— А затем, что это вовсе не авантюра, что бы там кто ни думал.
— Но ангелы и черти не могут действовать вместе! Только когда провожают души людей!
— Альена — ангел. Я черт. И мы действовали вместе. Мне кажется, это достаточное опровержение всеобщего мнения. Хотя, я бы скорее сказал, всеобщего заблуждения.
— Хочешь сказать, один ты не заблуждаешься?
— Нет. Но я имею опровержение этого мнения. И теперь мне хочется попробовать превратить единичный успех в закономерность.
Клот окинул меня изучающим взглядом. Я так и не понял, чего было больше в этом взгляде — одобрения или осуждения.
— А ты по мелочам не играешь. Замахиваешься сразу на основы.
— Так интересней, — согласно кивнул я. — И потом, если наша затея — авантюра, то почему все так яростно против нее выступают? Ну дайте детишкам поиграть немного. Наиграются, поймут, что не правы, и все на этом закончится. Делов-то.
Отец Альены задумался. Надолго. Потом медленно кивнул.
— Что ж, признаться, с таких позиций я не рассматривал этот вопрос. Тут ты меня уел. И считай, что тебе удалось меня заинтересовать.
— Я умею заинтересовывать, — согласился я.
— Но вот скромности тебе не мешало бы научиться.
— Да. Ваша дочь так же говорит. И я согласен, что у меня есть такое достоинство.
— А ты веселый парень, — хмыкнул Клот и вдруг искоса посмотрел на меня. — Слушай, а ты в шахматы играешь?
— Обожаю, — без тени иронии отозвался я. — Одна из немногих моих любимых игр. Настоящая тренировка для ума.
Отец Альены поднялся с кресла, подошел к шкафу и снял с него шахматную доску.
— В таком случае как ты смотришь на то, чтобы сыграть?
Я бросил взгляд в сторону кухни. Похоже, там еще долго будут готовить. А… э…
— Идет, — махнул рукой я. — Но только вот…
— Не переживай, нашим дамам дай только до кухни дорваться. Они там надолго, поверь мне.
Это рассеяло последние мои сомнения, и я с энтузиазмом начал расставлять доставшиеся мне белые фигуры.
— А ты не мухлюешь? — поинтересовался Клот.
— Никогда, — яростно выпалил я. — Шахматы — благородная игра. Схватка двух умов. Выиграть здесь шулерством не для меня. Да я себя уважать перестану после этого.
— Ну-ну, не горячись. Просто я немного знаком с некоторыми чертями. Любят они мухлевать в карты.
— В карты я и сам люблю смухлевать, — пренебрежительно махнул я. — Для чего играют в карты? Для развлечения и для заработка. Если игра идет ради развлечения, то почему бы и не смухлевать? Потренироваться и развлечься разом. Ну а если игра идет на деньги, то тут уж кто кого обманет первым. Игра обманщиков.
Клот даже замер с ладьей, которую водружал на доску.
— То есть ты считаешь, что в одной игре должны играть честно, а в другой можно и нет?
— Ну конечно. — Я водрузил свою последнюю фигуру на доску и оглядел ровный строй. — Карты, я же говорю, так, развлечение. Шахматы — другое. Тут ведь даже проигрыш почетен. Проиграть сильному противнику… для меня же наука и стимул для дальнейшего совершенствования. Кстати, мой первый ход. И пойдем мы… мы пойдем… е2-е4.
Отцу Альены, видно, было что ответить на мое сообщение. Мол, ты либо честен, либо нет. И что нельзя быть благородным избранно. Все эти ответы я прекрасно мог предвидеть, и у меня было что возразить. Однако Клот, похоже, относился к той категории людей, которые отдаются любимому дело полностью. А шахматы он, похоже, действительно любил. И он не мог одновременно играть и вести споры на отвлеченные темы. Поэтому он только махнул рукой и целиком отдался игре. Впрочем, я от него мало чем отличался в этом плане. С головой уйдя в завязавшееся шахматное сражение, я уже мало что замечал вокруг.
— Мам, ты только погляди на них! — вывел меня из задумчивости возмущенный крик Альены. — Похоже, отец нашел себе единомышленника.
В комнату поспешно вошла Элея и оглядела комнату. Похоже, она решила, что мы тут чуть ли не деремся.
— Клот, — обиженно воскликнула она. — Ты же обещал, что поговоришь…
Отец Альены растерянно и виновато посмотрел на жену.
— Ну… мы и поговорили. Обсудили все, так сказать. Дорогая, ты не представляешь, какой интересный игрок этот молодой человек! Некоторые его комбинации просто потрясающи по своей простоте и непредсказуемости. Очень интересный игрок. Очень. — Клот опять задумчиво уставился на доску.
Мать и дочь переглянулись. Кажется, к такому они уже были привычны. Элея же повернулась ко мне.
— Эзергиль, когда закончите партию, приходите в столовую. Мужу сейчас бесполезно говорить, все равно забудет. Надеюсь, вам там не слишком много осталось?
Я окинул доску взглядом.
— Не очень, — отозвался я. — Ходов через десять все будет ясно.
Клот наградил меня рассеянным взглядом.
— А вы слишком самонадеянны, молодой человек. А мы вот двинем слона вот сюда.
Я молча передвинул пешку, оценивая новую позицию. Тяжелый вздох Элей я уже не услышал…
Может, я и был несколько оптимистичен, но ненамного. На двенадцатом ходу все действительно стало ясно. Я хоть и лишился ферзя и ладьи, но выгнал вражеского короля почти в центр доски, где он оказался совершенно без прикрытия своих фигур. Несколько шахов с моей стороны, и король оказался в совершенно безвыходной ситуации. Клот минут пять задумчиво изучал доску. Потом печально вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Сдаюсь. Но ты, парень, ловкач. Как ты меня поймал со своим ферзем. Я ведь там и так смотрел, и этак, но ловушки не заметил. Решил уж, что ты просто хвастал, когда говорил, что играть умеешь.
— Не хвастал. Но там я действительно рисковал. Не купись вы на ту приманку и выдвини вперед ладью, как мой ферзевый фланг оказывался бы почти уничтоженным, поскольку жертва ферзя смысла уже не имела, и я вынужден был бы его спасать. А это потеря темпа. Уйти-то ферзем я мог только в одну сторону. А там он загонялся на камчатку.
— Будет мне наука, — согласился со мной отец Альены. — Надо любого противника оценивать высоко. Ну что, еще партейку?
Я отрицательно покачал головой.
— Извините, но нас ваша жена звала в столовую. Просила приходить сразу, как только закончим игру.
— Правда, что ль? — изумился Клот. — Она приходила?
— Ага, — кивнул я.
— Хм, странно. Что-то быстро они там на кухне закончили.
Я взглянул на настенные часы.
— Да не так уж и быстро. Два с половиной часа.
Отец Альены развернулся к часам и уставился на них как на привидение.
— Мать честная, — пробормотал он. — Похоже, мы тут с тобой заигрались. — Он поспешно поднялся и стал укладывать фигуры на место.
