–Какой-то ты стал худой, - покачал дед головой, усаживаясь напротив. Я чуть не подавился. Станешь худым с такой наследственностью!
–На меня не смотри, у меня вон какое брюшко знатное, - огладил он свой живот. Я с сомнением вгрызся в пряник. Брюшко у него, может, и начинается, а вот все остальное - такое же тощее и длинное, что и у меня.
Арбин проницательно посмотрел на меня:
–Не согласен?
Я пожал плечами. Не согласен, да. Но не могу же я высказать это ректору?
–Как тебе работается с магистром Алессандрой? - спросил он.
Я еще раз пожал плечами:
–Нормально…
–Тебе не кажется, что она чересчур строга? И в то же время вспыльчива более, чем стоило бы позволять себе преподавателю?
Я хмыкнул. Мирэне, он что, издевается надо мной? Или всерьез думает, что я начну обсуждать своего научного руководителя? Тем более осуждать? Да и кого бы то ни было?
Арбин следил за мной с явным интересом, так что я почувствовал себя неуютно. Зачем он меня звал? Надеюсь, не для того, чтобы вызывать меня на откровенности? Ректору сложно не отвечать, но и высказаться я не смогу! Получится неприятно.
–Ну? - подбодрил дед.
Я недовольно заерзал в кресле. Не объяснять же, что в принципе я ко всем людям нормально отношусь. За редким исключением, конечно. И тетка Алессандра - не в их числе (исключений, естественно).
Арбин устроился удобнее, сложил ладони домиком на животе и принял вид лектора. Во всяком случае, мне так показалось.
–Хочу выяснить наши с тобой отношения, - начал он (я чуть не подавился). - По тебе сложно сказать, что тебе нравится, а что нет, - с каким-то даже удовлетворением сказал он. - Интересный ты тип, Юхас. И знаешь, легче сказать, что тебе не нравится. На людях ты на удивление невозмутим: не любишь говорить о своих чувствах, выбираешь выражения, чтобы, не дай бог, не обидеть кого-нибудь, так?
Я пожал плечами. Ни к чему не обязывающий жест, такое молчаливое неуверенное согласие, вроде "не знаю, но обязательно подумаю, то, что вы сказали, выглядит вполне похоже на правду, вполне, вполне"…
На самом деле я так делал, когда хотел скрыть свое несогласие - не обязательно с высказанным утверждением, скорее, с позицией собеседника вообще. Или просто уйти от ответа, мол, я отреагировал, давайте дальше. Очень удобно. Только вот Арбин как догадался?
Дед явно следил за моим лицом. Я надеялся, что по нему ничего нельзя прочитать.
–Иногда, - продолжил он, не дождавшись иного, более определенного ответа, - иногда я почти завидую твоей невозмутимости. Кажется, будто тебя мало что трогает. - Дед улыбнулся - так, слегка. - Но только кажется, да?
Я пожал было плечами, потом взглянул на него и быстро опустил глаза. Меня посетило опасение, вдруг он заговорит об Эмире. Выяснять отношения -что это такое? Зачем? С чего бы?
–Отсутствие откровенности - твой самый большой козырь, но и самая большая беда. Я, к счастью, подобным не страдаю.
Все же он немного волновался, отметил я.
–Времена наступили странные, - сказал он задумчиво.
–Не то, - усмехнулся он вдруг, - что во времена моей молодости (я хмыкнул понимающе).
–Однако, - продолжил он, - никакой уверенности в будущем. Впрочем, так было всегда, - поправился он и улыбнулся. - Я уже в том возрасте, когда можно не бояться выказать чувства. Да и ситуация такова, что я могу не успеть это сделать. Мне же не хочется покидать мир с пятном на совести. Все эти годы, - устроился он поудобнее, - я внимательно наблюдал за тобой, Юхас. Обстоятельства, сам понимаешь, весьма способствовали поддержанию моего интереса - в течение первых двух лет. Далее я делал это из корыстных, если можно так выразиться, побуждений. То есть - сугубо личных. Твой феномен меня очень заинтересовал
Какой такой феномен? - забеспокоился я.
–В свое время - время твоего ученичества - я заметил некоторое несоответствие твоего поведения и слов, вернее, жестов, еще точнее - определенного жеста, - дед наставил на меня сухой палец.
Я отчетливо ощутил, что он скажет сейчас: "Да-да, я про твое пожимание плечами".
–Да-да, я про твое пожимание плечами. Прекрасный способ уйти от ответственности: вроде бы и отреагировал, вроде и согласился даже. Во всяком случае, прямо не возразил, что, для тебя, подозреваю, важнее.
Удивившись тому, как точно дед понял все, я впервые задумался, а не обладает ли и он такой же чувствительностью? Боясь посмотреть на него, я снял немного защит и попробовал прислушаться к ощущениям.
Седой ректор отчетливо улыбался, но ничего, похожего на… А как оно вообще должно чувствоваться, мое умение? Как бы я ощущал себя со стороны? Я ведь ни разу не чувствовал особую чувствительность, у отца я видел только защиты, а выводы о их природе сделал сам. Поначалу я вообще не знал, что это защиты, пока он не начал меня учить. Он казался мне просто бесчувственным человеком, и бесчувственность доставляла мне совершенно физические страдания. Помню, постоянно ходил с больной головой.
Но как же я решил, что это наследственное? И если наследственное, значит, и Арбин должен этим обладать, иначе откуда у Эмира это свойство? Значит, и Винес, - похолодел я. - Значит, дед может знать, - вдруг еще одно соображение пришло в голову. Тогда он наверняка рассказал Эмиру, а если Эмир знает, но ничего в наших отношениях не изменилось…
Да нет, не может быть, чтобы родного сына не признал! Да если бы он только узнал!… Это все паршивец Винес воду мутит и не дает ему прислушаться к собственным ощущениям!
Хотя нет, я опять слишком резок. Он ведь и паршивцу отец.
–Мой способ получения информации - наблюдение, внимательность и логика, - сказал дед. - Ваши с Высшим Магом отношения разворачивались на моих глазах, и я имел множество возможностей наблюдать и поводов делать выводы. Помнишь, как он пытался превратить твои Смертельные шары в действительно Смертельные?
Надеюсь, я не покраснел. Об этом умении предпочитаю умалчивать. Действие моих Смертельных шаров приводило в ужас всех, кто его видел.
–То занятие не в соборе, а в моем кабинете? Когда вы повздорили, и раздраженный Эмир многого не заметил. Очень показательный случай, когда ты даже на явно негативную реакцию собеседника реагируешь пожатием плеч, поднятием бровей, поджиманием губ. И при этом ни на йоту не следуешь тому, с чем, вроде бы, только что соглашался.
Надеюсь, горение моих щек можно списать на близость огня?
–Хочешь знать, почему я решил, что твоя невозмутимость - только видимость?
Я не был уверен, что хочу это услышать, даже боялся, но деду, похоже, для продолжения согласие не требовалось.
–Я, конечно, не обладаю подобной чувствительностью, - продолжал он, - как ты или твой… бывший учитель.
