В один миг я его оттолкнула, хотя и ждала, что сдвинуть с места эту скалу будет проблематично. Не думая ни секунды, еще не до конца осознавая, что делаю, я влепила РиАнту звонкую, хлесткую пощечину. Этот звук пронесся под потолком и отразился от стен, но я уже вскочила на ноги.
Поднялся и он.
В его глазах играло серебро, прямо говоря о том, что этот сверхчеловек в ярости, но я не отступила. Стояла, потому что знала, что отступать нельзя. Один шаг назад, и он почувствует слабость.
– Ненавижу! – процедила я, глядя ему прямо в глаза.
Мой голос срывался до страшного шепота. Слезы стояли в глазах, словно стекло.
– Знаю. Но ты меня полюбишь, моя ванильная прелесть. Придет день, когда ты не сможешь без меня дышать, — произнес имсит, источая непробиваемые волны самоуверенности. — Полюбишь, — повторил он, склоняясь ко мне, к моим губам. — У тебя нет других вариантов. Я заставлю тебя полюбить.
В бассейн я его столкнула без лишних раздумий.
Наверное, я просто дошла до точки. До точки невозврата, до обрыва, с которого только прыгать. Я…
Я совсем не ожидала услышать нечто подобное, учитывая причины, по которым здесь оказалась. Я ждала чего угодно: пыток, тюремной камеры, издевательств, – но не этого.
– Малика… – раздалось за моей спиной, едва я выскочила обратно в спальню.
– Полюбить? – обернулась я. Меня трясло, но теперь трясло от самой настоящей ярости. – Что ты знаешь о любви, чудовище?
Схватив с прикроватного столика графин, я швырнула им в мужчину, но промахнулась. Тарелка полетела вместе с крышкой, за ними последовали бокал, стакан и второй графин с соком.
– Малика, я совсем не то…
Подушки! Они тоже стали орудием боя. Я швыряла все, что только попадалось мне под руку. Меня не остановил даже звонок чужого ифона. РиАнт Арль направился за ним в свой кабинет, а я последовала за ним, потому что в спальне боеприпасы уже закончились, а моя ярость еще нет.
– Да! – ответил модифицированный сухо и уверенно, будто совсем не он сейчас пригибался от цветочного горшка, что в итоге встретился со стеной. – Ирадий, ты в своем уме? Я в отпуске! Малика! Малика, не тронь вазу! Ей шесть веков!
– Ах, шесть веков?! – пуще прежнего взбеленилась я и назло имситу грохнула ее прямо об пол. – Чему еще здесь шесть веков?
– С какой стати? – резко спросил мужчина, но не у меня.
На меня он махнул рукой и, совершенно не опасаясь, уселся в кресло, предлагая мне и дальше рушить и крушить.
Крушить и рушить без главного виновника было совершенно неинтересно. Меня пробирала злость, но, найдя на окне графин с водой, я подкралась к РиАнту со спины и с огромнейшим удовольствием вылила ему на голову примерно половину, никак не ожидая, что он громко, заливисто рассмеется.
– Я дам тебе временный перевод, – проговорил он в трубку сквозь смех. – Подпишешь в министерстве. Береги свои нервы, друг.
Разговор закончился. Отложив ифон на стол, прямо на вымокшие бумаги, верглавнокомандующий Федерации вспомнил обо мне – продолжающей стоять у него за спиной.
– Малика?
– А? – отозвалась я, предчувствуя беду.
– Беги, моя ванильная прелесть. Я считаю до трех.
И вот зря же он. Оставшаяся вода тоже полилась ему на голову, дабы остудить и пыл, и нрав.
– Я не стану от вас убегать, – произнесла я твердо, с уверенностью обходя его кресло и стол, несмотря на свой внешний вид.
Сложив руки на груди, смотрела прямо. Оттого и четко увидела, как меняется выражение его лица. Как стирается улыбка, а скулы становятся острыми, выдавая напряжение.
– Разве ты не знаешь, что в глаза имситам долго смотреть нельзя? Я могу принять это за вызов.
– Так это и есть вызов, господин верглавнокомандующий. Будем драться?
