Ознакомительная версия.
– Мерзость какая! – искренне сказал я.
– Что именно? – он почему-то обрадовался.
– Да все, – равнодушно ответил я. – Вы, Джуффин, – на редкость мерзкий тип и занимались всю жизнь, как я понимаю, исключительно мерзостями. И в итоге у вас получилась отменная мерзость, венец вашей омерзительной деятельности – то есть я. Учтите: еще немного, и меня стошнит. Прямо на ваше лоохи. И в таком виде вы будете вынуждены предстать перед Пустым Сердцем – правда, здорово? Угостите его своей кровью пополам с моей блевотиной. Надеюсь, этот дивный кустик будет в восторге!
– Когда я создавал тебя – а на это ушло несколько лет, потому что мне пришлось сплетать твое бренное тело из невесомых паутинок сновидения, – я был слишком увлечен собственным образом, – задумчиво сказал Джуффин.
Он выглядел вполне довольным: кажется, мой гневный монолог не произвел на него ожидаемого впечатления.
– Ты бы удивился, если бы узнал, насколько ты похож на меня самого – каким я был в юности, – добавил он. – Такой же непримиримый молодой человек. И ужасающе серьезный, невзирая на твою дурацкую манеру шутить по любому поводу. Ну вот с чего ты взял, что многократное повторение слова «мерзость» – именно то, что должен сказать юный Вершитель своему усталому создателю? Глупо, мальчик. Ты получил в подарок жизнь, которая только начинается, и бесконечное могущество, цену которому узнаешь еще не скоро… Я не требую от тебя благодарности. Сам понимаю, что мое создание вряд ли способно искренне испытывать это чувство. Но где радость? Где удивление? Где трепет перед непостижимым чудом, частью которого ты являешься? Посмотри на свои руки: они великолепны! Я угрохал год жизни, чтобы создать столь совершенные кисти рук, а ты даже не даешь себе труда восхититься моей работой. Вместо этого ты терзаешь свою бедную голову сентиментальными глупостями… Кстати, заметь: я не требую от тебя ничего невыполнимого. Я не поставил тебя перед необходимостью сражаться с сэром Шурфом или своими руками прикончить леди Меламори. Оценил бы, что ли, мое великодушие…
– Все равно мерзость, – я пожал плечами и поднес к лицу свои разрекламированные верхние конечности. – Магистры с ними, с моими привязанностями. Да и со мною самим заодно. Мне уже все равно, если честно… Но неужели жизнь того же сэра Мелифаро, да и всех остальных ребят, – такая дешевка, что их можно делать мишенями на полигоне, где «великий и ужасный» Вершитель по имени Макс будет выполнять некие тренировочные упражнения с целью самоусовершенствования? Вы учили меня быть безжалостным, Джуффин, и мне кажется, что у вас неплохо получилось: по крайней мере, я знаю, что это умение дорогого стоит. Но я знаю и другое: тренироваться следует на самом себе, по крайней мере поначалу. А я ведь – начинающий… И потом, если вы не лукавите и всерьез вознамерились научить меня расшвыриваться чужими жизнями, как свинья дерьмом, вы опоздали. Уж что-что, а это я всегда умел. Я заранее знаю, что, когда дело дойдет до настоящей драки, я не задумываясь смету со своего пути любого, лишь бы сохранить свою драгоценную шкуру. И что? Из этого следует, что я – великий просветленный? Бросьте, Джуффин, это мерзейшее качество. Когда в следующий раз будете создавать очередного Вершителя, имейте это в виду. Великодушие – единственная стоящая приправа к могуществу. Возможно, новая модель окажется удачнее. А что касается меня… Да гори все синим пламенем!
Продолжить выступление мне не удалось, поскольку вокруг началось настоящее безумие. Восхитительный, зыбкий, мерцающий мир, окружавший нас со всех сторон, вспыхнул, как папиросная бумага, к которой поднесли спичку. Пламя действительно было синим – я никогда не забуду этот сочный, яркий, чистый ультрамариновый цвет! Мой разум взвыл от ужаса, но сердце ликовало, и тело содрогалось от восторга, соприкасаясь с пронзительно синими языками пламени, которые не причиняли мне никакого вреда.
Передо мной мелькнуло исказившееся от боли и гнева лицо Джуффина, озаренное синими сполохами. «Неужели ты знал, что Синее Пламя – самое опасное оружие на Темной Стороне?» – то ли спросил, то ли подумал он, а потом умолк навсегда, поскольку огонь сожрал его почти мгновенно, вместе с мелкими камешками мостовой, по которой мы шли, узорчатой решеткой ограды и фасадом старинного одноэтажного дома.
Я истерически расхохотался, когда понял: в последнее мгновение своей жизни Джуффин был уверен, что я заранее припрятал в рукаве козырную карту. А ведь на самом деле дурацкая фраза про «синее пламя» была обычным идиоматическим оборотом, случайно сорвавшимся с моего болтливого языка. Сломленный неудачей, постигшей меня при попытке остановить Джуффина, опустошенный его откровениями, я успел забыть, что на Темной Стороне каждое мое слово, облеченное в форму приказа, обладает чудовищной, бесстыдной силой древнего заклинания.
Я брякнул: «Гори все синим пламенем», и теперь Темная Сторона Ехо была охвачена огнем. Реальность становилась серебристым пеплом; не прошло и минуты, как кроме этого пепла не осталось ничего, даже ветра. Оказывается, ветер тоже может сгореть.
Только я стоял посреди этого мрачного великолепия, как своего рода несгораемый сейф, – упрямый осёл, причудливый вымысел покойного сэра Джуффина Халли, которому, оказывается, не суждено было увидеть цветение Пустого Сердца. Хотя теперь я бы, по правде говоря, с радостью отдал жизнь, чтобы сделать ему этот прощальный подарок…
Я предвидел, что сейчас меня захлестнет волна отчаяния и безумия и вряд ли мне когда-нибудь удастся выбраться на берег. Но я получил коротенькую отсрочку: несколько восхитительных мгновений абсолютного спокойствия. Мне почти удалось превратить эти мгновения в вечность. Еще немного, и я бы нашел маленькую отмель в потоке времени, крошечный необитаемый остров, где есть место только для одного Робинзона – при условии, что ему достанет мужества ступить на берег своего персонального безвременья.
Мне-то мужества не хватило. В последний момент в моем сердце дрогнула некая предательская струнка, и я понял, что шанс упущен, а второй попытки не будет никогда. И я со смирением принял свою участь, поскольку – что мне еще оставалось?!
– Не было ничего, – твердо сказал я себе. – Не было твоего драгоценного сэра Джуффина Халли. Не было Ехо, лучшего города во Вселенной. Молчи, дурак! – прикрикнул я на себя, когда понял, что разум не желает соглашаться с этой простой, но сомнительной истиной. – Мне лучше знать! Не было ничего, и тебя тоже никогда не было, поэтому заткнись и дай мне умереть достойно, без соплей, слюней и паршивых сожалений!
Но я не был искренним до конца, когда произносил этот монолог. Ложь – пагубная привычка: стоит только однажды научиться, и тут же начинаешь лукавить даже наедине с самим собой. Я по-прежнему страстно хотел выжить – во что бы то ни стало, любой ценой. Я был заранее согласен на адские муки, даже на безумие, опасный огонек которого лукаво подмигивал мне в конце тоннеля, как зеленый сигнал семафора – дескать, виллькоммен, герр Макс, путь для вас всегда открыт!
Ознакомительная версия.
