Он быстро распорядился занять оборону, чтобы оставшиеся войска противника, если и бродили где-нибудь по кораблю, не смогли вновь атаковать. Человеческие техники уже что-то там мудрили с оборудованием, подключаясь к узлу связи, капитан Керк встал на ноги, глотнул укрепляющего бульона, который ему подсунул расторопный доктор, выглядел самую высокую фигуру из орков и, поддерживаемый с двух сторон, направился к нему.
— Благодарю вас за наше освобождение. — Произнес он, приложив руку к сердцу.
Орк склонил голову на бок, потом свистнул кому-то и к капитану подошли двое явно ниже его ростом.
— Я Шквал. — Представился один. — Это Сарумян. — Показал на второго с посохом. — Как вы смогли допустить это, если занимаете такой высокий пост?
Капитан развел руками.
— Я давно подозревал Грейсона, но не думал, что этот мальчишка способен на такое предательство! Сейчас он покинул корабль в аварийной капсуле, которой являлась рубка и даже не представляю каковы его следующие действия. Возможно, он попытается высадится на вашей планете и вступить в контакт с Мейсоном. Кстати, как у него дела?
— Он сидит в яме и решать его судьбу будет арена. — Шквал мрачно смотрел на старика. — Почему они пошли против вашей воли, если вы самый старший на этом корабле?
— Потому что авторитеты для людей ничего не значат, если пахнет большими деньгами и властью. — Ответил Керк. — К сожалению это наш бич и порок, с которым мы уже давно не можем справиться. — Он взглянул на орка. — Я спрошу только об одном — почему вы нам помогли?
— Потому что от этого зависит и наша судьба. Мы не хотим, чтобы с небес на наши головы обрушился всепожирающий огонь.
— Капитан! — воскликнул кто-то из техников. — Грейсон ушел в прыжок! Он не стал спускаться на планету, а прыгнул в ближайшую систему!
— По-моему глупый поступок с его стороны. — Покачал головой капитан. — На борту капсулы нет ни пищи ни воды, на что он рассчитывал, непонятно.
— Если он прервет прыжок, то выйдет в мертвом космосе между звезд. — Техник сверился с приборами. — Если нет, то через десять месяцев выйдет в пограничной системе.
— Туда ему и дорога. — Произнес кто-то.
— Если он не воспользуется анабиозными капсулами, то может и дожить к концу путешествия. — Произнес кто-то. — И представит ситуацию совершенно в другом свете.
— Об этом вы будете говорить на совете. — Громко произнес Шквал. — Сейчас отдыхайте, чтобы вы смогли перенести дорогу вниз, а то ваши организмы слишком хрупки и слабы для нашей гравитации.
Книга скачана с сайта mirknig.su (бывший mirknig.com)
Первое время Алекс дико нервничал, чтобы не допустить какой-нибудь ошибки, а то, как пообещал здоровенный братец Кувшинки, он открутит ему голову, а остаться без башки совсем не хотелось. Когда люди вместе со своими «работодателями» приехали в восстанавливающуюся деревеньку, то каждый думал, что это все же завуалированное рабство. Но обращались к ним как к равным, причем никто не делал никаких социальных различий, но неясная нервозность все же оставалась. Алекс, которого теперь звали Ломоть, почему так, он пока и сам не понял, прошел за своей «хозяйкой» к основательной такой постройке, которая при штурме деревни практически не пострадала, хотя некоторые здания и выглядели почти целыми, но временно поставленные новые стеновые панели очень сильно выделялись на фоне еще сохранившихся каркасов конструкций. Приехали под вечер и рассмотреть все в деталях не удалось.
В доме, кроме Алекса, находилось еще трое орчих или орчанок, как там правильно их назвать. Две младшие сестры Кувшинки, мать Майя и… потом пришла еще одна мать — Нилина. Как две матери может быть у одной девушки Алекс пока не понял, решив, что у них тут полигамия и гаремы, тем более что скоро на огонек заскочил здоровый орк, сверкнул глазами в сторону человека, но ничего не сказал, обнял всех по очереди, справился о здоровье и ушел. Как оказалось, это был старший брат всех сестер, тогда как младший… но о нем женщины предпочли не распространятся. Была еще одна орчанка, но она сейчас работала на смене и должна была прийти позже, а еще одна зависла у старшего брата. Короче, баб полный дом. Теперь капрал понял, почему старший и младший братья поскорее сбежали отсюда. Алексу выделили комнатку с постелью, которая раза в два превышала его рост, потом позвали на ужин. Коробочка, которую ему выдали в палатке, позволяла совершенно забыть о давящей на мышцы гравитации и человек чувствовал себя легко и прекрасно. Вот только ее надо было не забывать заряжать, а аккумуляторов или батарей Алекс у орков не заметил. В углу стояла и тарахтела какая-то хреновина, но вот проводов от нее не тянулось, да и вообще никаких силовых кабелей и «соплей» в изоляции он не заметил. Если они и были, то аккуратно проложены в стенах или в потолке. Человеку предложили высокий стул прямо как раз, чтобы стол был на уровне его груди, всучили ложку и женщины ожидающе уставились на него.
— Как ребенок. — Сказала Майя на учурском. — Всему надо учить. — Она повернулась к Кувшинке. — Почему ты его выбрала?
— Не знаю. — Пожала та плечами. — Молчун посоветовал.
— Ну раз Молчун. — Мать вздохнула. — Как будто ему больше всех надо.
Нилина едва прикоснулась к ней, обозначив внимание и сочувствие.
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, то же самое я ощущаю по отношению к своей дочери. — Она помолчала. — Но такова их судьба, не нам ею распоряжаться.
— Я знаю, кто распорядился за них. — Майя твердо посмотрела Нилине в глаза. — И он тоже знает об этом, поэтому и не показывается.
— Решать судьбы других всегда тяжело, особенно когда знаешь, чем это закончится.
— Наоборот, очень легко. Взял — и провел обряд. И мнение родных даже не интересовало.
— Но он же покаялся? Или ты теперь всю жизнь будешь об этом вспоминать?
— А ты не вспоминаешь? — спросила Майя, — зная, что у обоих выросли бы сильные и крепкие, здоровые дети, которые принесли бы еще больше пользы, усилили бы наш род, привели бы его к процветанию? А так что получилось? Отрезанный ломоть.
Алекс вздрогнул, ему показалось, что говорили о нем, хотя контекст непонятной речи все время менялся, слов он не понимал, но вот настроение говоривших улавливал. Женщины явно решали чью-то судьбу, а раз тут никого кроме него нет, то стало быть его.
— Ну и долго мы будем сидеть голодными? — спросила Застежка, ерзая на стуле.
— Видишь, мужчина к еде не притронулся, значит пока рано. — Смеясь, ответила Кувшинка и посмотрела на матерей. — Может быть, вы уже ему скажете?