Он молчал долгие минуты. Смотрел на меня, мне в глаза, но я не стушевалась. Продолжала ждать ответа, прекрасно понимая, как сильно его злю. Просто…
Я ведь все равно ничего не расскажу, а значит, мы неизменно дойдем и до пыток, и до тюрьмы. Иногда лучше быстрая смерть, чем томительное ожидание, потому что неизвестность сводила с ума гораздо сильнее, чем боль.
– Пошла вон, – процедил он зло и отрывисто.
– Совсем вон или до спальни? – спокойно уточнила я, не двигаясь с места.
– Ты меня вообще не боишься?
– Боюсь, – честно ответила я. – Но презираю вас гораздо больше.
– Уйди, наказание. Просто уйди.
– Совсем? – повторила я.
– Хорошо. Тогда уйду я.
И да, он действительно ушел, порывисто поднявшись из-за стола и обойдя меня по дуге. Дверь спальни хлопнула с такой силой, что одна из картин рядом с комодом упала на пол, а я неконтролируемо вздрогнула.
– Хорошо, – повторила я его слова. – Значит, война.
Глава 8
Глава 8: План Б
РиАнт
Как мало и как много иногда может значить клочок бумаги. В кармане брюк модифицированного небрежно смятой, слегка надорванной валялась незначительная, совсем неважная для него бумажка – заключение от докторов из его лаборатории о том, что имсит здоров как бык.
Слегка возбужден, несколько зол, но здоров же!
И совсем в другом состоянии находилось короткое письмо, написанное Маликой. Аккуратно сложив его в несколько раз, мужчина бережно убрал его во внутренний карман пиджака, однако за прошедшее время доставал уже сотни раз.
Перечитывал.
Две незамысловатые строчки, которые так много рассказывали об авторе. Теперь верглавнокомандующий Федерации точно знал, что в дом к его родителям эта колючка забралась без злого умысла. Ну не может настоящий преступник страдать чувством вины оттого, что «временно одолжил» десять тысяч рушек. Да РиАнт в день тратил гораздо больше, а уж средняя зарплата в столице и вовсе была в три раза выше.
Меняло ли это знание его к ней отношение?
Вот вообще нисколько. Казалось, что даже будь она воровкой или убийцей, для него бы не изменилось ровным счетом ничего. И это пугало. Ант никогда не ставил личное отношение выше работы – максимально избегал подобных случаев, нередко отказывая в покровительстве даже влиятельным семьям имситов.
И себе отказывал, но не теперь. Теперь в нем будто что-то изменилось – сломался выключатель, который делил этот мир на правильное и неправильное. Такого он себе, будучи верглавнокомандующим Федерации, позволить не мог, но и по-другому уже не получалось.
Последнюю строчку письма – одно-единственное слово – он и вовсе перечитывал с какой-то шальной, неестественной для модифицированного улыбкой. Все еще помнил свое «Впрочем, попробуй», а это был ее ответ. Одной этой фразой он неосознанно предложил ей сыграть в игру, а она согласилась. Только игра эта уже не на шутку затягивалась.
Шел третий день, когда РиАнт толком и не спал. Не мог сомкнуть глаз, гадая, где может пропадать его заноза. Волновался. Понимал, что она ушла в ночь, и даже тот факт, что сделала это по своему желанию, не мог его примирить с собственной совестью.
Слишком хорошо знал, насколько опасна столица, насколько беспощадна к таким юным красавицам, у которых вместо мозгов малиновое, мать его, варенье.
А по-другому думать и не получалось. Неимоверно злился. Злился настолько, что выгнал из особняка всех и вся. Охрана жалась на улице, попеременно отдыхая на посту перед камерами около ворот, а прислуга поспешила скрыться в летнем домике, где ремонт уже закончили.
Нет, и дальше тянуть он уже не мог.
Да, на ее поиски были брошены все имеющиеся спецслужбы. Одни прочесывали уровень за уровнем, спускаясь даже в такие места, где такой девочки и в помине быть не могло. Другие просматривали видеозаписи с камер и вручную устанавливали ее ближайшие связи.
Странно, но ни с кем из балетной труппы она не дружила. Даже руководитель театра знал не больше, чем сам РиАнт, но кое-что все же всплыло. Адрес, по которому Малика теоретически проживала. Теоретически. Практически же эта квартира больше трех лет была нежилой. Зато соседи с удовольствием рассказали, что квартира танцовщицы расположена дальше по коридору. Мол, ошиблись вы, господа, но с кем не бывает?
