В детстве я хорошо играл в шахматы, и привычка продумывать действия на много ходов вперед часто помогала мне во взрослом состоянии. Проблема в том, что тут не игра, и ценой ошибки может стать моя жизнь. А я без магической защиты и любой удар заточенной железкой отправит меня в небытие.
Вот как спрогнозировать действия конунга? Сказать что я хороший? Он не поверит. Аль-йорд вообще никому не верит. Порода у него такая — недоверчивая. Вот и сейчас он сидит и задумчиво смотрит на меня. Видимо взвешивает «за» и «против». А мне ничего не остается, как расслабиться и ждать очередную пакость судьбы, и только после выявления всех нюансов начать действовать. Смысла планировать операцию по спасению себя любимого не вижу. Как показала практика, у меня наступил период жизни, когда решение стратегических задач приходится откладывать на потом. Выражаясь шахматной терминологией, идет блиц-турнир, — кто быстрее сориентируется в быстро меняющейся жизненной ситуации, тот и выживает, а долго думающие гроссмейстеры выбывают из соревнования. А я любил продумывать на много ходов вперед и переучиваться сложно.
Конунг встал из-за стола и подойдя к двери, что-то приказал подручному. Почти сразу в комнату вошла знахарка Мида с моим посохом. Аль-йорд взял его в руки, и медленно приблизившись к столу, передал артефакт мне. Когда мы оба прикоснулись к нему, конунг произнес:
— Сейчас ты меня понимаешь?
— Да.
— Хорошо, — удовлетворительно кивнул Аль-йорд. — Ведун сказал что ты уйдешь из наших земель через несколько зим. Боги возлагают на тебя большие надежды и не мне противиться их воле. Я благодарен тебе за спасение от земляного дракона, но пока приблизить тебя к себе не могу. Свободные ванны не поймут меня. Ты чужак. Ты не понимаешь наших речей и не знаешь обычаев. Ты доказал что настоящий воин. Победить медведя в одиночку могут только великие герои. Как сказал Цуц, на охоте ты не колдовал, а бился честной сталью. Это хорошо. Но на дороге ты разрубил воина, который прикрылся мечом. Даже мой племянник так не может. Тебя не примут в нашем обществе, если ты будешь наводить порчу. Свободные ванны сторонятся колдунов.
— Я был верхом на обученном коне, а если умеешь бить с седла, то удар получается гораздо сильнее, — возразил я. — В вашей стране мало магии. Мне приходится экономить, чтобы потом не остаться беззащитным. С тех пор как мы покинули древние камни и сели на дракар, я ни разу не использовал магию.
— Ведун сказал, что ты захочешь вернуться туда, — кивнул конунг. — Я согласен с твоим решением и дам тебе коня, рабыню и раба, но есть одно дело, которое придется решить.
— Какое именно дело?
— Люди из поселения ивергов посчитали смерть тех воинов на дороге колдовством. Они будут возмущаться, и требовать доказательства того, что битва была честной, — «обрадовал» меня конунг. — Я хочу спросить, ты сможешь так же разрубить человека на две части?
— Если я буду на том же вороном, то можно повторить, — задумчиво произнес я.
— Почему именно на вороном? Он же не жеребец!
— Это дестирэ — специально-обученный для сражений конь. Он знает команды и легко выполняет мои приказы. Если знать, как им управлять, то сидя в седле можно стать очень опасным противником для пеших воинов, — заверил я и тут же осекся. Не знал, что я ко всему прочему стал хвастуном.
— Это хорошо, — кивнул конунг. — Завтра три воина из того поселения выйдут против тебя. Ты должен их победить так же быстро, как предыдущих. Надо разрубить хотя бы одного из них от плеча до пояса, чтобы никто не усомнился, что это был честный бой.
— А это ничего, что первый убитый мною воин не знал чего от меня ожидать, в то время как эти трое понимают, с кем имеют дело?
— Покажи, что ты, прежде всего воин, и только потом колдун, — пояснил Аль-йорд. — Ванны должны видеть в тебе берсерка и забыть о том, что ты кидаешь огненные шары. Только так они примут тебя.
— А разве три новых трупа могут порадовать жителей поселения? Ведь у вас наверняка существует кровная месть, — выразил сомнения я. — Если в открытом бою они не смогут меня одолеть, где гарантия что они не стрельнут из-за угла?
