Машка подошла, смерила бога оценивающим взглядом и присела на краешек священной реликвии. Да половина высокопоставленных жрецов этого мира что угодно отдали бы за такую возможность! А она еще и колебалась. Странная девочка... Впрочем, бог, кажется, ее отношением вовсе не был оскорблен.
Не поворачивая головы, Разумец бросил ошеломленному магу:
— Оставь нас, мудрый. Мы с тобой после поговорим.
Маг предусмотрительно покинул зал на почтительных четвереньках, не рискуя поворачиваться спиной к могущественному богу.
— Ну, — сказала Машка, дождавшись, когда перепуганная рожа мага исчезнет в дверях, — так что тебе от меня нужно, всевидящий и всемогущий Разумец? Кажется, к тебе так принято обращаться...
— В общем-то да... — Бог отчего-то смутился. — Но, я думаю, в приватной беседе мы вполне можем обойтись без официальных титулов.
— Легко, — согласилась Машка. — Так ты скажешь мне, что тебе от меня нужно и зачем ты постоянно вмешиваешься в мои дела?
Бог молчал и кусал губы. Руки его подрагивали. Он явно хотел сказать что-то, для чего нужно было набраться храбрости. Машка решила смущенному богу помочь.
— Что-то не так? — спросила она. — Да ты не беспокойся, я здесь уже ко всему привыкла, говори. Я не обижусь. Это магия такая, да? Если кому-то помогаешь, можно потребовать оплатить помощь? Так что мне надо сделать? Не стесняйся, ты правда меня много выручал. Я бы, наверное, здесь уже раз десять померла, если бы не ты, так что заказывай музыку.
— Я не любитель музыкальных произведений, — пожав плечами, сообщил бог. — Предпочитаю хорошую кулинарию.
— В этом мы, безусловно, похожи, — одобрила Машка. — Но мне бы хотелось получить ответ на свой вопрос. Он такой сложный?
— Он непростой, — согласился Разумец. — И я не уверен, что ты готова сейчас услышать ответ на него.
— Не уверен — не обгоняй, — посоветовала Машка. — Просто, если наконец не узнаю, зачем ты меня опекаешь, я, наверное, лопну.
— Это было бы очень печально, — осторожно заметил бог. — Скажем так: у меня есть на это причины.
— Какие? — не отставала Машка.
— Мне бы хотелось, чтобы твоя жизнь была светлой, радостной и как можно более устроенной, — ушел от ответа лукавый небожитель.
— Но почему? — допытывалась она.
Разумец вздохнул:
— Ты — особенная. Я рассчитываю, что однажды, когда повзрослеешь, ты станешь помогать мне в моей работе.
Машка задумалась. Карьера божественной помощницы не казалась ей отвратительной, однако ощущение, что бог юлит и темнит, не оставляло ее.
— Что-то ты недоговариваешь... — пробормотала она, внимательно посмотрев на Разумца.
Он смутился и откашлялся, а потом вдруг вскочил на ноги и метнул на Машку раздраженный взгляд. Примерно такой же взгляд был у одного из первых Машкиных отчимов, интеллигентного скрипача дяди Славы, когда тот по рассеянности уговорил всю коробку Машкиных шоколадных конфет. Конфеты она получила за написание домашнего задания для глупенькой вертихвостки Юлечки еще в четвертом классе, и это был первый и последний случай, когда Машка взяла плату не деньгами, а продуктами. Очень уж шоколада хотелось. Тогда Машка крепко усвоила, что взрослые часто злятся, оказавшись неправыми. В такой ситуации от них может и влететь ни за что, даже если в остальное время они вполне вменяемы. На всякий случай она отодвинулась подальше от рассерженного бога.
— Да, недоговариваю! — резко сказал он. — Это преступление? Мне с высоты моей божественной мудрости и возраста кажется, что ты не готова получить всю информацию. Я только хочу, чтобы ты понимала: я желаю тебе только добра. Я буду помогать тебе по мере сил. Ты действительно много значишь для меня.
— Угу, — скептически сказала Машка. — Где-то я это уже слышала. «Бог любит тебя» и все такое прочее. Или вот еще как говорят: «Я открою тебе великую тайну! Ты — избранный!»
— Вот именно! — с энтузиазмом подхватил не заметивший явного подвоха бог. — Ты — избранная!
— Где-то ты меня кидаешь... — Машка наморщила нос и взглянула на собеседника со всей доступной ей иронией.
Бог обиделся. Насупился и принялся нервно теребить полу своего плаща.
— Ладно, — решительно сказала Машка, совершенно не желая огорчать несчастного, запутавшегося в своих планах и объяснениях бога. — Ты действительно много мне помогал, и я верю, что ты желаешь мне добра.
— Я вытащил тебя сюда, направлял и оберегал тебя, — уточнил Разумец. — Неужели этого недостаточно для того, чтобы считать меня другом?
— Достаточно, — подтвердила Машка. — Остановимся пока на этом. Я просто хочу знать, зачем ты вытащил меня сюда. Ведь это был ты, на втором этаже того сомнительного салона?
— Это было одно из моих воплощений.
— Хм. — Машка задумалась. — Пожалуй, удобно иметь несколько воплощений. Все успеваешь... Так почему ты хотел, чтобы я перебралась сюда?
— Мне проще присматривать за твоим воспитанием, когда ты здесь, — бесхитростно отозвался бог и отчего-то покраснел.
Машка тоже всегда краснела, когда случайно говорила нечто, чего говорить не следовало. Она поощрительно улыбнулась смущенному богу и развела руками, поощряя его рассказывать дальше. Но бог упрямо поджал губы и развивать тему не пожелал.
Помолчав, Машка спросила:
— И что же мне дальше делать?
— Учиться, — без тени сомнения ответил бог. — Расти. Ты можешь делать почти все, что пожелаешь, но с осторожностью. Мне бы не хотелось, чтобы ты пыталась сделать то, на что у тебя не хватает сил.
— Ты имеешь в виду магию? — тоскливо уточнила она. — Мне так хотелось быть магичкой!
— Я подумаю об этом, — дипломатично пообещал Разумец. — Но не сейчас. Это очень, очень опасно, запомни!
— Да запомнила уже! — с досадой буркнула Машка. — Но я на тебя рассчитываю!
— Нет ничего более глупого, чем рассчитывать на бога, — назидательно сказал Разумец. — Бог — существо занятое, и у него может оказаться миллион дел именно тогда, когда он тебе нужен. Но я постараюсь.
— Я имела в виду, что буду помнить, что ты обещал подумать об этом, — поправилась Машка.
— Может быть, — туманно сказал бог. — Потом, когда ты станешь старше и умнее.
«Я и сейчас умнее некоторых, которые совцов травили почем зря!» — хотела сказать Машка, но промолчала. До нее начало доходить, что у богов могут быть свои правила игры и свои резоны, отличающиеся от человеческих и не понятные никому, кроме них самих. И это не значит, что резоны эти — глупые или неправильные.
— Тебе не хотелось бы навестить мать или кого-то еще в том мире, откуда ты родом? — внезапно поинтересовался Разумец.
Машка вздрогнула от неожиданности — вопрос отвлек ее от размышлений — и почувствовала жгучий стыд. Действительно, пожалуй, это нужно сделать. Хотя бы для того, чтобы успокоить мать. Конечно, бывало и так, что она не замечала отсутствия дочери неделями, но ведь нужно хотя бы наврать что-нибудь, чтобы мать не ждала ее возвращения. Машка не собиралась возвращаться насовсем в Москву. Ей и в самом деле там нечего делать.
