Вернувшись в свое тело, Джилсепони поняла, что ее муж мертв. Над ним склонился герцог Калас, по щекам которого катились слезы. Герцог вопросительно взглянул на нее. Джилсепони горестно склонила голову.
— Не смогла, — только и сказала она.
Калас несколько раз шумно глотнул воздух и встал, свирепо глядя на женщину.
— А может, не слишком и пытались, — процедил он.
Потом герцог обратился к гвардейцам и ко всем собравшимся.
— Король Дануб умер, — возвестил он. — И да будет этот день днем траура.
— Гонца к принцу Мидалису! — крикнул кто-то из стоявших поблизости аристократов. — Да здравствует Мидалис, король Хонсе-Бира!
Опять-таки по традиции, невзирая на боль и горе утраты, многие поддержали этот крик, поспешив приветствовать нового короля.
Герцог Калас посмотрел туда, где стояли Маркало Де'Уннеро и его подопечный. Юный самозванец, победивший Каласа в поединке, а затем вернувший его из мира смерти.
— Постойте! — крикнул герцог Калас, и эхо разнесло его голос над толпой.
В толпе стало совсем тихо. Все глаза, и прежде всего глаза Эйдриана и Мервика, обратились к герцогу.
— По указу, изданному королем Данубом, принц Мидалис унаследует трон лишь в том случае, если у Джилсепони не будет детей, — пояснил герцог.
— Так она еще и беременна? — злобно выкрикнул какой-то аристократ.
Толпа вновь яростно завопила. Джилсепони ощущала на себе вопросительные взгляды, сама испытывая не меньшее недоумение.
— Она уже имеет ребенка, — произнес герцог Калас.
Каждое слово давалось ему с трудом, но герцог произнес их, сохранив внешнюю невозмутимость.
Эйдриан выбрался вперед и уверенным шагом поднялся на помост. Место несостоявшейся казни по странной иронии судьбы превращалось в место его несомненного триумфа. Де'Уннеро подал знак ближайшему из своих сообщников, чтобы тот передал по цепочке приказ быть наготове.
На помосте появился и аббат Олин, поднявшийся по боковой лесенке.
— Это — Тай'маквиллок! — прокричал герцог Калас. — Эйдриан, Ночной Ястреб, сын королевы Джилсепони и отныне — новый король Хонсе-Бира!
— Нет! — пронзительно завопил Мервик, у которого тут же нашлись сторонники, эхом откликнувшиеся на его крик.
Пристрастия толпы разделились: одна половина зашлась в приветственном реве, другая — в бурных протестах.
— Безумие, какое безумие… — прошептала Джилсепони.
Она попятилась назад, не сводя глаз с Эйдриана. Сомнений быть не могло: этот светловолосый юноша действительно был ее и Элбрайна сыном. Походка, манера вести бой, меч, который теперь без всякой маскировки висел у него на поясе (конечно же, это был «Ураган»!), Дар — все подтверждало заявление Каласа.
— Дасслеронд, что ты наделала? — простонала Джилсепони.
— Я протестую! — вновь крикнул Мервик, обнажая меч.
— Я — герцог Вестер-Хонса и ваш командир! — обратился Калас к Бригаде Непобедимых, видя, что многие гвардейцы готовы были немедленно пустить в ход оружие. — Стоять смирно! Мы лишь выполняем волю Дануба, если вы еще помните слова, произнесенные им в день бракосочетания. Король Дануб умер. Да здравствует король Тай'маквиллок!
— Откуда вы его знаете? — крикнул герцогу какой-то придворный, стоявший у края помоста. — Отвечайте, Калас, как вы узнали его имя? Вы что, участвуете в заговоре?
— Я — настоятель Олин, — перебил придворного старый аббат, подходя к нему в окружении крепких монахов. — Вскоре я стану отцом-настоятелем абеликанской церкви, можете не сомневаться. Поэтому, любезный господин, поостерегитесь произносить подобные слова, дабы потом они не обернулись против вас.
Никогда еще Урсал не становился свидетелем столь стремительной и ошеломляющей смены событий. В толпе далеко не все ограничивались возмущенными криками. Кое-кто уже начал пускать в ход кулаки. То в одном, то в другом месте возникали яростные стычки.
Но сообщники Де'Уннеро и его наемники были наготове, гася очаги недовольства и действуя в интересах заговорщиков.
Джилсепони пребывала в странном оцепенении. Она почти не слышала слов Каласа и даже не сознавала, что у нее на глазах произошел государственный переворот и самовольный захват власти. Возможно, и смерть ее мужа была как-то связана с этим. Женщина стояла обессиленная и растерянная; еще более беспомощная, чем в тот момент, когда Калас забрал камень души из ее все еще связанных рук. Она смотрела на Эйдриана, этого дерзко и нагло улыбающегося юношу, который был ее сыном.
Потом она увидела приближающегося Мервика, охваченного жаждой мести.
Джилсепони попыталась удержать этого глупого мальчишку, идущего на верную смерть. Она уже видела, как Эйдриан, довольно улыбаясь, вытащил свой меч. К ее ужасу, герцог Калас и остальные гвардейцы из Бригады Непобедимых отступили, освобождая место для поединка. Дуэли в Урсале были признанным способом разрешения подобных споров.
Толпу ждало очередное зрелище: поединок между самозванцем, только что провозглашенным королем, и принцем, стоящим вторым в списке претендентов на престол. Потасовки прекратились; все замерли, напряженно вытянув шеи.
Мервик резко рванулся вперед. Его мечом двигала ярость.
— Я не признаю тебя! — закричал он, сопроводив свои слова внезапным выпадом и ударом наискось.
Удар пришелся по воздуху, ибо Эйдриана на том месте уже не было, а выпад Мервика он парировал, едва шевельнув мечом.
Но мальчик по-прежнему наступал. Он нанес колющий удар, потом еще один. Эйдриан отступил к краю помоста. Мервик отошел назад, затем стремительно прыгнул на противника, занеся меч и нацелив его в голову Эйдриана.
На этом сражение для Мервика закончилось. Он еще не успел взмахнуть мечом, как «Ураган» вонзился ему в грудь.
Эйдриан сделал шаг вперед, погрузив свой меч в тело противника по самую рукоятку и почти вплотную приблизив лицо к лицу незадачливого наследника.
— А я не признаю твоего непризнания! — усмехнувшись, бросил новоявленный король.
Он извлек меч из груди Мервика, потом грубо столкнул мальчика с помоста. Мертвый король и его умирающий сын лежали теперь рядом друг с другом.
Джилсепони опустила глаза. Ей только и оставалось, что беспомощно качать головой. Безумие вокруг нее нарастало, и это еще был не конец.
Потом она подняла голову и увидела рядом с Эйдрианом и герцогом Каласом до странности знакомого человека.
Маркало Де'Уннеро!
Джилсепони казалось, что она перестала дышать. К этому времени с потасовками в толпе было покончено. Сторонники принца Мидалиса сочли за лучшее умолкнуть. Двое гвардейцев вели к помосту перепуганного Торренса.
