Шаккан подошел к своему жилищу и открыл дверь.
Из домика на него выскочила небольшая тварь, похожая телом на енота, но с гладкими кожистыми ножками, как у кузнечика.
От неожиданности Эш вздрогнул, а паренек, присев, принялся гладить существо.
— Ну что, соскучилась? Соскучилась девочка…
Тварь довольно попискивала, подставляя мягкое белое брюшко.
— Это Тара, мой питомец! — весело сказал юноша, оборачиваясь к своим гостям через плечо. — Она не кусается…
Ларс остолбенел.
Эш, удивленно приподняв брови, озадаченно наблюдал, как дингир ласкает одержимую тварь, будто домашнюю собаку.
— Во сейчас я вообще ничего не понимаю, — проговорил Дарий. — Все это… неправильно! Так не должно быть, потому что это — не так!..
— Похоже, мы все чего-то недопонимаем в этом мире, — заметил Эш, спешиваясь.
Стараясь не делать резких движений, он приблизился к Шаккану и присел рядом.
Тварь перестала довольно урчать и насторожилась.
— Тара, гляди! У нас гости! — сказал паренек, широко улыбаясь и переставая гладить животное.
Осторожно потянувшись к Эшу симпатичной мордочкой, она стала шумно вдыхать его запах. Потом поднялась на ноги и по-кошачьи обтерла спиной ему колено. Развернувшись, созданье упрыгало обратно в дом, и в полумраке жилища блеснули зеленые глаза.
— Коней здесь лучше привязывать, — сказал Шаккан. — Граница между безопасной территорией и кошмаром проходит вдоль ребер камня. И если они вдруг забредут на ту половину, боюсь, от них мало что останется.
— Но ведь это не камень, — сказал Эш, поднимаясь на ноги. — Это вещь, сделанная руками человека. У нее острые углы и ровные грани. Похоже на украшение какого-то святилища, или обозначение особого места.
— Да, но именно так всегда и выглядят камни с сердцем, — пожал плечами Шаккан.
— И много ты их таких видел?
— Нет, я видел только этот. Но дедушка Мэ рассказывал, что их в Иркалле много.
Он встал рядом с Эшем, спокойно наблюдая за тем, как израненный монстр пожирает второго, уже мертвого.
— И часто здесь такое происходит? Просто я вижу, что ты нисколько не удивлен и не напуган, хотя в случае чего одолеть кого-нибудь из них тебе просто нечем, — заметил Эш.
— Да, это так, — кивнул юный дингир. — Там всегда что-то происходит. Бывают дни, когда за соляной пустошью их собирается столько, что спать невозможно. Кричат и рвут друг друга в клочья. Дедушка Мэ говорил, что это отражение всего нашего мира. С одной стороны — злоба и ненависть, а с другой — спокойствие и умиротворенность. И камень, который обозначает тонкую границу между этими вселенными.
— Эш, а помнишь, как мы прятались от одержимых тварей возле похожих штуковин? — спросил Дарий, всматриваясь в плиту.
Становилось все темнее, и теперь по контуру этого странного монумента можно было заметить призрачное желтоватое свечение.
— Конечно помню, — кивнул тот. — Такое и захочешь забыть — не получится.
— Хочешь сказать, это какой-то оберег? — озадаченно нахмурился Ларс.
— Понятия не имею, — ответил Эш, — Может, пойдем и посмотрим на нее поближе?..
Глава 8
Оставив коней рядом с домиком отшельника, Эш с друзьями направился к камню.
И чем ближе он подходил к вздымающейся в угасающее небо глыбе, тем тревожней ему становилось.
Он не мог понять свои ощущения. Саднящее чувство от метки дингира только добавляло раздражения к этой необъяснимой тревожности.
Остановившись в шаге от камня, Эш поднял голову, чтобы разглядеть его получше.
Поверхность, издалека выглядевшая ровной, на самом деле оказалась слоистой и неоднородной, как кора дерева. И под этой корой теплилась какая-то магия, просвечивающая в трещинах.
Эш коснулся глыбы рукой.
Под пальцами она была холодной и шершавой. Но в тех местах, где стыки слоистых наростов расходились друг от друга, оставляя светящиеся желтоватым светом шрамы, он отчетливо ощутил тепло.
Дар с Ларсом стояли за спиной у Эша, разглядывая происходящее вокруг.
Потому что с небом начало происходить что-то странное. Над кромкой виднеющегося леса волнообразно перекатывались зеленоватые всполохи.
