Верлойн вздохнул:
– В разных краях, друг мой. Как ты знаешь, по приказу короля отправился на юг... – Верлойн запнулся. – Там пожил некоторое время, а затем уехал на побережье, в Стафин. Три года странствовал, земли повидал диковинные, по морю плавал, сражался... Да обо всем и не расскажешь. Но самое главное тебе знать надобно, чтобы знал причину, по которой я скоро опять уеду.
И рассказал Верлойн Скардиду о Беллар, о том, что она пропала, и о том, что путь барона теперь лежит на север, к Баксарду. Слушал Скардид молча, не перебивая, хмурился, подбородок тер. Потом головой долго качал, вздыхал горестно. Наконец сказал:
– Думал отговорить я вас от затеи этой. Да, видать, это не в моих силах. Да и кто я таков, чтобы советовать? Дело ваше правое, возлюбленную искать – это не праздно по землям чужим шататься. Только скажите мне, господин, правда ли вы эту девушку любите? Правда ли готовы ради нее в королевство Тьмы идти, вызволять ее из плена?
Верлойн печально улыбнулся, посмотрел на огонь, и глаза его словно пеленой заволокло. Ответил тихо, спокойно:
– Ради нее, друг мой Скардид, я бы хоть на край света пошел. С драконами бы сражался. Сквозь огонь бы прошел. Без нее нет мне места на этой земле, не найду я покоя, пока не узнаю, что с ней сталось. Думаю я, что в беде она и что Нуброгер в этом замешан, но не уверен пока. Но все равно в путь отправлюсь, потому что не в силах перечить собственному сердцу. Нет мне жизни без Беллар, не встречу я никогда девушку, равную ей.
Скардид выслушал, улыбнулся тепло.
– Что ж, вижу я, что сердце ваше полно любви и боли. А любовь и боль часто ходят рука об руку. Дело благородное вы затеяли, господин Верлойн, горжусь я, что состою на службе у такого доблестного барона, и уверен, сложат о ваших подвигах баллады. Когда ж вы в путь-то собираетесь?
Верлойн пожал плечами.
– Дня два тут еще побуду, наверное. Жду я весточек с юга, должен старик Стрир, книжник из Гмиэра, обо мне чародею Гискару рассказать. Может быть, кудесник мне советом добрым поможет. Подожду его тут два дня. А потом в путь отправлюсь.
– Один? – удивленно спросил Скардид.
– Да, Скардид.
– Нет уж, увольте, мессир Верлойн. Одного я вас больше не отпущу, тем более что затея ваша хоть и благородная, но рискованная, опасная. Не дело это – вам одному отправляться! Снаряжу я вас отрядом местных стражников, воины они хоть куда, благо тренируются каждый день.
Верлойн покачал головой.
– Нет, Скардид. Ни одного с собой не возьму. Они мне будут только обузой. Я должен спешить, да и хорониться мне надо. А как ты намереваешься схоронить да и прокормить целый отряд воинов? Это большой обоз снаряжать надо. Нет, поеду один. А воины пусть остаются, пусть до моего возвращения замок стерегут.
Решительно звучал голос Верлойна, Скардид только головой покачал.
– Ах, воля ваша, мессир Верлойн, – печально сказал он. – Да неспокойно у меня на сердце. Не дело это, ох не дело. Спутники вам нужны. Чтобы советом помочь да в беде выручить.
Кто-то кашлянул за спиной Верлойна. Скардид поднял глаза и нахмурился. Барон медленно обернулся и увидел Дрюля, который стоял в дверях с подносом, на котором дымилось какое-то блюдо.
Дримлин смущенно покраснел, не решаясь поднять глаза.
– Э... – начал дримлин. – Подумалось мне, что не откажутся господа отведать местной оленинки. Имел смелость приказать поварам, чтобы приготовили. Извольте откушать.
Верлойн покачал головой.
– Только что обедали, – сказал он. – Благодарю, но я не голоден.
Скардид же, к удивлению барона, поманил дримлина рукой, и тот услужливо поставил поднос перед управляющим на низкий столик у камина. Дрюль выпрямился, собираясь уходить, но Скардид остановил дримлина и обратился к Верлойну:
– Возьмите его с собой, мессир Верлойн.