— Ты боишься? — изобразил удивление конунг.
— Опасаюсь, — усмехнулся я. Думаю, не стоит уточнять, что эта идея с тройным поединком меня сильно напрягает. — Мне придется платить виру, а местных денег у меня нет.
— Я выделю тебе серебро из твоей доли добычи, — утешил Аль-йорд. — Мясо земляного дракона чего-то стоят. Ведун сказал, что если обработать шкуру, то из нее получится одежда крепче, чем кольчуга. Я распоряжусь, чтобы тебе дали отрез. Но это только после твоей победы. В завтрашнем поединке ты будешь в том же, в чем был сегодня…
— Я не понял, они будут нападать на меня по очереди или все сразу?
— Я уверен, что они предпочтут второй вариант, — сказал Аль-йорд. — Но ты будешь на вороном. Я дарю тебе его без всяких условий, хотя, если ты сможешь укротить гнедого, то и его сможешь забрать.
— С чего такая щедрость? — полюбопытствовал я.
— Это было мое слово. После третьего покалеченного конюха, я пообещал отдать этого злобного жеребца любому, кто оседлает эту скотину. Даже Цуц пытался, но после неудачи хотел отрубить ему голову, — с усмешкой сказал конунг. — А мне этого жеребца подарили в знак уважения. Наверное, рассчитывали на то, что я сверну себе шею. Тонкий ход. Вроде как подарок ценный, а на самом деле ничего не стоит. К тому же после могут пустить слух, что если я не справился с жеребцом то, как могу управлять племенами?
— Хм, дипломатия, мать ее так, — хмыкнул я. — Не обещаю, что мы с гнедым подружимся, но то что я попытаюсь это факт. Но только давай после завтрашнего боя, а то выходить на поединок с отбитой пятой точкой совершенно не хочется.
— Разумно, — согласился Аль-йорд. — Если ведун прав, то боги не позволят тебе погибнуть, а значит, с тебя снимут обвинения в колдовстве. Летом мы пойдем в поход, и если отношение ваннов к тебе улучшится, то я позову тебя с собой. Мы пока не решили, куда идти, но думаю, добыча будет знатной.
— Я обдумаю твое предложение, — ответил я. — С некоторых пор я перестал загадывать и строить планы на будущее. Сейчас настал такой момент, когда просыпаясь утром, я не уверен, что усну вечером. Пусть все идет своим чередом.
— Ты мудрый человек Мих-Костóнтис. Твоя задача на завтра: убрать из имени прозвище — колдун и оставить только берсерк. После победы я подарю тебе шкуру медведя. Это будет не тот зверь, которого ты убил, но когда его шкуру обработают, мы их обменяем, — заверил меня конунг.
— Тогда до завтра, — произнес я и направился к выходу.
За мной из комнаты вышла знахарка Мида, которая внимательно слушала слова конунга. В нашем диалоге она не участвовала, так как за посох держался только Аль-йорд, и Мида не понимала того, что говорил я. Но, вероятнее всего она догадывался о том, что я отвечал. Она положила руку на посох и спросила:
— Ты уверен в победе?
— Нет.
— Тогда зачем согласился на бой?
— А был выбор? — изобразил удивление я.
— Ты мог отказаться или потребовать поединков по очереди.
— Это не честно, я — верхом, они — пешком. А трое на одного хоть как-то компенсируют тот факт что я на коне, — пояснил я.
— Против тебя выйдут знаменитые братья иверги, — сказала Мида. — Они если и меньше Цуц-йорда, то ненамного. Они всегда действуют слаженно, так что могу сказать, что у тебя почти не будет возможности увидеть заходящее Светило.
— А что скажешь об обещании подарить гнедого?
— Ты уверен, что сможешь его укротить? — удивилась знахарка.
— Нет, я просто так спрашиваю, — пожал плечами я. — Обдумываю варианты.
— Завтра тебя убьют. Я уверена, что если ты попытаешься создать огненный шар, тебя утыкают стрелами, — сказала Мида. — Тебе надо бежать. Я знаю тайные тропы и выведу тебя в лес.
— Зачем?
— Если ты выйдешь против братьев, тебя убьют, — пояснила знахарка.
— Ты мне лучше вот что скажи, у этих братьев много родни?
