наблюдалось.
— Может мне ипостась сменить? — предложил я. — И нюх острее и сам быстрее.
— А не отравишься? — усомнился напарник. — Тут этой слизью всё насквозь провоняло. Даже в нормальном облике чувствуется.
— Да нет тут ничего.
Я начал заклинание. Через минуту, брезгливо поднимая лапы, шёл уже волк.
— Ну, как?
— Нет тут духа.
— Значит, он наверху бродит. Пошли, я тут ход увидел.
Винтовая лестница кончалась глухой стеной. Не поверивший в замыслы строителей я, поковырял когтём в трещинах. Стена развернулась на девяносто градусов.
— Я же говорил! — торжествующе объявил Роэл. — По этому ходу девица ходит к возлюбленному.
Проход действительно скрывался за рыцарскими доспехами, только возлюбленный ещё не появлялся, я бы учуял.
— Прав, прав. — Я отряхнул лапы и принюхался. Пахло сосисками.
— Смотри.
Мимо нас нагло проплыло приведение, сжимающее в объятиях тарелку с сосисками и жующее один экземпляр мясопродукта. Никогда не слышал, чтобы приведения ели. Максимум, на что он способны — это энергетический вампиризм.
Мы удивлённо переглянулись и припустились за сумасшедшей неупокоенной душой.
На шестом этаже, в галерее семейных портретов, приведение просочилось сквозь стену вместе с добычей, хотя по законам нематериальных сущностей, оно не могло это сделать. Разве что…
— Это не приведение, — прояснил ситуацию я, — а живое и вполне разумное существо.
Роэл принялся ощупывать портрет, судя по металлической пластине, прапрапрапрапрадедушки нынешнего герцога.
— Ес!
Рама глухо щёлкнула и отъехала в сторону.
— А-а-а-а!!! — заорало нечто во тьме.
Мы инстинктивно шарахнулись в сторону и приготовились к бою. Каково же было наше удивление, когда приведением оказался… леприкон. Да, самый настоящий леприкон: в зелёном камзоле, в зелёной шляпе с клевером, с тросточкой и сосиской в зубах.
— Что вы тут делаете!? — благим матом заорал он.
— Приведение изгоняем, — не стали лгать мы.
— Меня что ли?
— Тебя.
Леприкон воровато оглянулся на тарелку с бедными мясопродуктами, на початую бутыль дорогущего коллекционного коньяка, на нас…
— Может, договоримся? — соорентировался он.
— Может.
— Сколько?
— Половину, — нагло сказал я.
Леприкон схватился за сердце. Да, половина с трудом накопленного горшка золота — это много.
— Сорок процентов.
— Пятьдесят пять.
— Заклинаю Демиургами, — попытался надавить на жалость пройдоха, — у меня жена и трое детей. Мне семью кормить надо. Пожалейте-е…
— Нет у тебя никакой семьи, — пошуровал я в голове вора сосисок. — Шестьдесят, не меньше.
— Пожалейте меня! Половину.
— Идёт! — Мы ударили по рукам.
Леприкон взвыл, но деньги отсчитал. Да, несчастный, не повезло тебе, на ночных эльфов нарвался, а с нами торговаться бесполезно…
Замок мы покинули с несколькими тысячами в карманах. При случае, надо будет на счёт перевести. Побольше бы таких леприконов… а морок призрака создать легко.
Рыцарь догнал нас быстро. Он был в полном боевом облачении, разве что без коня.
— Что вам надо, милейший, — сухо осведомился я.
— Вы ведь усмирили призрака!
— Ну.
— Дело тут такое, — отчеканил рыцарь, — дракон похитил принцессу. Она — связная жутким заклятием — ходит у родника и смотрит так жалобно. Да только те, кто пытается её спасти, все в желудке дракона пропадает.
Раздался смешок (с моей стороны) и громкий смешок (со стороны Роэла).
— Ну, так берётесь?
Мы не могли отказать благородному рыцарю. Особенно, если он платит вперёд.
Принцесса пришла вовремя.
Да-а-а… у любого рыцаря, при видя такой красоты, сердце загорится совершать подвиги.
Девушка — навряд ли старше меня — босая, в полупрозрачном одеянии, нарезала круги вокруг родника. И смотрела так жалобно-жалобно, будто говоря: "Спаси меня, мой верный рыцарь". Лучи закатного солнца играло в пышных волосах цвета жидкого серебра. Серебряные волосы? Наверняка в ней есть пара капель тёмноэльфийской крови. Но самыми удивительными были глаза. У принцессы была гетерохромия. Правый глаз — фиолетовый, левый — зелёный.
