Анджей Сапковский - Божьи воины

Ознакомительная версия.

Здесь должна быть деревня Буковчик. Нет ее.

— Новая Эра! — кричит, выскакивая словно из-под земли, Крейчиж, проповедник сирот. Весь он залит кровью, она течет из руки, отрубленной повыше локтя, и из чудовищной раны на голове.

— Новая Эра. А старый мир пусть погибнет в огне! Пожертвуй ею! Пожертвуй ею для блага дела!

— Камень на бруствер! Камень на бруствер!

— Приидет Царствие Божие! — воет Крейчиж. — Истинное Regnum Dei. Мы восторжествуем. Истинная вера восторжествует, придет конец несправедливостям, мир изменится! Чтобы так случилось, ты должен пожертвовать ею!

— Должен пожертвовать ею!

По склону взгорья длинной бесконечной чередой, хороводом спускается Totentanz, dance macabre. Сотни одетых в изодранные саваны скелетов пляшут и скачут, дергаясь в диких и гротескных прыжках. Развеваются истрепанные хоругви и знамена. Гремят адские барабаны. Слышен хруст костей, клацанье зубов. И дикий, распеваемый скрипящими голосами хорал.

Над хороводом трупов кружат и каркают тысячи ворон, воронов и чаек. Ветер доносит отвратительную трупную вонь. Стучат кости, клацают зубы. Гремят вскрики и кошмарные вопли. И пение.

Камень на бруствер. Ты должен ею пожертвовать.

Рейневан вжимается лицом в гриву, бьет коня шпорами.

Копыта стучат по замерзшей земле.

Кошмар окончился резче, чем начался. Мрак развеялся мгновенно. Возвратился нормальный свет. Нормальное декабрьское небо с висящей на нем бледной как сыр луной. Деревня Франкенберг оказалась там, где ей положено быть, лаяли собаки, дым сползал со стрех, стелился по яру. Далеко на юге, в направлении езды, то есть, пожалуй, в Варде, звонили на нону.

Рейневан ехал, конь мотал головой, косился.

Головная боль прекратилась.

Он проехал Бардо, все еще носящее следы разрушений и пожаров. Переехал на левый берег Нисы. Поднялся на хребет над изломом реки, проехал рядом с деревней Эйхау, спустился в Клодзкскую долину.

В Клодзке звонили на нешпоры.

Объехал город с севера, снова переправившись через Нису. Добрался до развилки дорог, места, где Междулеский тракт пересекался с трактом, ведущим на Левин и Наход.

И здесь, у деревни, названия которой он не знал, его остановила гуситская hlidka. Разведка, патруль, состоящий из трех конных арбалетчиков.

— Я из Фогельзгана, — ответил он на окрик. — Рейнмар из Белявы. Ведите к командиру.

Сироты были на марше. Покинув лагерь под Ренгерсдорфом, армия Краловца двигалась на север. Они идут прямо в долину Счинавки, подумал Рейневан. Мне не придется их уговаривать, убеждать, они без моего участия делают точно то, чего хотел князь Ян. Неужели знак Божий? Мне не надо ничего делать. Я никого не предам. По крайней мере активно действуя. Просто буду молчать. Утаю то, что произошло. Ютта будет спасена.

Охраняемая с флангов конниками и пехотинцами колонна длиной, пожалуй, в полмили — в ее состав входили на глаз что-то около ста пятидесяти боевых телег и с полсотни грузовых, которые назывались «продуктовыми». Прошло некоторое время, пока патруль подвел Рейневана к гейтманам. В самую голову колонны, бывшую уже далеко за Шведельдорфом.

— Рейневан! — Ян Краловец из Градка, казалось, очень удивился. — Ты жив? Говорили, что тебя в Клодзке Пута замучил. Что вы попали ему в лапы, ты и Жехорс… Каким чудом…

— Сейчас не время об этом, брат. Не время.

— Понимаю. — Лицо Краловца стянуло льдом. — Говори, с чем приехал.

Рейневан глубоко вздохнул. Ютта, подумал он. Ютта, прости.

— Ян Зембицкий идет на вас с севера с тысячью тяжеловооруженных конников. Собираются ударить вас на марше. Устроить вам второе Кратцау.

Краловец стиснул зубы, услышав это название. Другие гейтманы глухо зашумели. Среди них был Ян Колда изЖампаха. Был Матей Салава из Липы. Был кто-то похожий на Матея и носящий такой же герб, то есть, несомненно, его брат Ян. Был сидящий на большом рыцарском сивом коне Бразда из Клинштейна, как обычно носивший родовые острия Роновичей. Был знакомый Рейневану с виду Вилем Йеник из Мечкова, гейтман Литомысля. Был считавшийся поляком Петр из Лихвина, теперешний комендант захваченного весной замка Гомоле. И именно черный как ворон Петр Поляк заговорил первым.

— Что еще, — спросил он злым голосом, — тебе приказали передать Зембицкий и Пута? К чему ты должен нас склонить?

— Должен был, — с нажимом ответил Рейневан, повернувшись лицом не к Поляку, а к Краловцу. — Я должен был уговорить вас сделать то, что вы как раз делаете сами. Двигаться на север, в долину Счинавки. Вы сами лезете в засаду. Прямо в пасть Яну Зембицкому. Если б я был провокатором, как предполагает господин из Лихвина, мне достаточно было бы молчать. А я вас предостерегаю. Спасаю от поражения и гибели. Вы даже не знаете, какой ценой я это делаю. Если вы считаете меня шпионом — убейте. Больше я не скажу ни слова.

— Это Рейневан, — сказал Бразда из Клинштейна. — Это один из нас! И он нас предостерегает. Что он может выгадать, предостерегая нас?

— То, что мы задержимся в походе, — медленно проговорил Вилем Йеник. — Что дадим врагам время убежать со всем добром, которое мы идем захватить. Я этого человека не знаю…

— А я знаю, — резко оборвал его Краловец. — Приказываю остановить колонну. Брат Вилем, патрули и разведку на север и в сторону Клодзка. Брат Петр, брат Матей, сформируйте колонну.

— Поставим hradby?

— Поставим, — подтвердил Краловец, поднимаясь на стременах и оглядываясь. — Там, за той вон речкой, под взгорьем. Как называлось то село, которое мы миновали? Кто-нибудь знает?

— Старый Велислав.

— Вот там и поставим. Вперед, братья.

Установку вагенбурга, vozovej hradby, Рейневан видел уже не раз. Но никогда в таком идеальном исполнении, как сейчас. Сироты Краловца бегали изо всех сил, а порядок и организация вызывали удивление. Вначале организовали центр nukleus — кольцо из телег с провиантом, внутри которого укрыли вьючных коней и скот. Вокруг центра быстро начала создаваться истинная hradba: четырехугольник боевых телег. Возницы ловко подводили телеги на нужные позиции. Коней выпрягали и отводили в центр. Устанавливали телеги по системе «колесо в колесо», так, чтобы левое заднее колесо передней телеги можно было связать цепью с передним правым колесом следующей, в результате чего стена вала из телег имела ступенчатую форму. В оставляемые через несколько телег разрывы вводили артиллерию — хуфницы, тарасницы, малые пушки. Каждую из стен составляли пятьдесят боевых телег, весь вагенбург образовывал квадрат с длиной стороны самое малое двести шагов.

Ознакомительная версия.