— Как ты думаешь, а сам он близко?
— Такие посланники не могут пересекать водные пространства. Так что он на Селидоре. Но Селидор — огромный остров: гораздо больше, чем Рок или Гонт, и почти такой же, как Энлад. Мы можем еще очень долго искать его.
И тут заговорил дракон. Гед выслушал его и повернулся к Аррену.
— Вот что говорит истинный Хозяин Селидора: «Я вернулся сюда, на родной остров, и не покину его. Я найду Разрушителя, отведу к нему вас, и вместе мы сможем уничтожить его». А ведь я говорил тебе, Аррен, что если дракон начинает охоту, то непременно настигает свою жертву.
И Гед преклонил колено пред огромным драконом подобно тому, как вассал преклоняет колено пред своим королем, и произнес слова благодарности на Языке Созидания. Дыхание дракона, стоявшего слишком близко, жарко опаляло его склоненную голову.
Потом Орм Эмбар снова втащил свое чешуйчатое тело на вершину дюны, взмахнул крыльями и улетел.
Гед отряхнул с одежды песок и сказал Аррену:
— Теперь ты видел меня коленопреклоненным. Возможно, до конца ты успеешь еще раз увидеть это.
Аррен не спросил, что именно волшебник имеет в виду, за время их длительного знакомства он успел усвоить, что в каждом туманном слове Геда таится истина. Но на этот раз слова эти показались ему дурным пророчеством.
Они еще раз сходили к берегу и убедились, что лодка лежит достаточно далеко от полосы прилива и недосягаема даже для штормовых валов. Из лодки они прихватили с собой теплые плащи на случай ночевки под открытым небом и всю оставшуюся еду. Гед на мгновение задержался возле своей «Зоркой», что столько лет носила его по далеким, неведомым морям, ласково погладил ее, но никакого заклятия не наложил; он вообще не произнес ни слова. Потом вместе с Арреном они двинулись через дюны к возвышающимся на севере холмам.
Они шли весь день, а вечером остановились на ночлег у ручья, струившегося между двумя полузадушенными тростником, заболоченными озерами. Несмотря на середину лета, с запада из бесконечных просторов Открытого моря дул холодный пронзительный ветер. Небо было затянуто туманной дымкой, и ни единой звезды не зажглось над холмами, которые не видывали ни теплого огня домашнего очага, ни света в окне человеческого жилища.
Среди ночи Аррен проснулся. Их крошечный костерок погас, однако взошедшая на западе луна заливала землю жемчужно-серым призрачным светом. В долине у ручья и на склонах холмов вокруг собралось великое множество людей; они стояли неподвижно, молча, и все как один глядели на них с Гедом. Но ни разу лунный свет не блеснул в чьих-либо очах.
Аррен не осмелился заговорить с ними, лишь коснулся рукой плеча Геда. Волшебник вздрогнул и тут же сел.
— В чем дело? — спросил он.
Потом проследил за взглядом Аррена и увидел молчащих людей.
Все они были в темных одеждах, одинаковых у мужчин и женщин. Их лица в неясном свете были едва различимы, но Аррену показалось, что среди тех, кто стоял к ним ближе, он узнал несколько человек, хоть и не мог назвать их имен.
Гед встал; плащ упал с его плеч на землю. Лицо, волосы и рубашка его слабо светились, словно лунное серебро изливалось на него одного. В широком жесте он протянул руки к стоящим вокруг людям и громко сказал:
— О вы, кто уже отжил свое! Ступайте с миром и будьте свободными! Отныне я разрываю те связи, что не дают вам уйти. Анвасса мане харе пенно-датхе!
Еще несколько мгновений молчаливая толпа стояла, не двигаясь. Потом люди медленно повернулись, побрели куда-то в серую мглу и растворились в ней.
Гед сел. Глубоко вздохнул. Потом посмотрел на Аррена и положил руку ему на плечо. Рука была теплой и твердой.
— Их не стоит бояться, Лебаннен, — мягко сказал он, хотя в голосе его слышалась едва заметная насмешка. — Это всего лишь мертвые.
Аррен кивнул, хотя зубы у него стучали и озноб пробирал до костей.
— Как же… — начал он, но губы не слушались.
Гед понял его вопрос.
— Это он вызвал их из царства мертвых. Это и есть та вечная жизнь, которую он всем обещает. Вернуться в Темное царство они могут лишь по его приказанию. И, вызванные им оттуда, обречены бродить по холмам живого мира, но даже стебелек травы не согнется под их ногами.
— Тогда... тогда он, наверно, тоже мертвый?
Гед покачал головой и нахмурился.
— Мертвые не способны вызывать души мертвых в мир живых. Нет, он обладает силой и могуществом живого человека; и даже больше… Но если кто-то из них и хотел последовать его примеру, то все они были им обмануты. Он бережет свое могущество для себя одного. Воображает себя Королем Мертвых; и не только мертвых… Но подданные его — лишь тени.
— Не знаю, почему я боюсь их, — со стыдом признался Аррен.
— Ты боишься их потому, что боишься смерти. И это вполне естественно: смерть ужасна, и ее должно бояться, — сказал волшебник. Потом подложил в костер еще дров, подул на угольки, подернутые пеплом, и яркие огоньки побежали по хворосту. Аррен с благодарностью смотрел на этот живой свет. — Жизнь ведь тоже страшная штука, сынок, — сказал Гед, — ее тоже должно бояться — и восхвалять.
Оба уселись у костра, плотно закутавшись в плащи. Некоторое время стояла тишина. Потом Гед вдруг заговорил странно мрачным тоном:
— Я не знаю, Лебаннен, как долго еще он будет дразнить нас своими посланниками и призраками на этом острове. Но ты знаешь, куда он непременно отправится в конце концов?
— В Темную Страну?
— О да. К ним.
— Теперь я их видел. Я пойду с тобой туда.
— Что движет тобой? Вера в меня? Ты можешь верить моей любви, но не верь моей силе. Ибо, по-моему, я наконец встретил равного себе.
— Я пойду с тобой.
— Но если он победит меня, если я израсходую до конца свою силу и жизнь, то не смогу отвести тебя назад; а один ты вернуться не сможешь.
— Я вернусь с тобой.
На это Гед сказал лишь:
— Мальчик, ты становишься мужчиной у самых ворот смерти. — И потом тихо-тихо прибавил еще какое-то слово или имя, которым дракон Орм Эмбар дважды назвал Аррена. — Агни… Агни Лебаннен.
Больше они ни о чем не говорили и вскоре снова уснули, устроившись поближе к маленькому, быстро догорающему костерку.
На следующее утро Аррен и Гед двинулись дальше, на северо-запад; так решил Аррен, потому что Гед сказал ему:
— Выбирай, куда нам теперь идти, парень; мне все равно.
Они не спешили, ибо конкретной цели не видели и ждали хоть какого-нибудь знака от дракона. Шли специально по вершинам невысоких дюн вблизи от берега, чтобы их легче было заметить с воздуха. Дюны поросли травой, сухой, короткой, которая колыхалась и шуршала на ветру. Справа от них ввысь уходили золотистые склоны холмов, а слева были соленые болота и западный берег моря. Однажды они видели летящих лебедей — далеко на юге. Но больше ни одного живого существа за весь тот день они не увидели. Какая-то странная усталость, ожидание чего-то ужасного не отпускали Аррена. И вместе с тем в нем росло нетерпение и глухой гнев. После длительного молчания он заговорил первым:
