- Что, не хотите по-хорошему? - ощерился рыцарь, затыкая плеть за пояс. Потянулся за мечом, с металлическим шелестом тяжелое лезвие вырвалось из ножен. - Бросьте камни, свяжите этих двоих и отдайте, что положено по закону - или умрите!
- Попробуй только, скотина! - отрезая все пути к отступлению, крикнула Эвинна. Растолкав селян, она протиснулась вперед. Вытянув меч из ножен, Эвинна стояла перед толпой селян, как бы предводительница войска. Рыцарь легонько опешил, теряя закипающий боевой азарт. Надо с ней что-то делать, но как? Как не просто убить, но опозорить ее, добиться слез и стенаний, которые - знал рыцарь - у всех отобьют желание сопротивляться.
- Ты кто такая? - спросил он.
- Какая разница? Я - сколенка, дочь воина, павшего у Кровавых топей. Остальное неважно. Уводи своих, и останешься жить.
Она говорила так, будто за ее спиной была не толпа испуганных, не знающих, что делать, селян, а легионы прежних Императоров, наконец пришедшие карать озверевших мятежников. Так оно и было, только вместо легионов за ее спиной стоял народ Сколена и тени тех, кто пали в Кровавых топях... Может быть, оттуда, из чертогов Справедливого Стиглона, отец благословлял дочь искупить позор поражения. Идти до конца, не сдаваться и не отступать. Довольно. Вперед, за Сколен, за Императора! И пусть будет или смерть, или победа!
- Хочешь потребовать виры за отца? Ну, попробуй, попробуй...
- И не только за него, - усмехнулась Эвинна. Ненависть пьянила, как крепкое вино, выжигала давний страх, неверие в свои силы. - За всю мою землю. За Сколен.
- Так ты императрица Сколенская?! - глумливо ухмыльнулся рыцарь. - То-то гляжу, и меч краденный!
- Меч мне оставил отец, - недобро усмехнулась Эвинна. - А у вас не только оружие краденное - и земля, и победы, и сами вы воры и дети воров. Как еще звать тянущих руки к чужому? И король ваш - король воров...
...Меч ударил без замаха, неразличимым глазу, если не знать, как смотреть, движением. Эвинна бы нипочем не успела, если бы не ожидала от алка чего-то подобного. Наклон, уход в сторону, длинный выпад - нет, не в ногу рыцарю, в подпругу. Алк съехал с лошадиной спины и с лязгом рухнул в пыль. Подняться ему было не суждено: молнией блеснул отцовский меч - и в пыль брызнула свежая кровь, Виллибальд ван Тэйн распластался в пыли, отрубленная голова повисла на лоскуте кожи. Второй рыцарь выбросил руку с копьем, целя в шею Эвинны, но кол в руке одного из селян взвился в воздух - и грянул в грудь алку. Кольчугу деревяшка не пробила и не выбила алка из седла, но удар оказался безнадежно испорчен, копье вырвалось из руки и с грохотом упало наземь.
На площади воцарилась гробовая тишина. Алки не могли осознать, как она посмела вот так запросто, как свинью, зарезать алкского рыцаря. А сколенцы тем более не могли избавиться от застарелого страха перед чужаками. Потом события понеслись со скоростью неистового горного потока, каких Эвинна навидалась на Севере. Первой поддержавшая Эвинну женщина, которую звали Марданой, выхватила из-под ног увесистый камень и двумя руками швырнула в сторону алков: за что-то она ненавидела пришельцев больше, чем остальные. Покачнулся от попадания в забрало один из рыцарей. Свистнула стрела, выпущенная одним из пехотинцев, и женщина осела в грязь, но уже летели в алков камни, колья, а посреди сельской улочки плечом к плечу встали Эвинна с Моррестом. Рослый мужчина уже завладел новым колом и, размахнувшись им, бросился в бой. В следующий миг две толпы с ревом сшиблись, и Эвинна забыла обо всем в круговерти схватки.
...Третий выпад рыцарь пропустил и повалился в пыль с глубокой раной в бедре. Не убит, но драться больше не сможет. Миг спустя его скрыли селяне, бьющие поверженного всем, что оказалось под рукой. Было видно лишь, как поднимаются и опускаются колья, вилы, топоры, цепы, кулаки, ноги...
Последний рыцарь уже поворачивал коня, бросая на произвол судьбы уцелевших пешцов, он мчался, откуда приехал. Уйти ему было не суждено: Эвинна уже завладела луком упавшего пехотинца. Короткий свист - и алк валится с коня, между лопаток торчит черное жало стрелы. Пехотинцев валили одного за другим, двое самых умных бросили оружие и взмолились о пощаде. Те, кто поглупее, сейчас погибали в кустах в овраге за околицей. Щадить селяне были не намерены: вырвалась на волю шестнадцать лет дремавшая ненависть. Она, эта ненависть, пополам со стыдом, что позволили алкам хозяйничать на своей земле, бросала людей на копья и мечи, заставляла вонзать колья в слабые сочленения доспехов, и даже умирая, в агонии тянуться к горлу убийцы...
Бой занял не больше пары минут, хотя Эвинне и Морресту показалось, что прошли века. Но эти минуты безвозвратно сожгли прежнюю, унылую и беспросветную жизнь. А новая... Горизонт новой жизни был затянут кровавым туманом войны. Но пока, опьяненные первой победой, отведавшие долгожданной, сладкой, как брачная ночь, мести, новоявленные повстанцы этого не осознавали.
Эвинна вскочила на коня Виллибальда. Жеребец всхрапнул, дернулся, но, почувствовав опытного наездника, смирился с судьбой. Теперь она видела всех селян, а они видели ее. Что же им сказать такого, чтобы не испугались предстоящего, чтобы все, как один, пошли на алков и стали примером для всей страны?
- Я Эвинна, дочь сотника Эгинара, возглавлявшего наших в Кровавых топях и павшего вместе с ними, - начала она. - По праву его наследницы, последней оставшейся в живых, я зову вас в бой за Сколен. Я отменяю все подати и недоимки, что вы платили в пользу Амори, а так же в пользу всех, кто ему служит.
Эвинна ловила на лице восторженные взгляды. Она купалась в их любви и чувствовала, как в нее вливаются новые силы. Нужно сделать так, чтобы их дети жили лучше их самих. Она вновь сражалась, и это доставляло ей радость. Этот час искупал все пережитые в жизни невзгоды, предательство тех, кому верила, разрушенные иллюзии и прежние неудачи. Это настоящее дело для настоящего Воина Правды.
- Я объявляю весь Верхний Сколен, и Гвериф в том числе, отныне и навеки - снова провинцией Сколенской Империи, и от ее имени объявляю войну Амори, мятежнику и узурпатору, убийце и клятвопреступнику! Слава Империи! Слава Императору!
Люди слушали - и не верили ушам. Положим, никто не знал, что это за Империя такая, и с чем ее едят. Но старики помнили, как было до Великой Ночи, в те времена, когда об алках никто и не слышал, а всего было вдоволь. А еще в те времена каждый обиженный мог пожаловаться судье, и его дело решалось по справедливости. И сами хозяева земли, сколенские дворяне, брали совсем немного, а за это действительно служили в имперских легионах, защищая страну от сволочей вроде Амори. А эти, худородные, жадные, мстительные... На вилы их! На вилы всех!!!
