Что там произошло, недоумевал Темпест? Догнал ли Ордин Лорда Волка? Потом капитан перевел взгляд на Башню Посвященных. Вторым после Ордина шел Шостаг-Дровосек. Если Ордин погиб, его место должен был занять Шостаг, став новой головой «змеи». Однако в Башне не наблюдалось никакого движения, и огромный разбойник не появился оттуда.
Может быть, Ордин все еще жив и примет участие в сражении.
Радж Ахтен прокричал слова команды, приказывая своим солдатам готовиться к сражению.
Старинная поговорка гласит: «Когда дерутся Властители Рун, гибнут простые люди». Так оно и есть. Посвященные в своих Башнях, самые обычные лучники, крестьянские парни, защищающие свою жизнь — все они падут без единого слова перед яростью Властителя Рун.
Седрик Темпест не желал для себя такой судьбы и всю жизнь стремился стать чем-то большим, чем простой воин. В двенадцать он был уже сильным солдатом, в шестнадцать стал сержантом, в двадцать два — капитаном охраны. За эти годы он привык к ощущению своей власти над людьми, к тому, что в его жилах течет здоровье и сила Посвященных.
Так было всегда — до этого самого мгновенья. Являясь сейчас фактическим командующим Лонгмота, он не решался вступить в сражение с Радж Ахтеном. В конце концов, в данный момент он не так уж сильно отличался от обычного человека. Во время битвы за Лонгмот большинство его Посвященных погибли, и теперь он владел лишь тремя дарами — мудрости, жизнестойкости и привлекательности. Ничего больше.
Кольчуга казалась ему непомерно тяжелой, держать боевой молот было неудобно.
Темпест поежился от холода, который нес ветер, дующий с юга. Хотелось бы знать, что сулит этот день. Он стоял, прячась за зубцами стены, и трясся от страха, ощущая разлитый в воздухе привкус смерти.
В подготовке к сражению тем временем произошла некоторая заминка. Солдаты, великаны и псы Радж Ахтена держались в отдалении, за пределами полета стрелы. Несколько долгих минут трудились только Пламяплеты, танцуя, изгибаясь и кружась в сердце своего костра, слившись воедино с пламенем. Мерцающие саламандры приобрели более отчетливые очертания и теперь походили на червей, сотканных из ослепительно белого света. Их магическое воздействие, в свою очередь, усиливало мощь Пламяплетов.
Потом Пламяплеты перестали танцевать и, как один, замерли, воздев к небу руки.
Небеса приобрели оттенок черного оникса, когда Пламяплеты потянули оттуда на себя энергию. Снова и снова воздевали они руки к небу и захватывали свет. Снова и снова собирали его в руках, просто удерживая, никуда не выпуская, от чего их пальцы наливались зеленым свечением, которое разгоралось все ярче и ярче.
Чародей-самоучка забормотал что-то и выругался.
Магия Пламяплетов приводила не только к тому, что небеса темнели. Сейчас, спустя несколько минут, стало заметно холоднее. На стенах замка начала появляться изморозь, рукоятка боевого молота в руке Темпеста обжигала холодом.
Иней проступил и на поверхности земли, хуже всего вокруг костра, но распространяясь и дальше, на поля, как будто этот невероятный огонь не отдавал тепло, а впитывал его в себя. Пламяплеты настолько интенсивно вытягивали из костра энергию, что Темпест подумал — может, и он мог бы стоять в самом сердце этого изумрудного пламени без вреда для себя.
У капитана застучали зубы. Возникло ощущение, будто тепло тела капля за каплей истекает из него. И саламандры в пламени стали видны гораздо более отчетливо — эфемерные создания с длинными огненными хвостами, которые плясали и подпрыгивали в пламени, глядя на людей, стоящих на стенах замка.
— Остерегайтесь взглядов саламандр! Не смотрите на пламя! — закричал чародей.
Темпест и сам осознавал кроющуюся тут опасность. Всего на одно-единственное короткое мгновение его взгляд приковало к себе то, что выглядело как острия огненных булавок — глаза саламандр, — но этого оказалось достаточно, чтобы огненные монстры стали плотнее, а его кровь холоднее. Люди отводили взгляды, стараясь смотреть на Фрот великанов, мастифов или «неодолимых»; на что угодно, только не на саламандр.
Постепенно огонь делался вес меньше похожим на обычный, создавая свой собственный замкнутый мирок, стены которого украшали могучие руны. Твари, пляшущие внутри, с каждым проходящим мгновением становились все могущественнее.
Вскоре так похолодало, что с неба посыпался град, отскакивая от зубчатой стены, точно гравий, молотя по шлемам и доспехам защитников замка.
Темпест чувствовал, что страх проникает в самую глубину его души. Он понятия не имел, что задумали Пламяплеты. Просто высасывать жизненное тепло из тел людей, стоящих на стенах? Или забрасывать их своими огненными сгустками? Или что-то еще более подлое?
Как будто в ответ на его вопросы, один из Пламяплетов внезапно прекратил свое кружение в самом сердце изумрудного огня. Свертываясь спиралью, прямо в его руки с неба потекли потоки зеленой энергии. Стало тем но, точно наступила непроглядная ночь. Где-то в отдалении загрохотал гром, но молнии Темнеет не заметил.
Потом наступила тишина, как будто все вокруг затаилось в ожидании.
Пламяплет умял энергию пальцами, — словно лепил снежок — бросил свой мерцающий зеленый снаряд в сторону замка и рухнул навзничь, точно остался совсем без сил.
Снаряд угодил в подъемный мост. Загромыхал гром, точно в ответ на небесный. От сотрясения замок содрогнулся, и Темнеет, стараясь удержаться на ногах, ухватился за край зубчатой стены. Дубовые планки и камень моста, связанные между собой мощными заклинаниями Земли, должны были, как предполагалось, устоять под натиском огня. Деревянные части моста лишь слегка обуглились, когда совсем недавно его коснулся элементаль.
Но что могло воспротивиться такому треклятому огню?! Под воздействием зеленого пламени железные поперечины моста начали плавиться, а вслед за ними и все остальные металлические части. Огонь быстро подбирался к цепям, которые удерживали мост в поднятом состоянии. Поразительно, но пламя не опаляло деревянные планки, не сжигало каменные опоры под ними. Оно пожирало только железо.
Содрогнувшись от ужаса, Седрик Темпест представил себе, какое действие это пламя может оказать на закованного в броню воина.
Послышался треск, мост упал.
Темпест закричал, приказывая людям бежать вниз, помочь тем, кто находился по эту сторону рухнувшего моста. Во дворе дожидались триста рыцарей верхом, готовые в случае необходимости тут же броситься в атаку. Но, кроме того, во дворе были свалены телеги и бочки. Они образовывали баррикаду, которой было явно недостаточно. В темноте, под беспрерывно падающим градом, люди метались во все стороны, стараясь занять позицию получше. Некоторые рыцари начали кричать, что, наверно, им следует напасть прямо сейчас, тогда от этого будет хоть какой-то толк. Другие воины подтаскивали баррикаду ближе к воротам. Кони ржали, били копытами, некоторые из них даже сбрасывали своих всадников и затаптывали их.
