бросить клинки вдоль вспыхнувших зелёными лентами траекторий прямо ему в шею — самое уязвимое место.
Скорпион успевает издать отвратительный скрип, когда лезвия одновременно впиваются в него. Длинная лапа тянется ко мне, но я вовремя отпрыгиваю в сторону, не давая острым когтям полоснуть меня по плечу.
Чёрная густая жидкость выплёскивается из раны, и я откатываюсь дальше, потому что лапа всё тянется за мной, подпрыгивая по земле. Перекатившись по траве ещё пару раз под крики маленькой девочки, я поднимаюсь, глядя на судорожно дёргающееся скорпионье тело.
В безудержном приступе ярости я обнажаю меч и подхожу к поверженному чудовищу. Бледно-зелёное око Фогеля открыто и вполне разумно оглядывает всё вокруг, пока скорпион дрожит на земле. Наконец многоглазый монстр замирает.
Меня охватывает ярость, подобная той, что накатывает на воинов в бою, превращая их в берсерков.
Подступив к скорпиону вплотную, я смотрю ему прямо в бледно-зелёный глаз.
— Я иду к тебе, — зловеще выговариваю я, обращаясь к Фогелю. Во мне сейчас не осталось ничего, лишь кипящая ярость. — И я превращу твою жизнь в ад.
Насекомое не в состоянии выразить взглядом чувства, однако от взгляда веет ледяным холодом, в бледно-зелёном оке мерцает ненависть.
— Отправляйся прямиком в преисподнюю, Фогель! — И с этим пожеланием я вонзаю меч прямо в отвратительный глаз.
Ещё некоторое время, не в силах отойти от поверженного монстра, я протыкаю мечом все его чудовищные глаза. Бью лезвием в отвратительную голову. Наконец, выпрямившись, я судорожно выдыхаю. По линиям силы ещё струится кровожадный огонь. Тряхнув головой, я оглядываю поле битвы.
Два скорпиона поменьше лежат в стороне. Их обгоревшие головы дымятся, вывернутые под странными углами после встречи с моими кинжалами. Чёрная густая жидкость заливает нежно-лиловую траву. Голова третьего скорпиона превратилась в жуткое месиво.
Магический огонь блуждает по моим линиям силы, отказываясь гаснуть. Однако во мне просыпается ещё что-то. Вспыхивает новая огненная линия, золотая, горячая, крепнущая с каждой минутой. Это эхо драконьего огня, которым наградил меня Айвен. Пламя виверн.
Растерянно нахмурившись, я вытираю чёрную жижу с клинков пучками лиловой травы и убираю оружие в ножны. Золотой огонь разгорается всё сильнее.
Вытянув перед собой руки, я нажимаю большими пальцами руны возвращения оружия.
Увязшие в шее третьего скорпиона клинки срываются на зов с такой силой, что едва не разрезают на части голову скорпиона.
Вытерев и эти кинжалы о траву, я наконец более-менее спокойно убираю их в ножны.
Женщина и две девочки жмутся друг к дружке у камня, бросая на меня ошарашенные взгляды. Женщина и младшая из девочек явно больны. И довольно тяжело. У обеих сильно покраснели глаза, а на губах запеклась красная корка. Судя по взгляду и суетливым движениям, обеих лихорадит. К тому же они худые, как скелеты.
Красный грипп.
Скорее всего, последняя стадия.
Гарднерийка решительно закрывает урисок собой, устремив на меня взгляд ярко-зелёных глаз. Нож она по-прежнему крепко держит в руке. Девочка держится напряжённо, словно слишком сильно натянутая скрипичная струна. Все трое чем-то похожи, у них одинаковый овал лица — сердечком.
Приглядевшись, я замечаю длинные уши, торчащие сквозь давно немытые пряди гарднерийки. Уши довольно большие, покрыты шрамами. И тогда я с ужасом понимаю, что уши этой девочке обрезали, как и Олиллии в ту кошмарную ночь, когда гарднерийские головорезы напали на урисок по всей Верпасии.
А значит, когда-то уши у неё были остроконечные, как у урисок.
В аметистовых глазах младшей девочки сверкают зелёные искорки, а в лиловых кудрях темнеют чёрные пряди.
Теперь понятно: передо мной дети смешанных кровей — наполовину уриски, наполовину гарднерийки. В Западных землях им, наверное, житья не было.
Конечно, у них нашлись тысячи причин, чтобы бежать на восток.
Оглядев всех троих, я дружелюбным жестом протягиваю к ним руку.
— Не бойтесь, — говорю я, как будто уговаривая не бояться и себя заодно.
Всё-таки только что я совершила нечто невероятное! Растерянно моргая, я на секунду оглядываюсь на трупы поверженных врагов.
«Я убила троих скорпионов».
«Троих!»
Наверное, не зря Лукас, Валаска и Чи Нам поверили в меня!
«Вы не ошиблись, — мысленно обращаюсь я к друзьям, вытирая слёзы. — Я умею бороться. Я могу стать воительницей».
— А ты… кто? — помедлив, спрашивает на всеобщем языке женщина.
Она говорит с сильным акцентом, её голос срывается.
В воспалённых аметистовых глазах плещется страх.
«Чёрная Ведьма», — чуть было не отвечаю я.
— Я… — Больше мне ничего выговорить не удаётся.
Мысли путаются. Надо вспомнить имя эльфхолленов, под которым мне следует жить в Восточных землях. И неплохо бы откопать в памяти историю новой личности, которую так усердно повторяли мне Лукас, Валаска и Чи Нам.
— Меня зовут Нилея Шизорин, — срывающимся голосом говорю я, и горло вновь сжимается от горя.
Все трое не сводят с меня широко раскрытых глаз.
Я шагаю было вперёд, но тут же останавливаюсь — все трое сжимаются от страха, а маленькая девочка плачет и захлёбывается кашлем, цепляясь за мать. В аметистовых с изумрудными крапинками глазах — безумный страх. Девочка, наверное, никак не может забыть бой со скорпионами. Какая она худенькая. Слишком худенькая. Как и её мать…
Бесстрастно, как всякий лекарь, я отмечаю симптомы страшной болезни. Мать и дочь не проживут и нескольких дней, если вовремя не примут лекарство от красного гриппа, микстуру «Норфюр». Страх за больных, нахлынувший чёрным потоком, быстро заставляет забыть о собственной боли.
— Где мы? — спрашиваю я, едва не вздрогнув от новой вспышки золотого огня в моих линиях силы.
Старшая девочка вопросительно оглядывается на мать и, не получив ответа, молча, с опаской смотрит на меня. Однако вскоре она вскидывает голову, как будто отгоняя страх, и в её изумрудных глазах вспыхивает надежда.
— Мы в лесу Диой, — крепко сжимая рукоять ножа, сообщает она.
Мне остаётся в который раз поражаться происходящему.
Вокруг лес Диой, Восточные земли, а значит, где-то здесь и мои братья, и близкие друзья. Тристан и Рейф. Диана и Джаред. И Андрас. Тьерни, Нага, Сейдж вместе с другими соратниками и добрыми друзьями. Все они где-то здесь.
— У тебя есть компас? — спрашиваю я девочку под грохот грома и блеск молний.
Она кивает, и, сосредоточенно нахмурившись, достаёт из кармана золотистый компас. Девочка держится напряжённо, но и решительно, как воин, готовый пройти через любые опасности, лишь бы вывести женщину и ребёнка к своим.
— Мне нужна твоя помощь, — присев, чтобы не смотреть на неё сверху вниз, говорю я девочке. — Я не знаю, в какую сторону идти.
Некоторое время девочка размышляет, сжав губы в тонкую линию и