— Это что, отсветы какого-то сражения? — спросил Дарий у Ларса. — Гиганты опять, что ли?..
Тот отрицательно покачал головой.
— Я не знаю. Это же Иркалла, парень — здесь может быть все…
Тем временем Эш, приблизившись к ребру камня, выглянул из-за него, чтобы осмотреть плиту с другой стороны.
На первый взгляд она показалась похожей на обычный гранит. Но стоило только Эшу к ней прикоснуться, как ему сразу стало ясно — это вовсе не камень, а металл.
Осветив участок перед собой, он всмотрелся в поверхность — и отчетливо разглядел крошечные круглые отверстия, которые равномерно покрывали металлическое покрытие, превращая его в своеобразное решето. Вот только в дыры таких размеров было бы непросто втиснуться даже муравью.
И почему-то это открытие вызвало у Эша внезапный прилив гнева и раздражения.
— Вместо того, чтобы небом там любоваться, лучше бы сюда взглянули! Это никакой не камень, а скорее очередная машина, будь она проклята! — крикнул он друзьям.
«Эш, вернись… — услышал тут парень хриплый голос ворона. — Вернись обратно!..»
«Чего?..»
«Отступи назад!» — каркнул ворон так резко, что Эш невольно отшатнулся обратно в тень «сердечного камня».
«Ты что творишь-то?» — мысленно рассердился он на духа.
«Эти монументы… Я вспомнил эти монументы! Я встречал их, будучи погруженным в зверя. Они пьют из духов силу, и если к ним слишком приблизиться, это может привести к полубезумному состоянию.»
— Откуда здесь эти штуки?.. — уже вслух проговорил Эш.
«Скорее всего, они остались от каких-то разрушенных святилищ или чего-то подобного. Я не знаю их назначения. Но приближаться к ним с той стороны опасно любым одержимым. В том числе, и стигматикам. Придется сделать большой крюк, чтобы не проходить прямо перед ним…»
— Эта плита — прямо как сказочное кривое зеркало, — задумчиво заметил Дарий. — С одной стороны — красота, с другой — уродство. Только в сказках обычно и то, и другое оказывается фальшивкой. И прекрасная принцесса оказывается болотным чудовищем, а уродливый тролль становится прекрасным рыцарем. Может, слышал такие истории?
Эш усмехнулся.
— Это в твоем детстве были сказки. А нас перед сном учили, каких червей можно жрать, а какими отравиться можно. Тут уж не до рыцарей и принцесс…
В этот момент яркая волна зеленоватого свечения прокатилась по небу дальше обычного, и на горизонте вспыхнула ослепительно-белая зарница. В воздухе запахло грозой, хотя над головой не было ни тучки. Звезды — яркие, чистые, сегодня казались особенно крупными.
Обернувшись на домик, Эш увидел, что Шаккан пытается затащить Полудурка внутрь жилища. Мерин недовольно тянул повод, пятясь от дверей и всем своим видом демонстрируя недоумение.
— Эй, ты что там делаешь? — строго прикрикнул Эш на юношу.
— Коней надо в дом завести, — просто ответил тот. — Гроза начинается!
Сначала Эш хотел было резко возразить, что если бы он от каждого дождика коня прятал, так и ехать было бы некогда, но тут же смекнул, что гроза здесь может оказаться чем-то совсем иным по сравнению с тем, что все привыкли называть этим словом.
Вернувшись к убежищу отшельника, он сам завел Полудурка в дом, пропахший сушеными травами, грибами и кореньями. Следом за ним внутрь втащили и двух других коней.
Скамьи и ящики с запасами сгрудили в углу за дверью, высвободив немного пространства. Шаккан затеплил на подоконнике масляную лампу, и все устроились у маленького деревянного стола, придвинутого к затянутому бычьим пузырем маленькому окну.
Эш вытащил кое-какие запасы из седельных сумок, Шаккан выставил большой кувшин с освежающим ягодно-мятным варевом. Голодные кони тыкались людям в плечи носами, требуя хлеба, и Дарий, вздохнув, принялся рассыпать по торбам овес, чтобы лошадям было чем заняться. Невесть откуда выползла Тара и забралась на колени к своему хозяину и теперь поблескивала оттуда зелеными огоньками хищных глазок, странно похрустывая от удовольствия при каждом прикосновении его рук, как домашняя кошка. В домике аромат сухих трав смешался с лошадиным духом и запахом дорожной одежды, пропитанной дымом костра, потом и пылью. Тусклый свет лампы неровными бликами ложился на стены, вдоль которых висели вязанки и венички сушеных растений.
