Она разрыдалась громко, бурно, не в силах сопротивляться этим ласкам Смерти.
Неожиданно скелет отдернул «руки». Череп, до той поры ухмылявшийся — в его пустых глазницах горели пурпурные огоньки, — повернулся, уставившись в угол. В следующее мгновение в подземелье затлел еще один огонек, золотистый, пульсирующий.
Призрачный скелет зашипел, словно змея.
— Фрейя! — воскликнула Хальд. — Помоги! Убей его!..
У нее перехватило горло, мольбы и крики застряли в горле.
Сияние расширилось, обрело черты обуглившейся, покрытой ожогами человеческой фигуры. Только глаза были живы — глаза Норды Серый Плащ. В них стыли боль и сострадание.
Вспышка света родилась в поднятой ладони Норды, луч метнулся, угодив в грудь скелета. Жуткий призрак был отброшен к стене, ударился о каменную кладку и рассыпался багровыми искрами.
— Норда? — прошептала девушка. — Это ты? Что случилось? Как это произошло?.. Почему я здесь? Где Гутрун?
Обгорелые до угольев руки коснулись кандалов, надетых на Хальд. Металл звякнул, заклепки выскочили. Молодая ведьма рухнула на пол, пронзенная страшной болью. Собрав волю в кулак, она сумела выпрямиться. Сердце трепетало, в нем проснулась надежда. Только бы все снова не испортить. Она удержала стон, рвущийся из горла — не удалось только до конца погасить боль, и что-то вроде сдавленного мычания раздалось в подземелье. Затем девушка без сил опустилась на пол, схватилась за голову.
«Ты должна спасти Гутрун», — зазвучал голос Норды в голове Хальд.
Молодая ведьма заглянула в глаза наставницы.
— Что произошло, Норда? Кто пытался сжечь тебя? Скажи…
«Здесь в замке Тёкк находится Гутрун. Ее прячут в каморке, расположенной над этим подземельем. Тёкк хочет завладеть могучими силами, таящимися в ней. Если ведьма разбудит их именем Хель, случится горе. Ты должна предотвратить беду. Я… больше… не могу. Я сделала все, что в моих силах. Вот… и до тебя добралась… Найди и… освободи ее. Остальное неважно. Я… любила тебя как… дочь, Хальд. Я…»
Призрак вскрикнул, рухнул на пол, языки багрового пламени начали пожирать обгорелое тело. Скоро на полу осталась лишь горстка пепла. Золотистое сияние угасло, снова сгустилась тьма.
Хальд, тяжело дыша, уселась рядом с останками своей наставницы Норды Серый Плащ, затем, не удержавшись, прилегла на холодный пол. Некоторое время приходила в себя, мысленно боролась с болью, читала заклятия. Наконец попробовала пошевелить руками и ногами. Тело по-прежнему плохо слушались ее. Молодая колдунья разрыдалась.
— Ты ушла к Фрейе, Норда, она воздаст тебе покоем, — тихо проговорила золотоволосая девушка. — Меня же пусть наделит силой! Тёкк узнает, что такое месть!
Клялась она тихо, почти шепотом, но сила и страсть кипели в ее словах. Хальд вновь попыталась встать, и на этот раз тело подчинилось. Она сумела преодолеть слабость, ужас, страшную боль. В следующее мгновение она вскрикнула и вновь рухнула на холодный каменный пол, потеряв сознание, и темнота в сознании сомкнулась с окружающим ее мраком.
Глава восьмая. ПОКЛОНЕНИЕ ХЕЛЬ
Ковна приблизился к распятой Песни Крови.
— Когда ты разгромила Нидхегга, — как бы объяснял он воительнице, — ты разрушила весь порядок в мире. Не стало больше королевства, рухнул трон, по праву принадлежащий мне. Рано или поздно Хель все равно добралась бы до предателя. Однако вместо того, чтобы только наказать его, ты уничтожила весь уклад, лишив меня возможности стать повелителем, отодвинула в тень. Кем теперь я командую? Бандой отъявленных мерзавцев? Невелика честь. Я денно и нощно лелеял мечту отомстить тебе за эти семь безвозвратно потерянных лет. Теперь мой час пробил.
Песнь Крови усмехнулась:
— Тебе, Ковна, следовало бы поблагодарить меня за то, что до сих пор жив. Не уничтожь я Нидхегга, ты вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня.
— Если обычная женщина сумела свергнуть короля, разве это король! Я…
— У меня были преданные друзья и союзники. Мне помогала сама богиня Хель, а также Властительница Жизни Фрейя, а также ее служительница… — перебила его Песнь Крови.
— Ты имеешь в виду эту ничтожную девчонку Хальд, — сказала Тёкк. — Забудь о ней, она тоже заточена в моем замке. С ней обошлись так же, как в свое время поступал с рабынями Нидхегг. Полагаю, она уже сдохла.
Скоро воительницу привязали к стволу старого ясеня. Руки прикрутили кожаными ремнями к дереву, предварительно заломив их назад, чтобы было больнее. Распяли также и ноги. Вдобавок намертво притянули к дереву ремнями туловище. Боль делалась все мучительней, и чем дальше, тем ужаснее становились страдания. Капельки пота выступили на теле несчастной женщины, теперь блестевшем в лучах полуденного солнца.
Песнь Крови повернула голову и перевела взгляд на ведьму.
— А ты, Тёкк, — спросила она твердым голосом, — за что ты мстишь мне? Чем я тебе досадила? Почему ты решилась захватить в плен мою дочь и помогала ему разрушить поселение?
Тёкк грациозно пожала плечами, вскинула брови:
— Никаких обид я на тебя не таю, нам нечего делить. Просто я служу великой Хель, как, впрочем, и ты в свое время. Так что никакой особой вражды в отличие от Ковны я к тебе не питаю. У него, правда, просто ум за разум заехал, все о какой-то короне твердит.
Генерал насупился, грозно глянул на союзницу, однако прервать колдунью не решился, видимо, в этой паре повелевала служительница Хель, а Ковна являлся не более чем исполнителем.
Между тем Тёкк продолжила:
— Так что ничего личного. Просто я хочу быть самой сильной, самой могущественной в искусстве магии. Ты возвратила Череп Войны Владычице Смерти, теперь она вновь обрела прежнюю силу. Ныне могущество ее распространяется далеко за пределами Нифльхейма, только, к сожалению, не все с этим согласны. С помощью грозного талисмана мы с ней сумеем наконец убедить сомневающихся и расширим влияние Мрака еще дальше. Много дальше… — Она прервала речь, затем направилась к двум могилам, вырубленным в камне. Здесь повернулась и проговорила:
— Многие из тех, кто верно служит Хель, уже собрались в моем замке. Нам не хватает только предводителя. Очень скоро с помощью Гутрун мы возродим его… — Она с откровенным недоумением посмотрела на генерала и развела руками:
— Послушай, Ковна, ты ничего не упустил? Разве Нидхегг не приказал привязать умирающего мальчишку к телу мамаши? Глядишь, она согрела бы его теплом и заботой…
— Оставь в покое кости моего сына! — воскликнула Песнь Крови.
Тёкк засмеялась.
— Точно, так и было, — кивнул Ковна. — Что-то я запамятовал. Сейчас я прикажу своим молодцам…
