И она продолжала считать, что она одна, когда очутилась в атриуме. Сердце резиденции августейшей эмериты оказалось настоящим чудом. Деревья, виноградные лозы, цветы и трава росли здесь в таком изобилии, что, внезапно и не вовремя, Матра поняла, что означает расти, именно то, что она никак не понимала раньше. И атриум был наполнен звуками, такими чудесными звуками, которых она никогда не слышала раньше. Большинство этих звуков издавали птицы и насекомые в многокрасочных плетеных корзинах, но самые восхитительные звуки доносились от фонтана атриума.
Конечно, в резиденции Лорда Экриссара тоже были и атриум и фонтан, но его фонтан не имел ничего общего с фонтаном августейшей эмериты, вода в котором лилась и взлетала в воздух из неглубоких, наполненных камешками кувшинов, и ее шум заглушал гул Урика, который был практически не слышен. А сами камешки была раскрашены в самые разные цвета — а некоторые из них даже были были грязно-красные, как киноварь! Если она возьмет из самого большого кувшина один единственный камень из киновари, этого точно никто не заметит.
Присев, Матра сунула пальцы в холодную чистую воду, но прежде, чем она успела достать камень, какая-то блестяще-золотая извилистая полоска промчалась через бассейн. Она с силой ухватила ее за конец пальца очень острыми зубами. Матра взмахнула рукой так бысто, что потеряла равновесие и неловко шлепнулась задом на пол, прямо на мозаику со львом. На конце ее пальца сверкнула бусинка, но не киновари, а крови.
Тут она услышала смех, причем сразу с двух сторон: справа, где хихикая и держась за бока стоял раб, и сзади, где женщина-человек — августейшая эмерита — сидела за плетеным столиком и смеялась, не разжимая губ.
— Вер хорошо стережет свои сокровища, дитя, — сказала эмерита. — Возьми свой камешек с киноварью из другого кувшина.
Матра насторожилась — каким образом эта женщина узнала, что она хочет именно киноварь? — но она была достаточно умной, хорошо знала пути высших темпларов и понимала, что если ей чего-то дают, надо брать немедленно, без промедления. А августейшая эмерита была высшим темпларом, без всякого сомнения. Хотя она и закутала свое древнее тело полосами прозрачного шелка, как какая-нибудь куртизанка, на ее морщинистой шее висел тяжелый золотой медальон. Матра схватила самый большой красный камень, который только смогла увидеть, а потом, хотя с него еще капала вода, жадно сунула его в рот.
— Хорошо. А теперь иди сюда, садись и поешь чего-нибудь более питательного.
На плетеном столике стояло блюдо с вещами — розово-оранжевые вещи с невероятным количеством ног и маленькими глазами на узких трубочках, они все еще шевелились, но не было ничего, что бы Матра могла съесть.
— Беттин, сходи в буфет и принеси нам поднос с фруктами и сладостями. У нашей гостьи очень тонкий вкус.
«Не хочу фруктов», подумала Матра, когда раб пошел выполнять приказ. «Хочу маску, хочу уйти, хочу вернуться на свой пост около Дома Экриссара.»
— Садись, дитя, — сказала женщина со вздохом.
Несмотря на вздох — или, возможно, из-за него — Матра заставила себя опять сесть на стул.
— Сколько дней и ночей ты уже сидишь и ждешь там, дитя?
Матра вгляделась в слои своих воспоминаний. Больше чем два, она была уверена в этом. Три или четыре?
— Три или четыре, дитя — проверь получше, десять. Ты сидела там десять дней и ночей!
Десять, это больше, чем она могла себе представить, но Матра по-настоящему встревожилась, когда сообразила, что августейшая эмерита могла, как и Отец, вытаскивать слова ее мыслей прямо из сознания. И она специально подумала о маске, как ей плохо без нее, и как страстно она хочет ее.
Женщина улыбнулась знакомой улыбкой старшего темплара. Она была чем-то похожа на Отца, на лице морщины и пряди белух волос на голове, белых, как кожа Матры. Ее глаза, однако, были совершенно другие, чем у Отца. Они были темные и твердые, как глаза Лорда Экриссара, которые она видела через прорези в его маске. У всех высших темпларов были именно такие глаза.
— Да, нас всех закаливали, как самую тонкую сталь, дитя. Скажи мне твое имя — а, Матра, я так и думала. А теперь, МатраНо она не успела подумать о собственном имени. Значит августейшая эмерита глубоко проникла в ее сознание и вытащила оттуда имя. В ней опять проснулся страх, и даже больше, чем страх, проснулось чувство, что она совершенно беззащитна, а это заставило метки на ее плечах чуть-чуть нагреться.
Я не собираюсь сделать тебе ничего плохого, Матра. Я не угрожаю тебе.
Матра почувствовала, что защита, которую ее создатели дали ей, подавлена, метки снова стали холодными, такое никогда не происходило раньше, не считая ее ночных кошмаров, когда Смерть просто не обращала на нее никакого внимания. Значит это был не сон. Женщина что-то сделала с ней, теперь Матра была в этом уверена. Она не сможет защитить себя, вот и еще одна причина для страха.
— Не бойся, Матра. Твоя сила вернется, но поскольку мы в моем доме, дитя, я хотела бы узнать побольше о ней. У меня самой было много-много дней, когда беспомощность просто убивала меня, но — как ты видишь — я очень старая женщина, и ты не найдешь много людей, проживших больше меня. Я хочу только узнать, почему ты сидела на пороге Дома Экриссара последние десять дней. Разве ты не знаешь, что Элабон мертв?
Мертв? Мертв как Отец, как Мика и все остальные в пещере? Как она может теперь надеяться найти Какзима, если Лорд Экриссар мертв?
Матра опустила голову. Ей стало холодно, но еще хуже холодной дрожи было чувство одиночества, у ней не стало могущественных покровителей, о которых говорил Отец в последних словах, обращенных к ней. Ей показалось, как что-то надавило на ее глаза изнутри, она почти ничего не видела и странные пронзительные крики родились в ее горле. Она не могла плакать, но она не могла перестать пытаться заплакать, как не могла перестать пытаться вернуть себе защиту, которую дали ей ее создатели.
Внезапно пришло тепло, но не изнутри. Высший темплар встала со своего стула. Она стояла позади Матры, массируя ей шею.
— Какая я глупая, — сказала августейшая эмерита.
Лорд Экриссар использовал те же самые слова, когда извинялся за то, что оставил ее наедине с Какзимом. Давление за глазами стало еще больше, еще более странные звуки рождались в ее больном горле. Совпадение было слишком велико; Матра больше не могла выносить эту муку. Она завалилась на сторону, почти потеряв сознание, и только неожиданно сильная рука высшего темплара удержала ее от падения на пол.
— Ты же просто ребенок. Я слишком долго жила без детей в этом доме; я и забыла, на что это похоже. Расскажи мне все с начала до конца. Используй слова — твои мысли слишком перепутаны, взволнованны, я почти их не понимаю. Я помогу тебе, если смогу, но я не хочу совершить ошибку. Я не дам тебе уйти, во всяком случае сейчас. Почему ты сидела на пороге дома Элабона? Что на этот раз сделал раб-алхимик?
