И Эш нарушил все правила их службы, ответив:
— Да, ворота.
— Мы должны узнать. — Эш прислонился спиной к ящику, который они только что опустошили. — Здесь что-то происходило — двести лет, потом — пустой мир.
— Ящик Пандоры. — Росс провел рукой по лбу, смешивая пыль и мелкий песок.
Эш кивнул.
— Может, мы рискуем, выпустим всех дьяволов вселенной. Но что, если этот ящик первыми откроют красные в каком-нибудь поселении на одной из своих планет?
Все та же старая заноза побуждает их идти на риск и безрассудство. На обоих путях ждет опасность. Не рискуй открывать тайны галактики, но и не допускай, чтобы противник узнал их первым. В этом деле у вас в обеих руках раскаленное добела железо. И Эш прав: они наткнулись на доказательства, что вся планета была изменена с какой-то целью. А если тайну этого изменения узнают враги?
— Были ли люди с кораблей и из замка туземцами? — вслух размышлял Росс.
— Я полагаю, что были. Или они поселенцы, жившие так долго, что развили свою цивилизацию примерно на уровне феодального общества.
— Вы так считаете из-за замка и бомбардировки камнями? Но как же корабли?
— Две различные стадии общества в войне друг с другом. Может, более агрессивная против менее технологичной. Американские боевые корабли наносят визит в Японию сегунов, например.
Росс улыбнулся.
— Эти корабли, кажется, не дожидались гостеприимного приема. Когда начали падать камни, они быстро ушли в море.
— Да, но корабли как-то соответствуют замку; пилоны же — нет.
— На какой период мы нацелимся вначале — на замок или на пилоны?
— Я думаю, вначале замок. Если там ничего не узнаем, сможем совершить несколько прыжков вперед. Но перед нами серьезные трудности. Если бы только мы могли поместить анализатор где-то близко к основанию замка.
Росс не показывал своего удивления. Если Эш говорит так, значит, он не просто собирается бросить взгляд из-за ворот; нет, он хочет записать образцы речи чужаков, постепенно приняв их обличье!
— Гордон! — между двумя кружевными деревьями появилась Карара. Она шла так быстро, что выплескивалось содержимое двух чашек в ее руках. — Вы должны выслушать Хори...
Шедший за ней высокий самоанец быстро заговорил. Впервые за все время их знакомства Росс видел его серьезным, между бровей его образовалась морщина.
— Приближается сильная буря. Наши инструменты регистрируют ее.
— Сколько у нас времени? — Эш вскочил на ноги.
— День... может быть, два...
Росс не видел никаких изменений в небе, в море, на островах. Все шесть недель после посадки стояла идиллическая погода, и сейчас не было заметно никаких признаков беды в этом гавайкийском раю.
— Буря приближается, — повторил Хори.
— Ворота почти сооружены, — вслух размышлял Эш, — слишком много собрано, мы не можем в спешке разобрать.
— А если закончить сборку, — спросил Хори, — выдержат ли они бурю?
— Возможно. Они укрыты за рифом. Закончить можно быстро.
Хори согнул руки.
— В таких делах мы представляем физическую силу, а не мозг, Гордон, но мы поможем. А корабль? Он стартует по расписанию?
— Свяжись с Рембо. А что за буря? Как тихоокеанский тайфун?
Самоанец покачал головой.
— Откуда нам знать? Местной разновидности бури мы еще не видели.
— Острова низкие, — заметила Карара. — Вода и ветер могут...
— Да! Нужно поговорить с Рембо об убежище на всякий случай.
Если раньше поселок дремал, то теперь все его обитатели были заняты. Было решено, что все укроются на корабле, если буря превратится в ураган, но до ее начала следовало закончить ворота. Окончательная сборка была предоставлена Эшу и Россу, и старший агент завинчивал последние болты, когда вода за рифом уже волновалась, а небо быстро темнело. Дельфины плавали взад и вперед в лагуне, с ними Карара, хотя Эш дважды отсылал ее на берег.
Солнце скрылось, и работали при свете фонарей. Эш начал осматривать относительно простой переход — два вертикальных стержня, пластина непрозрачного материала, которая и представляла собой ворота. Устройство лишь отдаленно напоминало переход, которым Росс пользовался в прошлом. Постоянные усовершенствования породили гораздо более простую и транспортабельную модель.
В сетке были приготовлены для пробного рейса несколько контейнеров: запасные жаберные ранцы, неприкосновенный запас продовольствия, медицинская сумка — все самое необходимое. Эш собирается попробовать немедленно? Он активировал переход, теперь стержни слабо светились, плита тоже испускала призрачное голубоватое сияние. Но, конечно, Эш только проверяет, работает ли установка.
Впоследствии Росс так и не смог найти подходящих слов, чтобы описать происшедшее в этот момент. Да и не помнил он ясно. Нарушение ориентации при переходе он испытывал и раньше; но на этот раз его втянуло в водоворот, в котором он лишился своего тела, своей личности, утратил всякую связь с реальностью.
Инстинктивно он отталкивался ногами; не сознание, а рефлексы удержали его на поверхности в охваченном яростной бурей море. Свет исчез, осталась только тьма и ревущая вода. Потом сверкнула над головой молния, и Росс увидел — он не поверил своим глазам, — что его несет к берегу, но не к острову-пальцу, а к утесу, в который с грохотом ударяются волны.
Росс понял, что его каким-то образом протащило в ворота, что сейчас он против той местности, где находился замок. И тут ему пришлось бороться за свою жизнь: волны пытались ударить его о скалу.
Впереди показалась неровная поверхность, Росс бросился в том направлении, ухватился за камень, сопротивляясь обратному течению уходящей волны. Его ногти впились в скалу и сломались, но тут пальцы правой руки попали в углубление, и Росс держался изо всех сил. Никакого предупреждения, никакого времени на подготовку, только воля, стремление выжить спасли ему жизнь.
Вода отхлынула, и Росс попытался подняться выше, чтобы уйти от следующей волны. Ему удалось встать на ноги до ее прихода. Маска жаберного ранца не дала ему захлебнуться в кружащемся потоке, и он продолжал упорно цепляться за камень, не давая волне унести себя в море.
В передышках между волнами дюйм за дюймом он поднимался выше, все более прочно становясь на ноги. И вот он на скале, здесь до него долетают только брызги и пена. Он скорчился, истощенный и задыхающийся. Гром прибоя, гром в небе — все это оглушало, притупляло чувства, как и испытание, через которое он прошел. Он был доволен уже тем, что выбрался, хотя почти не сознавал окружения.