Ах стервец, подумал Верлойн и усмехнулся. Ловко придумал. Да и я не лыком шит.
– Нет, Скардид. Не возьму. Зачем мне дримлин? Они народ оседлый, путешествия им в диковинку. Кто его знает, может, он меня как-нибудь ночью придушит да сбежит обратно к тебе, в теплый замок, расскажет историю, что, мол, сгинул я в лесах, а он помочь мне не мог. Не нужен мне такой.
Лицо дримлина стало пунцовым от ярости. Верлойн подобного в жизни не видел – ноздри Дрюля раздулись, широкий рот сжался, на глаза слезы навернулись, кулачки сжимает, сейчас набросится...
– Да я... Да вы... – задыхаясь, сказал дримлин. – Да не будь вы моим сеньором, да я... Да я, к вашему сведению, самый что ни на есть путешественник! Да я тысячи миль прошагал один! Дримлины – самый верный народ! Да если нас на службу нанимают, так мы в горло врагу вцепляемся, как собаки, только бы хозяина охранить! Да откуда вы вообще взяли про нас такое! Да что ж вы такое говорите! Да пусть меня выпорют да выгонят, но такое я никому про дримлинов говорить не позволю!
Скардид ухмылялся в усы, поглядывая на Верлойна. Тот чуть заметно улыбался, глядя на вспышку спровоцированной им ярости. Да, дримлин, видать, действительно бойкий. И, судя по всему, храбрый, несмотря на свой низкий рост.
– Коли вы так верны своим хозяевам, – спокойно и холодно сказал Верлойн, старательно скрывая улыбку, – то наверняка знаете, что за дерзость положена плеть.
– Дерзкие слова слышать надо от друзей, от льстецов дерзких слов не услышишь! – выпалил Дрюль. – Так у нас говорят. И плеть мне не страшна, раз напраслину мой хозяин на меня возводит! Да еще и непонятно, по какой причине!
– Довольно. – Верлойн поднял руку. – Ступай.
Дримлин, все еще пунцовый от злости, вышел из залы, но дверью не хлопнул, прикрыл аккуратно.
– Ну что скажете, мессир Верлойн? – довольно улыбаясь, спросил Скардид.
– Старый плут, – укорил его Верлойн, улыбаясь в ответ. – Да, правда твоя, вижу я, что Дрюль твой не из пугливых. Может, и возьму его с собой. Самому-то не жалко с таким воякой расставаться?
– Жалко, страсть как жалко, мессир Верлойн, – кивнул Скардид. – Хорош он, ох как хорош. Оставил бы при себе, да вам он, чует мое сердце, нужнее будет. Стрелок он отменный. Ему в стрельбе из лука равных нет. Да и верный он, правда это. Лучше спутника не сыскать. А то, что дерзок, так это от молодости.
– Дерзость иногда хорошую службу служит, – кивнул Верлойн. – Тут он прав. Подумать об этом надо. Но завтра. А сейчас хочу остаться один. Ступай, Скардид. Проследи, чтобы мою опочивальню приготовили.
– С удовольствием, сеньор Верлойн. – Скардид поднялся и вышел из зала, предварительно низко поклонившись барону.
Оленина, которую принес Дрюль, так и осталась на столике возле камина. Верлойн глотнул уже остывшего вина и уставился на огонь, ревущий в камине.
* * *
Весь остаток дня он провел за осмотром своего замка, отмечая, что Скардид и вправду отменно вел хозяйство. Все было как новое, словно замок только что отстроили, везде пахло свежей древесиной, даже пыли было мало. Просторные погреба были завалены продуктами, конюшни чисто вымыты, кони лоснятся, ухожены, любо-дорого посмотреть. Гринальд, верный конь барона, вымыт, грива и хвост расчищены, наелся овса до отвала, стоит, дремлет. Оружейная сияет – доспехи начищены, оружие смазано, мечи и секиры отточены, арсенал хоть куда. Верлойн был доволен и про себя благодарил Скардида тысячу раз. Потом Верлойн отправился спать, и ночью ему снилось что-то доброе, проснулся он свежим и отдохнувшим.
